наедине, он мог любоваться ею, не будучи замеченным посторонними.

- Вы очень хороши сегодня, графиня. Вы как нереальный мираж, среди скучного пейзажа, - сказал он.

- Поговорим о свитках? - предложила она.

- Ну почему же вас так интересуют эти бумаги?

- Это не бумаги, господин Берг. Это артефакты. Говорят, им нет цены. Но у нас, в Америке, все имеет цену. Я желаю их купить, капитал моего отца и моего мужа позволяют мне сделать это. Познакомьте меня с бароном фон Лейдендорфом, вы, кажется, были близкими друзьями прежде. Если, конечно, сам барон пожелает видеть вас.

- Лейдендорф. Вам следует держаться от него подальше. Значит, вы узнали кое-что из дворцовых сплетен, - недовольно сказал он. - Не князь ли Рушель поведал вам их?

- А если он?

- Остерегайтесь его. Если вы подадите хоть малейший повод, вам будет трудно отделаться от него. Он близок к императорской семье, а это могущественная власть. Его самомнение о своих мужских достоинствах столь высоко, что он не усомниться в вашей благосклонности, графиня, а если пожелает, получит вас любым способом. Если вы со своим русским мужем хотите попасть в высшие круги венского общества и удержаться в них, вам нужен покровитель менее назойливый, чем князь.

- Вы предлагаете себя?

- Не будьте так прямолинейны, вашей красоте нужно менее угловатое обрамление.

- Я привыкла говорить то, что думаю. Вы обещали мне пропуск в Хофбург, а вот я не припомню, что обещала вам благосклонность более, чем дружескую, а точнее, я ничего не обещала.

- Не будьте жестоки, графиня. От вашей холодности погибнет мой сад.

- Господин Берг, если вы не можете по любой причине выполнить ваше обещание, я более не стану вас тревожить.

- Я его выполнил. Разрешение при мне. Позвольте хоть руку поцеловать.

- Вас не удовлетворит моя сердечная признательность за помощь? Вы ждете иной награды? Вы не джентльмен, сударь.

- Позвольте мне хоть изредка видеть вас, бывать там же, где вы. Издали. Я не нарушу вашего покоя. Мне довольно простого знака внимания. Мы не зайдем далеко.

Она не позволила ему в очередной раз завладеть ее рукой.

- Господин Берг, вы забываетесь. Если ваши намеки не прекратятся, я буду вынуждена немедленно покинуть ваш дом. Пройдем в кабинет.

Она зашагала по дорожке, не дожидаясь его согласия.

Он впустил ее в кабинет. Обставленная со вкусом комната, с двумя антиками у дальней стены мало напоминала кабинет чиновника средней руки. Да и дом тоже.

Она изобразила ожидание. Он засуетился, не предложил ей сесть. Бумаги были не при нем, он солгал. Он добыл их из ящика стола и положил перед ней.

Едва она протянула руку, как он накрыл листы своей ладонью.

- В Хофбурге действительно нет того, что вы ищете. Без моего участия вам не обойтись и впредь.

- Отчего же. Мне, например, известно, что барон пошел на хитрость, он подарил императору старинные манускрипты, чтобы заслужить его милость. Не будем принимать во внимание их подлинность. Барон не спас этим свою политическую карьеру, зато уцелел. Вам больше повезло, барон из благородных и дружеских побуждений взял вину на себя за вашу общую ошибку, а то бы ваша голова тоже полетела бы с плеч.

- Какая змея вам нашептала?! Уж точно не князь.

Господин Берг побледнел, но очень быстро овладел собой.

- Я не шутила, что мой отец хорошо разбирается в политике. Я дочь своего отца. Мне нужны только эти документы, ваши политические ошибки меня совершенно не волнуют.

- Вы, оказывается, опасная женщина. От этого вы мне нравитесь еще больше. Милочка, а вы не задумывались, что ваш русский муж легко может оказаться в числе шпионов тоже. Вы не в том положении, чтобы мне угрожать. Я могу сделать так, что вас завтра же вышлют за пределы империи, а его просто арестуют. Женщины слабы в политике.

- А Мария-Терезия? - хитро щурясь, спросила она. - А ваша супруга?

Он посмотрел серьезно, а потом хрипло засмеялся.

- Вы очаровательны, графиня. Удивляете снова и снова. Где вы набрались таких вольных манер, женщины моего круга воспитаны иначе. Ваша дерзость меня привлекает больше уловок жеманниц. Так и быть. Я был искренен, когда предлагал свое покровительство и помощь. И если вам угодно, то я останусь таковым. Я не хочу в сами ссориться, я не хочу иметь такого милого врага. Я действительно принял вашу благосклонность на вечере у господина Ванхоффера, за нечто большее, чем любезность при первом знакомстве. Я не могу отказать такой женщине. Извольте. Спрашивайте. Какие у вас там дилеммы?

Он властным жестом подвинул в ее сторону листы пропусков. Он думал, что она их возьмет и спрячет, но она только проследила глазами за его кистью, потом гордо подняла подбородок и посмотрела на него с признательностью положенной светской даме. Потом она коснулась пальцами воротничка-стойки своего платья, словно проверяла, на месте ли он. Потом она прошлась вдоль стола к окну, потом обратно. Она собиралась с мыслями.

- Как вы считаете, барон предпочел избавиться от своих сокровищ или оставил их себе?

- Вы сделали правильно, что задали этот вопрос мне. Вы осведомлены, не блефуете. Мы действительно были с бароном друзьями, я хорошо знаю его характер. Он не продаст свитки за границу, он считает, что такие сокровища должны принадлежать его стране. Он патриот. У вас никаких шансов получить их, ни за какие деньги. Стоит вам явиться к нему с предложением, вы попадете в черный список его врагов. А уж, если посмеете говорить, как говорили только что со мной, разговор будет тут же кончен, лакей вышвырнет вас вон. Пусть наши жизненные интересы разные и наши пути разошлись при печальных обстоятельствах, он невысокого мнения обо мне, зато я не утратил уважения к барону и признателен за то, что он сделал для меня и моей семьи. Своим нынешним положением и благополучием я обязан тому, что он принес себя в жертву. На его месте мог быть я, но Провидение распорядилось иначе. Меня только что осенило откровение. Я не предлагал ему помощи, он ее не примет даже на краю могилы. Но, быть может, ваше появление даст мне возможность хоть в малой мере вернуть ему долг. По этой же причине я не выдал его невинный обман императора. С вами об этом говорю по той же причине. Предостерегаю, чтобы вы в молодом порыве или из-за алчных побуждений не взяли бы на душу грех и не погубили, в сущности, порядочного человека.

- Ради благого дела, я готова быть вашим посредником. Я ни в каком виде не намерена вредить барону фон Лейдендорфу, обещаю - заверила она. - Вы утверждаете, что свитки все еще хранятся у барона?

- Я бы не был так уверен. Видите ли, он прагматичен, острожен, очень аккуратен. Положение, в которое он попал можно назвать тупиковым, но он угодил в него не по своей воле. Барон - жертва интриг, такое часто бывает с порядочными людьми. Он однажды уверовал, что артефакты его защитят, не желает расставаться с иллюзией, что свитки принесут ему удачу, а на деле - пока лишь беды. Каково может быть его решение в будущем, тут я не берусь предугадать. Все что твориться вокруг него, незримым образом связано с кусками этой кожи. Это скорее злой рок, нежели простое невезение. - Он посмотрел на нее с недовольством. - Не оглашайте ни при каких условиях, ни при ком более, что барон оставил свитки себе, вы погубите его окончательно. Я отомщу, сгною вас и вашего супруга в самой жуткой темнице Австрии.

- Не пугайте, я не намерена губить барона, я уже сказала вам. Если свитки приносят беды, почему бы ему не избавиться от них?

- Вы имеете друга, должно быть, осведомленного на сей счет. Господина Гаруди. Спросите у него. Если свитки действительно так нужны ему, то он должен знать их истинную цену. Я не о денежном эквиваленте говорю.

- Да. Рагнар что-то говорил мне, что они очень ценные. Их владелец должен быть осторожен.

- Поверили должно быть, если имеете в своем окружении такого человека. Не пытайтесь лукавить и притворяться несведущей. В который раз убеждаюсь, сколь коварны вы, женщины, коих считают слабыми созданиями. Мне довольно было двух ваших фраз, чтобы принять вас всерьез. Одного взгляда довольно, чтобы потерять желание целовать вам руки. И все же вы мне понравились, поэтому я беру на себя труд вас