сможем истолковать формулу 2 ? 2 (2ⁿ) как частный случай более общей формулы N = p₁ ? p₂ ? p₃ ... p_m, приведенной в § 2.3.8.

Пособием для читателей, незнакомых с турецким языком, послужит следующий список из шести слов, который может помочь понять утверждения, сделанные выше относительно гармонии гласных:

gozleriniz -Ва, +Ro (gAz-lAr-In-Iz)  'глаз-множественное число-твой- множественное число' = 'ваши глаза'

kollarimiz +Ва, +Ro (kAl-lAr-Im-Iz)   'рука-множественное число-мой- множественное число' = 'наши руки'

adamlarin  +Ва, -Ro (AdAm-lAr-In) 'человек-множественное число- родительный падеж' = 'людей'

evlerinde  -Ва, -Ro (Av-lAr-I (n)-dA)  'дом-множественное число-его-в' = 'в их доме'

kolum +Ba, +Ro (kAl-Im)  'рука-мой' = 'моя рука'.

gozumuz  -Ва, +Ro (gAz-Im-Iz) 'глаз-мой-множественное число'  = 'наши глаза'.

Просодическая репрезентация слов приведена во второй колонке вместе с указанием способа составления слов путем «агглютинации» (см. § 5.3.7) более мелких грамматических единиц. Заметим, что фонематическая структура этих более мелких грамматических единиц остается постоянной (lAr, Im и т. п.). Благодаря тому что они встречаются в словах одного, а не другого просодического класса, они реализуются фонетически различным образом, например: [ler] vs. [lar]; [im] vs. [im] vs. [um] vs. [um] (орфографическая репрезентация в первой колонке соответствует «широкой» фонетической транскрипции; см. §3.1.2).

Одно из основных различий между фонемным анализом и просодическим анализом состоит, таким образом, в том, что первый представляет слова (и высказывания, составленные из слов) как одномерную последовательность элементов, а второй — как многомерную структуру, состоящую из просодии и фонематических единиц. Она именно многомерна, а не просто двумерна, потому что может быть несколько «слоев» просодии со «сферой действия» различной длины (пары согласных, слоги, слова и даже группы слов или целые высказывания); мы не располагаем местом, чтобы проиллюстрировать здесь все эти возможности. Фонематические единицы подобны фонемам в том смысле, что они рассматриваются как дискретные единицы, упорядоченные серийно, или линейно, в одномерную последовательность фонем (и архифонем).

Есть много существенных сходств и различий между разными подходами к фонологии, разработанными за последние годы. Следует, однако, подчеркнуть, что все они основаны на первичном принятии понятия контраста, или оппозиции, и признании того, что парадигматические и синтагматические «измерения» языка взаимозависимы. Различия между разными фонологическими школами обычно связаны с более частными допущениями, принимаемыми ими нередко по чисто методическим соображениям.

Из этих допущений достаточно напомнить здесь только об одном. В течение ряда лет многие лингвисты (в том числе Блок, Хэррис и Хоккет, так много сделавшие для установления принципов и процедур, характерных для «ортодоксального» американского подхода к фонемике) полагали, что фонологический анализ должен предшествовать грамматическому анализу и не зависеть от последнего. Это допущение, или методологический принцип, не был общепринятым (даже в Америке). В настоящее время большинство лингвистов, если не все, склонны считать, что это допущение налагает излишне сильное и нежелательное ограничение на теорию языка. Если уж признавать определенный порядок в анализе, то он должен быть скорее обратным, поскольку понятие контраста применимо только к тем словам, которые могут встретиться в одном и том же контексте (см. § 2.4.10). Появление слов детерминируется частично их грамматической функцией (в качестве существительных, глаголов и т. д.), а частично значением. Из этого следует, таким образом, что два слова, грамматические функции которых препятствуют их появлению в одном контексте, не могут находиться в отношении контраста. К тому же нередко бывает так, что для разных грамматических классов оказываются релевантными разные наборы фонологических контрастов.

Это справедливо в отношении турецкого языка. Мы уже упоминали о том, что в турецком (как и в русском и немецком) языке контраст звонкий vs. глухой нейтрализуется для смычных согласных в конце слова. Однако он также нейтрализуется и для большинства суффиксов, добавляемых к слову в процессе «агглютинации», показанном выше. Например, суффикс, означающий 'в' или 'на' (который записывается как -dA- в просодическом представлении слова evlerinde), содержит не звонкий дентальный смычный, а дентальный смычный, нейтральный в отношении звонкости. Его реализация в виде [d] или [t] определяется тем, появляется ли он в глухом или звонком окружении. (Это не вполне точная формулировка условий реализации, но она нас здесь удовлетворит.) Таким образом, фонологическая структура слов может частично определяться их грамматической структурой. Хотя мы здесь лишь бегло упомянули об этом тезисе, не подвергая его обсуждению и не подкрепив достаточным количеством примеров, мы будем считать его доказанным на протяжении остальных глав настоящей книги.

Мы не затронули целые области фонологии в представленном здесь весьма кратком изложении этого предмета. Так, мы ничего не сказали об ударении и интонации в словосочетаниях и предложениях, о разных функциях тонов в различных языках; о статусе слога как фонологической единицы. Для описания этих и других тем следует обратиться к работам, приведенным в библиографическом указателе. В следующих главах мы будем рассматривать грамматику и семантику.