королей норманнской династии. Он повелел шерифам и рыцарям всех графств наказывать любого, кто откажется дать клятву повиновения двадцати пяти баронам.

Когда через десять дней после подписания король покинул Виндзор, чего не мог сделать раньше из-за приступа подагры, Рольф со своими людьми проводил его до Винчестера. В ближайшее время должно было выясниться, намерен ли король соблюдать хартию, а бароны – поддерживать мир.

Но непримиримое ядро мятежных баронов открыто оскорбляло Иоанна и отказывалось освободить центр Лондона. Июль и август ознаменовались небывалым зноем и оживленнейшей перепиской между Англией и Ватиканом. Папа строжайше велел баронам подчиняться королю и под присягой поклясться выполнять любые его требования. Далее стало известно, что еще до подписания Великой хартии король упрашивал папу аннулировать ненавистное соглашение, навязанное ему мятежниками. Стефан Ленгтон, отправившийся в Рим умолять папу позволить королю и вассалам довести дело до конца мирным путем, был остановлен папским посланием, в котором недействительными объявлялись и Великая хартия, и все полномочия архиепископа.

Вынужденные выбирать между безоговорочной капитуляцией и войной до конца, мятежные бароны выбрали бунт. Они, правда, не были готовы к войне, как король. Он успел собрать людей и боеприпасы, а из-за моря ему обещали поддержку Пуату, Гасконь, Брабант и Фландрия. Граф Солсбери побывал в десяти королевских замках и собрал там войска. Иоанн обнародовал всеобщую охранную грамоту для «всех, кто хочет вернуть нашу милость своею службой». К концу сентября он продвинулся в глубь страны уже до Майлинга.

Рольф и сэр Гай со своими воинами стояли лагерем под Лондоном. Приходили тревожные вести. Сибрук метался, не зная, примкнуть ли ему к мятежу или принести присягу королю. Джастин, по-видимому, постоянно подвергался опасности. Рольф не ослаблял своих попыток вернуть мальчика и наконец вырвал у короля обещание послать против Сибрука войска, если тот примкнет к мятежникам. Но это, казалось, случится еще не скоро. Рольфу ничего не оставалось, как только наблюдать, возмущаться и ждать.

Рольф слал Эннис заботливые письма, получая взволнованные ответы. Он не мог себе представить, что мятежники дойдут до того, что призовут на помощь короля Филиппа и присоединятся к нему, чтобы уничтожить Иоанна.

– На что они надеются? – с досадой спрашивал он Гая. – На то, что Филипп поможет им вырвать Англию из лап Иоанна, а затем преспокойно вернется во Францию? Какая глупость! Если мы потерпим поражение, Англия станет частью Франции. Филипп отдаст ее принцу Людовику, а тот захочет заплатить своим рыцарям за службу, раздав им земли тех самых безмозглых баронов, которые его призвали…

Немного помолчав, Гай пробормотал:

– Сейчас, когда мятежники возобновили осаду Нортгемптского замка и осадили Оксфорд, попытки Иоанна заставить архиепископа сдать ему замок Рочестер можно считать провалившимися.

Почувствовав в замечании Гая скрытый смысл, Рольф спросил:

– Это общеизвестно. Что из этого?

Гай набрал побольше воздуха и сказал:

– Ваш брат Джеффри сражается на стороне мятежников.

Он достал письмо. Оно было коротким и адресовано в Драгонвик. Гарет Кестевен переслал его с курьером, но тот сначала не мог найти Рольфа, и письмо попало к Гаю. В нем Джеффри призывал своего брата присоединиться к мятежникам.

Ветер беспрерывно и резко трепал стенки шатра, и Рольф долго прислушивался к его свисту, прежде чем сложил пергамент пополам. Его брат был сейчас как раз на противоположном берегу реки. Это письмо почти месяц гонялось за ним по всей Англии, а догнало только сейчас, когда он рядом со своим братом.

– Что же вы будете делать, лорд? – спросил Гай.

Рольф сидел в безмолвном раздумье.

– А что мне, по-вашему, делать? – проворчал он. – Джеффри мой брат, и, хотя я не намерен присоединяться к нему, я его не предам.

Слегка напрягшись, Гай сказал:

– Я и не думал никогда такого. Но вам следует знать, что король собирается отобрать Рочестер у бунтовщиков, а ваш брат – один из его защитников. Нас призовут к оружию против них.

– Да, но я ничего не могу сделать, как только служить там, куда меня призовут. – Рольф провел рукой по волосам, чувствуя крайнюю усталость. – Я лишь могу молиться о том, чтобы не встретить Джеффри на поле битвы.

В середине октября король подошел к стенам Рочестера. Когда войска заняли берег Мидуэй-Ривер, отделявшей их от Рочестера, король отправил сэра Гая с отрядом воинов на ту сторону реки, чтобы сжечь мост ниже по течению и тем самым прервать сообщение между Рочестером и Лондоном. Мост защищал Роберт Фицуолтер с сильным отрядом рыцарей и конных воинов. Им удалось отбросить нападавших и потушить пламя. Но потом Фицуолтер со своими людьми вернулся в Лондон, и повторная атака прошла удачно. Мост был разрушен. Дорога к Рочестерскому замку была свободна, и город осажден.

Сначала горожане высыпали на стены и бастионы с самым воинственным видом, но, узнав короля и его людей, бежали. Иоанн с войсками вошел через городские ворота и гнал мятежников через весь город до самого моста так решительно, что все рыцари, готовые обороняться, были вынуждены запереться в замке. Теперь цитадель защищали только девяносто пять рыцарей и сорок пять тяжеловооруженных конников.

Осада длилась больше месяца. Осажденные не получали извне никакой помощи, а осаждающие перепробовали все способы взятия крепостей. Минирование, обстрел, штурмы и осадные машины день и ночь изводили защитников. Ничто не помогало. Отважные люди, засевшие за мощными стенами, не желали помилования от короля и не помышляли о капитуляции.

Рольф знал, что Джеффри находится в замке, но ничем не мог помочь. Его брат, как и он сам, сделал свой выбор.

25 ноября, использовав жир сорока свиней, нападавшим удалось поджечь главную башню. Огонь был так силен, что она разрушилась. Это сделало положение защитников безнадежным, но они держались еще пять дней – до праздника святого Андрея.