Скорее всего, это уже далеко не люди. Неведомым образом ожившие мертвецы, наподобие того, с которым повстречался там, в церкви на Болоте. Заново переживать «общение» с ходячим трупом у Ивана не имелось ни малейшего желания.
Далеко-далеко впереди через дорогу обезьяньими прыжками проскакала такая же тварь, троих сородичей которой Иван угробил в вестибюле школы. Уже достаточно рассвело, и Семецкий легко заметил круглые плоские глаза противогаза и активно мотающийся гофрированный хобот. Очевидно, все подобные чудища таскали на головах резиновые маски. Только вот совершенно непонятно, зачем.
Незадолго до того, как солнце показалось из-за лесистого края горизонта, на землю неведомо откуда лег туман, причем до такой степени плотный, что Ивану пришлось вовсе остановиться, на всякий случай, съехав с дороги на обочину. Вдруг кого-нибудь черти понесут по трассе? Врежется еще сослепу. Хоть на «Ниве» и имелись противотуманные фары, проку от них не оказалось ни малейшего. Очевидно, Зона принесла какой-то свой, очень непохожий на другие туман, плотнейшую кисею, скрывавший все на расстоянии буквально половины вытянутой руки. Причем он оказался не сырым, как обычно, а больше напоминал плотный — плотный снежно-белый дым.
Иван выругался, заглушил мотор, погасил фары, чтобы не посадить и так находящийся в неведомо каком состоянии аккумулятор и проверил еще раз защелки — фиксаторы на обеих дверях. Неизвестно, сколько это марево еще будет висеть, а соваться наружу явно не стоило. Проще уж так пересидеть, надеясь, что населяющая Зону живность тоже не попрется искать пищу в «нелетную» погоду. Не теряя времени даром, Семецкий достал оба пистолета, проверил патроны в обойме, переложил гранату в карман поближе, чтобы всегда была под рукой. Хоть бы и для себя самого, в конце концов.
Время шло. Протекло примерно часа два, и вдруг Иван заметил, что туман начал рассеиваться. Не как обычный, от земли, будто испарялась хлорка в стакане воды из-под водопроводного крана, а как был пятнами, клочками, словно растворяясь в воздухе. И первое, что заметил сидящий в машине Семецкий, что рядом уже нет асфальта дороги. И стояла «Нива» вовсе не на щебенке обочины, как было изначально, а в высокой густой траве, почему-то жухлой, сухой, и притом неестественного рыжего цвета. Это было уже что-то новенькое…
Иван, даже забыв об осторожности, выглянул из машины, даже встал ногой на землю. Нет, это не иллюзия и не обман зрения. За два часа случилось нечто невообразимое человеческому разуму, и «Нива» вместе с Иваном таинственным образом переместилась неведомо куда. Теперь предстояло выяснить доподлинно, куда именно. Семецкий сел обратно и только теперь обнаружил, как сильно у него трясутся руки. Повернул вспотевшими от волнения пальцами ключ зажигания и… ничего не произошло.
Аккумулятор намертво, в «полный ноль» разрядился, стрелка встроенного в приборную доску вольтметра только еле заметно дернулась. Слава богу, что наручные часы Иван носил механические, и им все эти казусы с электричеством были нипочем. Еще не хватало остаться без возможности следить за временем! Обидно, черт побери. Иван извлек трубку сотового телефона, попытался включить. Вот те раз! Электроника мертво молчала, выведенная из строя неведомыми силами.
Вот те два. Туман окончательно рассеялся, и Иван смог подробнее осмотреться. Местность он узнал сразу, так как знал эту землю как свои пять пальцев. А вот каким образом «Нива» с человеком внутри переместилась на добрых пару десятков километров, он уже объяснить не мог. Как ни ломал голову.
Машина стояла в лесу. Густом когда-то, но теперь обгоревшем настолько, что в воздухе витал густо рассеянный пепел. Пятачок травы, на котором стояла машина, по какой-то причине остался нетронутым. Остальная же земля имела вид лунного пейзажа. Мертвая, выгоревшая и пустынная. Иван некоторое время ошарашено осматривал окрестности, даже не зная, что ему предпринять. Получается, что его занесло вполне даже по адресу, «телепортировав» уже за бывший Периметр, прямо на территорию Зоны. И пожар бушевал тут совсем недавно, вот еще кое-какие коряги тлеют и отчаянно дымят. Только вот жаль, что «пронесло» мимо схрона, и Иван волею судьбы оказался в еще худшем положении с минимумом оружия. Хотя неизвестно, будет ли еще хуже, чем уже было.
Сидеть можно сколько угодно, но от этого ровным счетом ничего не изменится. Подумав еще минут пять и, проанализировав, насколько сие было возможно, всю ситуацию, Иван вылез из машины, собрав предварительно свои вещи и прихватив из багажника двухлитровую пластиковую бутыль с водой. Жидкость отдавала машинным маслом, но ничего криминального в этом Иван не видел. Лучше уж благородные нефтепродукты, чем страшная невидимая радиация. Стояло утро, солнце только поднималось над верхушками деревьев, и добраться до схрона Иван мог бы буквально за пару часов. Если, конечно, никто и ничто не встанет поперек пути.
Идти было трудно. Ноги буквально вязли в кучах рыхлого, легкого, обжигающе горячего пепла, который от малейшего движения взвивался в воздух, залеплял глаза, нос, рот, покрывал волосы, кожу и одежду. В том, что пепел радиоактивен, Иван ничуть не сомневался. Деревья, трава и кусты буквально сосут всю гадость из воды, почвы, воздуха и наполняют им свои клетки. А когда огонь превращает плоть растения в золу, то химическая отрава, для которой пожар практически не страшен, достается тем, на кого этот пепел в итоге и осядет. То есть, в данном случае, на Семецкого.
Дышалось тяжело. Огонь выпалил из воздуха практически весь кислород, зато поднял температуру до духовки раскаленной печи. Все живое, что было тут во время пожара, погибло и было фактически заживо кремировано. Иван несколько раз видел торчащие из куч пепла чьи-то лапы, морды, туши, обугленные до неузнаваемого состояния, лишенные шерсти, со шкурой, превратившейся в черно-коричневую корку. Семецкий мысленно содрогнулся от мысли, что было бы с ним, перенеси его сюда белый туман как раз во время пожара.
Пару раз Иван запинался об невидимые в ямах ветки и корни, и валился лицом в золу. На лбу и щеках давно уже остались длинные кровоточащие царапины, их больно щипал пот, катившийся по лицу. Как Семецкий ни экономил воду, скоро он допил последний глоток и в отчаянии зашвырнул бутылку далеко между обгорелых стволов. Через минуту пожалел об этом — емкость, в принципе, могла еще и пригодиться — но искать уже не пошел. Силы подходили к концу, ноги дрожали, организм, истощенный до предела сумасшедшей ночью и не менее «веселым» утром буквально вопил, требуя отдыха. Но Иван не позволял себе стоять и даже поборол соблазн сесть на почти не обугленную корягу, попавшуюся ему на пути. Он знал: стоит расслабиться хоть на минуту, и потом себя «в кучку» уже не собрать.
Чтобы хоть немного скрасить свой поход через мертвый лес, Иван принялся считать шаги. И благополучно сбился на третьей же сотне, так как требовалось постоянно следить за окрестностями и глядеть под ноги. Ловушек из-за пожара меньше не стало, но пепел замечательно демаскировал их, и не заметить опасности мог только слепой.
Гравиконцентрат, уютно расположившийся между двух больших полусгнивших пней, отлично вычерчивал зону своего «влияния» вдавленной глубоко в почву и дерн золой. Порошинки пепла, влетавшие туда, серыми искорками моментально впитывались в землю без остатка. «Вертушка», она же «Карусель» — та вообще создавала очень красивую абстрактную картину круговерти облачков пепла по спирали и волновым изгибам у земли и в воздухе. Вся эта прелесть неспешно двигалась по кругу, не забывая время от времени прихватывать хвоинку, уголек или почерневшую веточку. «Лифт» буквально кипел, бурлил пеплом, выплескивая вверх его фонтанчики, отчего казалось, будто там варится серая рыхлая каша наподобие манной. Только «горячие пятна» себя никак не показывали, но Иван искренне надеялся, что их тут и нет. Иначе он уже проходя хоть через одно из них поймал такую дозу облучения, с какой живых смело записывают в покойники. Даже не тратясь на никчемное лечение.
Иван уже видел, как человек кончался от лучевой болезни, причем умудрился поймать ее еще до Второго Взрыва, просто фактически проведя в обнимку несколько дней с жутко «фонящим» куском металла. Потом, когда все же выбрался уже еле живой к торговцу, Гусь сделал замеры сначала товара, а потом уже и продавца. И в ужасе шарахнулся прочь, свистнул верных молодцев — охранников, и они практически пинками вынесли незадачливого алкоголика-мужика прочь вместе с грязным, засаленным, но оттого не менее смертоносным рюкзаком прочь. Ходок тот потом медленно умирал в разрушенной хибаре на пустыре двое суток. Кожа слазила с него шматами, умирающего трясло одновременно от жара и озноба, шея распухла едва ли не на ширину плеч, мужик задыхался, еле-еле ловя посиневшими, вздутыми до размера хороших оладий губами горлышко фляги с водой. Ну, и скончался, естественно… Его потом даже хоронить не стали, просто тайком сожгли на большом костре, предварительно полив предварительно труп соляркой, а место костра завалили камнями и землей.
