В то же самое время мы ясно увидели, что пропасть между высшим слоем богатых евреев и неимущими еврейскими массами увеличивалась. В городах и селениях евреи страдали от бедности, изнывали под гнетом непосильных налогов. После отмены крепостного права потеряла свое значение деятельность евреев, торговых посредников, и они постепенно нищали. В города, где уже жили тысячи евреев, стали стекаться евреи из деревень. Они старались устроиться на фабрики и заводы, вступая с русскими рабочими в конкурентную борьбу за рабочие места. Зачастую это заканчивалось погромами, изгнанием или общим недовольством.

В Московии, подобно своим братьям в Центральной и Западной Европе, евреи, а также диаспора, стремились к тому, чтобы слиться с местным населением. Нам нравилось слушать Иосифа о возрождении идиш и развитии иврита, многие из нас говорили или, по крайней мере, понимали иврит, но нам был незнаком идиш, и зачастую мы не понимали, о чем вел беседу Иосиф с другими евреями.

Позже мы отправились в синагогу Элиэзера, Иосиф сказал нам, что это был величайший потомок нашего народа, в чем мы убедились позже. Он повел нас по Тверской, на которой мы как раз сидели под небольшим навесом и пили чай. Мне казалось, что люди злы, но только я не понимал, на что. Иосиф по дороге рассказывал, что синагогу разрешили открыть всего год назад, на вопрос «почему» он предпочел ответить на иврите, чтобы окружающие не понимали и чтобы у нас не возникло конфликтов с жандармерией или офицерами, которыми кишит город. Иосиф сказал, что царь Николай Александрович не самый уважаемый и авторитетный человек, зачастую он не сильно обдумывает свои поступки или приказы, в связи с чем приходится мириться с его настроениями, ибо выбора нет, и тогда я понял, что ошибался насчет авторитетности царя и что это мнимое уважение. Авраам спросил, кто такой Поляков, на что Иосиф фыркнул и попросил нас, чтобы мы отзывались о нем с уважением, ибо мы были гостями, а Элиэзер Соломонович Поляков - нашим гостеприимным хозяином. Пока мы шли, я был поражен тем, что на Тверской-Ямской было так много магазинов; один мне понравился более всех - универмаг обуви. Мне нравилась мода русских, она была необычной. Высокие фонари, как мне позже сказал Иосиф, - электрические; по обеим сторонам широкой дороги были дома как минимум в два этажа. А дальше мы увидели деревянные постройки, как мы узнали, их сдавали в аренду приезжим гостям. Повернули и вышли на узкую улицу, по которой расположились такие особняки, о которых можно было бы только мечтать. Сердари отметил, что, скорее всего, здесь обитают знатные рода. Чуть позже мы завернули налево, и Иосиф сказал, что нужно еще немного пройти, так как синагога чуть дальше. Когда мы постучались в двери огромнго особняка, нам навстречу вышел статный юноша с хорошо поставленной осанкой, он был явно смущен при виде нас четверых; я почувствовал, что это злит Ицхока, но немного подтолкнул его, и, поймав раздосадованный взгляд, дал ему понять, что мы гости. Все мы поздоровались, переглянулись, после чего юноша провел нас внутрь особняка, в нем было очень много народу. Иосиф пояснил, что многие евреи лишились своего крова после неудачного бунта против царя, в связи с чем их пристроил Элиэзер Соломонович. Мне уже нравился этот человек, который достиг такого положения при царе, да еще не забывал о своем народе. Мы прошли два зала, в которых встретили около дюжины человек, после чего миновали галерею и вошли в гостиную, шикарно обставленную дубовой мебелью, со шторами изумрудного цвета, более того, с обоями такого же цвета; на полу был расстелен восхитительный персидский ковер - я это определил сразу, ну, нам ли не знать о персидских коврах, после того как мы столько столетий вели интенсивную торговлю с шахом, верным другом нашего города.

Элиэзер Соломонович читал газету, не помню названия, что-то связанное с банками и факториями. Он был очень серьезным, но когда мы вошли, его лицо просияло, он выглядел великодушным, был виден его статус, манеры поведения, на вид ему можно было дать лет 57, однако я ошибся, и позже выяснилось, что ему было уже за 63. Он был рослым и весьма коренастым, мне понравилось то, что он за собой следит: ухоженная, подстриженная бородка, прическа. Не такой, как большинство русских сановников или церковников, которые не следят даже за собственной бородой!

– Ну, гости дорогие, прошу вас, добро пожаловать, - обратился он к нам, - что думаете о Русско- азиатском банке, как там дела, в дальних уголочках нашей империи?

– Не такие уж они и дальние, - высказал свою обиду Ицхок, - спасибо Вам, милейший государь, за Ваше гостеприимство, надеюсь, что и у нас будет возможность встретить Вас в Самарканде, ибо это и есть жемчужина Востока.

– Да уж наслышан, да всё дела, дорогие, всё дела, - отвечал Элиэзер Соломонович с такой приветливостью, что у Ицхока и мыслей дурных не осталось. Мне понравилась статная манера поведения нашего попечителя, тем более что вел он себя не надменно и весьма искренне. Тут он жестом указал на кожаные стулья и просил садиться, затем спросил, по каким таким делам мы оказали ему честь и приехали в Москву.

– В Московию мы приехали быстро, однако долго добирались до Оренбурга, уж очень часто приходилось останавливаться, так как до сих пор слышны отголоски бунта, - начал я, - а к Вам, дорогой Элиэзер Соломонович, приехали потому, как собираемся на Сионистский съезд, мы весьма воодушевлены в Самарканде происходящим в истории нашего народа, да хотели бы знать, чем таким можем помочь, - тут я достал шелковые ткани, и Сердари внес ковер, который мы взяли в качестве подарка. Хозяин особняка был очень польщен, и его порадовал подарок, каждому из нас он подарил по шубе, хотя я не понимал зачем - в Самарканде практически не бывало холодов, - но тем не менее не стал спрашивать хозяина, так как подарок он делал от всей души.

Время близилось к чаю, мы вышли из гостиной и прошли в зал, где уже стояли готовые чашки и чайный сервиз. Тут же мы увидели молодого человека, которого встретили при входе.

– Должно быть, Вы уже успели познакомиться? - спросил нас хозяин дома. - Даниил - мой сын и наследник, - с гордостью произнес он. Мне показалось, что в его словах действительно была правда. Мы сели пить чай, и завязался интересный разговор.

– Ну, господа, как вам столица, какие впечатления?

Впечатлений было много, и хозяин все это понимал, мне было приятно, что такой богатый человек сидит и общается с нами.

– По дороге мы встретили достаточно много автомобилей, мы никогда еще ранее не встречали так много, - сказал Авраам. Иосиф пояснил нам, что теперь это такая высококультурная мода, однако распространена она среди молодых вельмож.

Мы продолжали пить чай, и после речь зашла о Кремле, о Петербурге, о завоевании Царской властью Кавказа и Туркестана, нам было о чем поговорить, и разговор шел с обоюдным интересом.

– А как вы относитесь к русским и русской культуре? - спросил меня Элиэзер Соломонович. - Не находите ли вы, что это весьма интересный феномен и мы должны адаптироваться к реалиям России, ибо это великая страна?

– Русские - неприветливые люди, они столько натерпелись, что устроили 9 января в прошлом году. А мы просто едем в Вильно, чтоб принять участие в конгрессе.

– До 9 января 1905 года революция в России состояла из небольшой кучки людей - тогдашних реформистов. Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков, которые издавались главным образом за границей и контрабандным путем, с невероятными трудностями, ценой многих жертв пересылались в Россию, - такова была революция. А причина - просто император оказался не в состоянии любить своих людей, он просто слаб, и его никто не ценит.

Однако в течение нескольких месяцев картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи. Эти свободовольцы не учли одного: страна воевала и не готова была поддержать их, ну, а расстрел в воскресенье - так это все и было бочкой пороха.

– Послушайте, - вдруг заговорил Элиэзер Соломонович, - вот вы все толкуете о сионизме, о революционной борьбе в Палестине, об организации народа… Где это пробуждение гордой самостоятельности еврейства, о которой вы говорите? В «подвигах» Бунда? В неисчерпаемых разговорах сионистов?.. Так пойдите и посмотрите, что делается на самом дне еврейства, на еврейской улице. Нищета увеличивается со дня на день, народ вырождается не по дням, а по часам. И никакие сионистские ваши реальные работы этого не предотвратят. Еврейская литература вымирает… народ задыхается; он гибнет физически и духовно… И только один путь есть к спасению… Соберите те активные силы, которые еще имеются, и киньте им один только лозунг, единственно целесообразный для нас: «Так дальше

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

3

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату