победой. Он безуспешно пытался отцепиться от братьев Криви, которые хотели детального разбора матча, и огромной группы девчонок, которые окружили его, и смеялись над самыми несмешными комментариями и строили ему глазки, чтобы пойти и найти Рона. В конце концов, когда он отцепил от себя Ромилду Вэйн (Romilda Vane) которая достала его своим желанием пойти с Гарри на Рождественскую вечеринку к Слагхорну. Когда он попытался увернуться от стола с напитками он врезался прямо в Джинни, Арнольда — морскую свинку, едущего на ее плече, и Живоглота, счастливо мяукающего у ее ног.

— Ищешь Рона? — спросила она. — Он там, грязный лицемер(надеюсь понятно что лицемер Рон).

Гарри посмотрел в тот угол в который указывала Джинни и увидел Рона, сидящего так близко от Лаванды, что было невозможно понять где чьи руки.

— Похоже, что он пожирает ее лицо, не так ли? — беспристрастно сказала Джинни. — Но я полагаю, что он собирается как-то улучшить свою технику. Хорошо сыграл Гарри

Она похлопала его по руке; Гарри почувствовал возрастающую сенсацию в его животе, но потом она отошла, чтобы взять себе еще сливочного пива. Живоглот побежал за ней, но его глаза были сконцентрированы на Арнольде

Гарри отвернулся от Рона, который не выглядел готовым освободиться в скором времени, как только проход за портретом закрылся. Сидя с мрачными мыслями, ему показалось, что он видел копну густых каштановых волос ушедших с поля зрения.

Он рванул вперед, снова оббежав Ромилду Вэйн, и открыл портрет с полной леди. Коридор снаружи казался пустынным.

— Гермиона?

Он нашел ее в первом же открытом классе. Она сидела за учительской партой одна, за исключением маленького кольца чирикающих желтых птичек, двигающихся над ее головой, которых она явно только что наколдовала. Гарри не мог не мосхититься ее волшебной работой.

— О, привет, Гарри, — сказала она ломким голосом. — Я только что практиковалась.

— Да… они… э-э… действительно прекрасны… — сказал Гарри.

Гарри не имел понятия, что сказать ей. Ему было интересно, был ли шанс, что она не заметила Рона, что она покинула вечеринку только потому, что там было слишком громко, когда она сказала противоестественно высоким голосом, — Рон, кажется, наслаждается праздником.

— Э-э, правда? — спросил Гарри.

— Не претворяйся, что ты не видел его, — сказала Гермиона. — Ведь он не прятался, не так ли?…

Дверь позади них с грохотом открылась. К ужасу Гарри в комнату вошел смеющийся Рон, держась за руку с Лавандой.

— Ой, — сказал он увидев Гарри и Гермиону.

— Упс, — сказала Лаванда, и начала отступать к двери хихикая. Дверь за ней захлопнулась.

В комнате стала ужасная, мрачная и звенящая тишина. Гермиона пристально смотрела на Рона, который отказывался смотреть на нее, но сказал с помесью бравады и неловкости, — Привет, Гарри! Мне было интересно, куда ты пошел!

Гермиона сползла с парты. Небольшой выводок золотых птиц продолжал описывать круги над ее головой, так что был похож на странную, пернатую солнечную систему.

— Ты не должен заставлять Лаванду ожидать тебя снаружи, — тихо сказала она. — Ей будет интересно, куда ты пропал.

Она пошла к двери медленно, но прямо. Гарри посмотрел на Рона, чье выражение лица показывало, что тот был уверен, что хуже уже ничего не случится.

— Oppugno! — послышался вопль со стороны дверного проема.

Гарри обернулся, и увидел Гермиону, указывающую палочкой на Рона, с диким выражением лица. Выводок птиц ускорялся как очередь жирных золотых пуль и направлялся к Рону, который закричал и закрыл лицо руками, но птицы атаковали, клюя и раздирая все места на коже до которых могли дотянуться.

— Gerremoffme! — завопил Рон с последним взглядом мстительной ярости, Гермиона распахнула дверь и исчезла через нее. Гарри показалась, что он услышал всхлип, прежде чем дверь захлопнулась.

За окнами кружил снег. Рождество приближалось быстро. Хагрид уже поставил дненадцать елок в Большом зале; гирлянды падуба и мишура переплетали перила лестниц; негаснущие свечи пылали изнутри шлемов, а в коридорах висела омела. Большие группы девочек взяли за правило вставать под нее всякий раз, когда Гарри проходил мимо, что вызывало затор в коридорах К счастью, однако, частое ночное блуждание дало Гарри необычайно хорошее знание секретных ходов замка, благодаря чему он без труда передвигался между классами, минуя омелу.

Рон, который, возможно, признавал необходимость этих обходов из-за ревности, а не веселья, просто над всем этим смеялся. Хотя Гарри предпочитал эти новые шуточки Рона тому угнетенному состоянию, в котором он находился последние несколько недель.

Кроме того, Гарри должен был терпеть частое присутствие Лаванды Браун, которая, казалось, расценивала любой момент, когда она не целовала Рона, как потраченный впустую момент. Помимо этого, Гарри по прежнему оставался лучшим другом тех, которые, как казалось, вряд ли будут говорить друг с другом снова.

Рон, руки и плечи которого все еще сохранили царапины после нападения птицы Гермионы, говорил о ней обиженным тоном.

— Ей грех жаловаться, — сказал он Гарри. — Она целовалась с Крамом. Пусть она узнала, что кто — то хочет и меня поцеловать. Это — свободная страна. Я не сделал ничего плохого.

Гарри не ответил, изображая, что поглощен книгой, которую они должны были прочитать перед Чарами следующим утром ('Квинтэссенция'). Так как он оставался другом и Рону, и Гермионе, то большинство времени он проводил, сохраняя молчание.

— Я никогда и ничего не обещал гермионе, — бормотал Рон. — Хорошо, я собирался идти на Рождественский вечер к горну вместе с ней, но она никогда не говорила… как друзья… Я — независимый человек…

Гарри перевернул страницу Квинтэссенции, понимая, что Рон за ним наблюдает. Голос Рона затих в бормотаниях, едва слышимых из-за громного треска огня, хотя Гарри показалось, что он поймал слова — Не может жаловаться — снова.

Расписание Гермионы был настолько полным, что Гарри мог поговорить с ней должным образом только по вечерам, когда Рон был, в любом случае, так сильно увлечен Лавандой, что он не замечал, что делал Гарри. Гермиона отказалась сидеть в комнате отдыха, так как там был Рон. Таким образом Гарри присоединялся к ней в библиотеке, что означала, что их беседа проходила шепотами.

— Он может целоваться с кем хочет — сказала Гермиона, в то время как библиотекарь, Госпожа Пинс, проходила позади них. — Трудно волноватьс яменьше, чем я сейчас.

Она сказала «я» настолько жестко, что проколола отверстие в пергаменте. Гарри не сказал ничего. Ему стало казаться, что его голос может скоро исчезнуть от того, что он им перестал пользоваться. Он согнулся над Передовым Созданием зелий и продолжил делать примечания относительно Постоянных Эликсиров, иногда делая паузу, чтобы расшифровать полезные дополнения к тексту о Либатиус B.

— Кстати, — сказала Гермиона, — Тебе слудует быть осторожным.

— В сделаю это в последнюю очередь, — сказал Гарри немного хриплым голосом после долгого молчания, — я не отдам эту книгу. Я узнал больше от Принца-полукровки больше, чем Снэйп или Горн преподавали мне в-

— Я не говорю о клупом глупом — так называемом принце, — сказала Гермиона, бросая на книгу злой взгляд. — Я говорила об этом раньше. Я заходила в ванную девочек непосредственно перед тем, как пришла сюда и и там была приблизительно дюжина девочек, включая это Ромилду Вэйн, решающих, как напоить тебя любовным зельем. Они все еще надеются, что они застявят тебя взять их на вечеринку к Горну,