читателей, сохраняя надменный и неприязненный тон, а менее серьезные, не заботясь о деталях, продолжали делать мистеру Тодхантеру именно ту шумную рекламу, которую с иронической благодарностью принимал сэр Эрнест.
— Это произведет впечатление на присяжных, — ликовал он. — Не может не произвести. Они поймут, что у них есть только один выход — вынести вам обвинительный приговор. Вот увидите!
Тем временем подготовка к суду методично продолжалась. Допрашивали свидетелей, которые могли подтвердить невероятную историю подсудимого с самого начала, с того момента, как мистер Тодхантер устроил званый ужин большинству гостей казалось, что это было давным-давно. К счастью, он советовался с таким количеством людей и так подробно обсуждал теоретические аспекты убийства, что очень многие могли подтвердить, что поведение мистера Тодхантера уже тогда выглядело подозрительно, а мистер Читтервик и Ферз знали его истинные намерения. До сих пор все шло относительно гладко; при поддержке множества свидетелей, в том числе и тех, которые готовились заявить только, что мистер Тодхантер «с детства был чудаком», его история приобретала все больший вес — хотя бы потому, что была повторена неоднократно. Ломать головы пришлось над доказательствами, ибо все признавали, что исключительно по неблагоприятному стечению обстоятельств доказательства вины мистера Тодхантера выглядят не столь убедительно, как по делу Винсента Палмера.
— Браслет! — почти стонал мистер Фуллер.
Этот браслет привлек его внимание с самого начала. Под руководством мистера Читтервика поиски и расспросы возобновились, по давнему следу прошли еще раз, но нового не обнаружили. Поиски не дали ровным счетом никаких результатов, но мистер Фуллер не терял надежды.
— С браслетом мы точно выиграем, а без него — понятия не имею.
— Есть еще вторая пуля, — напоминал ему кто-нибудь.
— Которая доказывает, что мистер Тодхантер знал о ее существовании, но не более. Полицейские просто заявят, что тем вечером в саду он услышал два выстрела, знал, что найдена только одна пуля и стал искать вторую. Вот и все.
И мистер Тодхантер, который искренне гордился этой находкой, снова впадал в уныние.
С другой стороны, исчезновение браслета отнюдь не выглядело непреодолимым препятствием. Ибо в назначенный срок мистер Тодхантер покинул постель и предстал перед магистратным судом, а в другой срок, гораздо позднее и после целого ряда событий, оказался на скамье подсудимых, на всякий случай — в неожиданной для него роли.
Появления в зале суда вызывали у мистера Тодхантера стойкую неприязнь. Всякий раз его плотно обступала толпа, его шумно приветствовали — по какой причине, он не мог определить: возможно, за убийство идола, ноги которого оказались вроде бы глиняными. Его фотографировали, рисовали и упоминали в заголовках, предпринимались самые решительные попытки взять у него интервью или вырвать хотя бы слово из почти фанатично сжатых губ. Короче говоря, будь мистер Тодхантер светской дамой, такая реклама привела бы его в безумный восторг, однако ему, стороннику консервативных взглядов, она внушала лишь отвращение.
Сэр Эрнест, проявляя редкостную предусмотрительность, сам появился в магистратом суде. С другой стороны, мистер Джеймисон этого не сделал (мистер Тодхантер уже начинал подозревать, что такого человека не существует в природе), а человека на скамье подсудимых, не узника и даже не потенциального осужденного, защищал взволнованный молодой поверенный — с неудовлетворительными результатами, на которые все и рассчитывали.
С мрачной любезностью мистер Тодхантер поблагодарил магистрат за обвинение и вернулся в свою постель.
На этот раз власти, могущественные, но расплывчатые фигуры, даже не попытались вставлять палки в колеса. Полицейские, казалось, скрестили руки на груди и в смирении и холодной надменности ждали исхода. Они не арестовали мистера Тодхантера даже по обвинению в пособничестве и соучастии, даже по обвинению в преступных намерениях, но, с другой стороны, не мешали ему выставлять себя на посмешище. В зале суда присутствовал их представитель, который ни во что не вмешивался. Сэр Эрнест ликовал.
— Конечно, им пришлось пойти на это после заседания в палате, — твердил он, забыв обо всех опасениях минувшего месяца, — но с магистратными судьями надо держать ухо востро. Странные они люди, и чем старше, чем чуднее.
Он наполнил свой бокал и эффектно отсалютовал им мистеру Тодхантеру, суду и процессу в целом.
— Стало быть, вы считаете, что с большим жюри все пройдет так же легко? — спросил мистер Тодхантер, лежа в постели, куда его отослали, как непослушного ребенка, сразу после заседания суда. Его время истекало, лишиться его значило проиграть процесс века.
— С большим жюри? О да, наверняка. Оно вряд ли откажется рассматривать это дело. За вашим процессом следит вся страна. Если что-нибудь помешает ему, может разразиться революция!
— Если бы у нас был браслет! — застонал мистер Фуллер и пригладил волосы обеими руками.
— Кажется, на этот счет у меня есть одна мысль, — скромно подал голос мистер Читтервик, сидящий по другую сторону от постели.
Мистер Фуллер подскочил с такой энергией, что мистер Читтервик в тревоге отпрянул, словно опасаясь, что юноша заключит его в объятия.
А был ли браслет?
Терзаемому угрызениями совести мистеру Тодхантеру казалось, что этот вопрос с самого начала занимал все умы. Винить себя ему было не в чем — он точно знал, что браслет существовал. Просто сомнения, которые окружающие так и не выразили вслух, передавались и ему.
Даже мистер Читтервик не нашел доказательств тому, что браслет существовал, однако ни словом, ни тоном ни разу не намекнул на свои сомнения, но они постоянно мерещились чересчур чувствительному мистеру Тодхантеру. Между тем мистер Читтервик изложил суть своей идеи.
— Как вам известно, — начал он, — мы уже перебрали все возможные объяснения, но я убежден: никто из тех, с кем мы беседовали, не имеет непосредственного отношения к пропаже браслета. Как и превосходные слуги нашего друга. Но несколько дней назад я столкнулся с Эдит на лестнице и заметил, что она плачет, — мистер Читтервик умолк и обвел довольным взглядом слушателей.
— Ну и что? — нетерпеливо спросил сэр Эрнест.
— О, прошу прощения! Ну конечно!... Я вдруг понял, почему она плачет, — мистер Читтервик остановился.
— И почему же? — вопросил сэр Эрнест.
— Не знаю, — ответил мистер Читтервик.
— Тогда что все это значит, черт возьми?
— Это просто гипотеза, — поспешил объяснить застыдившийся мистер Читтервик. — Только догадка. Помните известное выражение, которое вспоминают, когда с мужчиной что-то происходит? «Cherchez la femme»? Вот мне и пришло в голову... если плачет девушка, может, следует сказать: «Cherchez l'homme»? То есть «ищите мужчину»?
— Я понимаю по-французски, — раздраженно напомнил сэр Эрнест.
— Прошу прощения за мой акцепт. Я опасался, что вы его не разберете. Ведь вы же не привыкли к нему.
— Так что там насчет этого «ом»? — перебил сэр Эрнест.
— Опять-таки одни догадки, — очень робко объяснял мистер Читтервик, — но если такой ом... то есть мужчина существует и ведет себя так, что Эдит часто плачет (если предположить, что она плачет именно из-за мужчины), то выходит, что... — под недоуменным взглядом сэра Эрнеста мистер Читтервик сник, — в общем, этот человек может оказаться отнюдь не порядочным, а отсюда следует...
Если сэр Эрнест соображал туго, то молодой мистер Фуллер оказался более смышленым. Он вскочил и хлопнул мистера Читтервика по спине со всем энтузиазмом, на какой только был способен.
— А ведь это мысль! Ей-богу! Стоит попытаться!
— Что стоит попытаться? — раздраженно осведомился сэр Эрнест.
