году, опубликовав сразу две статьи о новой постановке мольеровского «Дон Жуана» Жаном Виларом, он в обоих текстах подробно останавливался на атеизме героя пьесы, но буквально ни словом не упомянул Дон Жуана-любовника, соблазнителя.

Беседа с Ф. Роже. — Œuvres complètes, i. 3, p. 785.

Беседа с Ж. Лириком. — Œuvres complètes, I. 3, p. 775.

Ж. Лаплапш, Ж.-Б. Понталис, Словарь по психоанализу, с. 466.

См., например: Избранные работы, с. 400.

Œuvres complètes, t. 3, p. 788.

Беседа с Ф. Роже. — Œuvres complètes, t. 3, p. 75

См.: Philippe-Alain Michaud, «Fer gli occhi te ricevo»: Sur les Fragments d'un discours amoureux'. — In: Barthes après Barthes. Actes du colloque international de Pau, Pau, 1993, p. 17.

Как сообщает биограф Барта, тот вместе с одним из друзей «разыгрывал» фрагменты своей будущей книги по жребию, «размещай заголовки в самых разнообразных порядках» (см.: Louis-Jean Calvet, Roland Barthes, p. 258). Любопытна не только сама эта попытка образцово алеаторной, «лотерейной» композиции, но и участие в ней друга. В чем его функция? Внести в процедуру дополнительный фактор случайности (как в карточной игре дают партнеру «снять» уже перетасованную колоду)? Засвидетельствовать перед потомством, что писатель в самом деле «тасовал» свои фрагменты? Или же реализовать еще при создании книги тот «кооперативный» принцип, который Барт залает для ее чтения?

См.: Ginetle Michaud, op. cil., p. 222 sq.

См. об этом в одной из моих прежних статей (С. Зенкин, «Ролан Барт и проблема отчуждения культуры», Новое литературное обозрение, 3993, № 5, с. 35–36; то же в издании: Французская литература 1945–1990. М., Наследие, 1995, с. 838–840), где, правда, аналогия между Словарем, Текстом и фрагментарными книгами Барта проведена слишком прямолинейно.

«Книгой, где нет указателя, невозможно пользоваться — ее приходится читать», — эта острота (слышанная мною от А. К… Жолковского) эксплицирует, формулирует точными терминами ту неявную классификацию «утилитарных» и «художественных» текстов, которая бытует в нашей культуре и которая парадоксально обыграна во «Фрагментах…» Барта. Парадокс состоит в том, что в конечном счете алфавитным расположением материала здесь коннотируется не научная «польза», а как раз наоборот — литературное «удовольствие»; книга вся построена по принципу указателя или словаря, но именно поэтому «ее приходится читать».

Philippe Roger, Roland Barthes, roman, p. 235. При переводе бартовских фрагментов на русский язык их пришлось заново перетасовать по «произволу номинации и произволу алфавита» (с. 87); а поскольку в любом произвольном порядке мы безотчетно пытаемся усмотреть, угадать некую скрытую логику, то при чтении перевода она может оказаться иной, чем при чтении оригинала. Например, по-французски книга заканчивалась главкой «Желание-владеть» («Vouloir-saisir»), по-русски же, как известно, в конце азбуки стоит буква «я», и соответственно заключительная главка книги другая — «Я-