противник не отказался от своего замысла, а, наоборот, произво­дил перегруппировку и подтягивал резервы, готовясь к дальнейшим активным действиям, но уже на левом фланге армии.

Характер предстоящих действий вражеское командование усиленно пыталось скрыть и с этой целью предпринимало дезориентирующие меры. Так, в течение ночи на 22 апреля на правом фланге армии противник переправил на правый берег Днестра до полка пехоты и овладел населенными пунктами Михальчем и Колянками, располо­женными в 20 км севернее Городенки. Затем он днем неоднократно предпринимал попытки переправить туда же минометы и артилле­рию, однако безуспешно. Навстречу врагу двинулась часть сил нахо­дившейся поблизости 305-й стрелковой дивизии с приданными 10 танками. В тот же день она прямо с марша вступила в бой и очистила названные населенные пункты от вражеских войск. Уце­левшие гитлеровцы бежали в лес на берегу Днестра, но на следующее утро были частью ликвидированы, а частью взяты в плен.

Надо полагать, что намерения вражеского командования состояли не в том, чтобы такими сравнительно небольшими силами угрожать штабу и управлению нашей армии, расположенным в Городенке. Тем более, что в районе этого города находились четыре наши стрелковые дивизии и несколько артиллерийских частей, прибывших на усиле­ние. Наивно было также надеяться, что действиями одного полка можно отвлечь от левого фланга армии ее резервы, в частности прибывший к нам на усиление 17-й гвардейский стрелковый корпус в составе трех дивизий. Намерения противника явно заключались в том, чтобы дезориентировать нас. Это подтвердилось несколько дней спустя, когда такой же отряд, форсировавший Прут, атаковал ст. Матыевцы восточнее Коломыи, то есть на левом фланге армии. Там вражеская диверсия также закончилась гибелью переправивших­ся подразделений.

Нетрудно было найти объяснение подобной тактики противника, рассчитанной на наше предполагаемое легковерие. Я знал, что в кон­це марта в командовании противостоявших   вражеских   войск   произошли изменения. Манштейна сменил Модель, авансом при назначе­нии на эту должность получивший звание генерал-фельдмаршала. И вот он, вполне обоснованно полагая, что методы руководства войс­ками, применявшиеся его предшественником, обанкротились, пустил в ход свои собственные, которые, однако, были нисколько не лучше.

Мы постарались воспользоваться тем, что немецкий командующий недооценил противостоящую сторону. Однако как бы ни ошибался враг, его действия всегда представляют опасность. И стоит нам при всей продуманности наших действий в целом хоть в чем-то допустить оплошность, как за это приходится расплачиваться.

Так получилось и с размещением штаба армии в Городенке. Круп­ный населенный пункт был, конечно, неподходящим местом для этого. И последствия не замедлили сказаться. Противник, массированно применявший в те дни авиацию, видимо, засек радиосредствами ко­мандный пункт 38-й армии. И под вечер 24 апреля 32 самолета Ю-87 и Ю-88 обрушили бомбовый удар на район расположения нашего шта­ба и полевой военный госпиталь. Я в это время находился на втором этаже небольшого здания, которое буквально закачалось от разрыва бомб. Прямых попаданий в дом не было, но двери и окна вылетели. В результате налета, продолжавшегося 20 минут, было убито 15 и ранено 12 человек. В числе погибших был начальник тыла ар­мии генерал-майор С. Т. Васильев. Пострадали и многие раненые, находившиеся в госпитале.

Командный пункт армии был немедленно перемещен в более безопасное место — небольшой населенный пункт Окно, расположен­ный в 10 км к югу от Городенки. Там он работал без помех.

К этому моменту относится еще запомнившаяся мне встреча с Ле­онидом Ильичей Брежневым. Тогда он был начальником политотдела 18-й армии, управление которой прибыло на наш участок фронта, чтобы принять часть полосы 38-й армии. Для ознакомления с обста­новкой и приехал к нам Л. И. Брежнев. Узнав о наших потерях в результате бомбежки, он выразил искреннее соболезнование. От него мы узнали, каким ожесточенным бомбежкам подвергалась 18-я армия на «Малой земле» под Новороссийском. Беседа коснулась и предстоящих действий этой армии слева от нас. Леонид Ильич вы­сказал уверенность, что принятие ею части полосы 38-й армии облег­чит нашему штабу управление войсками при дальнейшем отражении контрудара противника. Мы, со своей стороны, ознакомили гостя с обстановкой, подробно охарактеризовали дивизии, передаваемые 18-й армии. Поговорили и о перспективе предстоящих действий в Карпатах. Пообедав с нами, Леонид Ильич уехал в свою армию, произвев на меня и всех членов Военного совета самое хорошее впе­чатление. Вдумчивым политическим деятелем, обладающим боль­шим, разносторонним опытом партийной и военной работы, показал себя Л. И. Брежнев и в дальнейших боевых действиях. Позже я еще несколько раз виделся с ним на фронте и храню теплое воспоминание об этих встречах с душевным, простым человеком.

Бомбежкой нашего штаба вражескому командованию не удалось нарушить управление войсками 38 -й армии. Как мы видели, не оправдала себя и попытка действиями разведки перед всем фронтом армии и отдельными диверсиями ввести нас в заблуждение относи­тельно его намерений и заставить разбросать резервы. Не укрылись от нашего внимания и производимая противником перегруппировка, а также сосредоточение наиболее боеспособных частей на нашем ле­вом фланге.

Мы располагали проверенными сведениями о том, что в полосе 38-й армии находились 6, 11, 7-я танковые, 101, 367, 371-я пехотные дивизии врага, отдельные части и боевые группы некоторых других, в том числе танковый полк 10-й танковой дивизии СС, усиленный двумя тяжелыми танковыми батальонами резерва главного командо­вания, а также венгерские 18, 21, 24-я пехотные и 2-я танковая диви­зии, 1-я горнострелковая бригада.

Наши силы также возросли. Кроме 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора А. И. Гастиловича, на усиление армии при­были две истребительно-противотанковые бригады, два гвардейских минометных и несколько артиллерийских, в том числе истребительно-противотанковых, полков.

Впрочем, корпус генерала Гастиловича недолго находился в моем подчинении. Он, как и 11-й стрелковый корпус, вскоре вошел в состав 18-й армии, полевое управление которой по приказу командующего фронтом также было переброшено в междуречье Днестра и Прута. Теперь эта армия стала нашим левым соседом.

Получила пополнение и 1-я танковая армия. К ней на усиление прибыли танковые и самоходно- артиллерийские части, имевшие на вооружении 213 бронеединиц. Кстати, 25 апреля, как раз накануне новой попытки врага достичь своей цели, этой армии было присвоено почетное наименование гвардейской, с чем я от души поздравил ее командующего — генерал-полковника танковых войск М. Е. Кату­кова.

Мы были лучше подготовлены к борьбе с противником, которая возобновилась 26 апреля. В тот день, завершив перегруппировку и сосредоточение сил, враг двумя пехотными дивизиями, 120 — 130 танками нанес удар на стыке 18-й и 38-й армий, стремясь наступлением на Коломыю и Черновцы обойти Городенку с юга, отрезать и   разгромить   наши   войска   в   междуречье   Днестра   и   Прута.

Так наши предположения о действительных намерениях противни­ка подтвердились. И поскольку удара мы ждали именно на этом на­правлении, то и приняли необходимые меры к его отражению. В ре­ зультате все атаки врага были успешно отбиты.

На следующий день на том же участке последовал еще более мощный удар. Вражеские силы, участвовавшие в наступлении, были подкреплены двумя пехотными дивизиями с танками. Атаке пред­ шествовали авиационная подготовка (560 самолето-пролетов) и мас­сированный удар артиллерии на участке фронта шириной 4—6 км.

В ходе боев, продолжавшихся с неослабевающей силой до конца апреля, атаки вражеских войск сменялись нашими контратаками. К 1 мая враг начал выдыхаться. Фронт его наступления изо дня в день сокращался, количество атак уменьшилось. А к 5 мая они и вообще прекратились почти по всему фронту армии. На переднем крае противника была отмечена смена немецких частей, отводивших­ся на отдых и пополнение, венгерскими.

Таким образом, Станиславский выступ остался в наших руках. Вра­жеский план восстановления единого фронта, разрезанного у Карпат, потерпел провал. Причем эта попытка дорого обошлась противнику.

Основу нашей обороны составляла устойчивая система противотан­ковых средств. Противнику лишь на первом этапе наступления уда­лось потеснить наши части, в дальнейшем же он почти не продвигал­ся вперед. Так, если вражеские войска на отдельных направлениях с 17 апреля до 5 мая продвинулись всего