можно оказаться на улице. Впрочем, не это сейчас главное!

Я раздвинула вещи, в мое убежище тут же проникла полоска света из комнаты. Похоже, что ночные гости, явившиеся к Солодову, чувствуют себя как дома. Я прильнула к узкой щелочке между неплотно сомкнутыми дверями шкафа и заглянула в кабинет. «Вот это да!» – чуть было не закричала я, но зажала рот ладонями и плотнее прижалась к дверцам.

За письменным столом как ни в чем не бывало сидел сам господин Солодов. Закинув ногу на ногу, он покачивался на своем кожаном кресле и курил сигару. Видок у него был крайне озабоченный. Такое впечатление, что его разбудили посреди ночи и заставили мчаться сюда, вот только не предупредили, зачем именно.

– Ты уверен? Это точно? – тревожно вопрошал он.

Я перевела взгляд на собеседника Солодова и в очередной раз подивилась, до чего же тесен мир: в соседнем кресле расположился Гарик.

– Совершенно точно. Убили пару часов назад в собственной квартире.

– Но как? Как такое могло произойти? Кто это сделал? – Солодов обхватил голову руками.

– Пока ничего не известно.

– А материал? – Солодов вскинулся в кресле. – Материал?! Ты уже был у него дома? Там должны были быть снимки, записи – все! Где это? Ты нашел?

– Ничего нет, – покачал головой Гарик.

– Как нет! А куда все делось?!

– Поэтому я и предложил поговорить в редакции. Не исключено, что в доме все прослушивается. Хотя и здесь теперь тоже опасно... Но нужно срочно что-то решать, если материал попадет не в те руки, все откроется, и тогда...

– Но где-то же он хранил свои документы? Может, у него дача есть? Или друзья? Ну, в общем, надо трясти всех, кто входит в его окружение! Иначе нам действительно крышка!

– Все проверили. У него никого нет.

– Значит, плохо проверяли! – заорал Солодов, потом снова схватился за голову и притих в кресле.

– Что теперь делать? Дима мертв. Ваза пропала. Так теперь еще кто-то убил и Борочкина.

Перед глазами у меня все пошло кругом. Дима? Ваза? Борочкин? И все это я слышу не от кого-нибудь, а от Солодова? Так, значит, я была права и Вася действительно работал по указке Игоря Петровича?

– Думаю, вазу нам уже не найти, – снова заговорил главный редактор. – Лучше забыть об этом. Главное сейчас – найти материал, который готовил Василий. Я ведь в глаза не видел ничего из того, что он успел насобирать! А что, если где-то там фигурирует мое имя?..

– Я сделаю все, чтобы найти, – убежденно произнес Гарик.

Дальнейший разговор потерял для меня всякий интерес. Все, что нужно, я уже услышала, поэтому потихонечку отползла в сторону. Надо мной вновь сомкнулась кромешная темнота. Я пошарила в сумке и выудила фонарик. Прямой луч света тут же прорезал темноту, и я увидела впереди себя узкий коридор и вереницу степенек, убегавшую куда-то вниз. Держась одной рукой за стену, я стала осторожно спускаться по лестнице, рискуя свалиться и сломать себе шею. Миновав несколько ступенек, я повернула направо и остановилась перед деревянной дверью. Здесь ступеньки обрывались. Я толкнула дверь, и она с легкостью подалась. Я прошмыгнула в приоткрывшееся пространство и остановилась.

Оказывается, черный ход из кабинета Игоря Петровича вел в подсобное помещение, где хранились лопаты, веники, эмалированные ведра и куча другого хлама. Возможно, местные сторожа и знают о потайной лестнице, да только в случае чего наверняка будут держать язык за зубами. Так что с какой стороны ни посмотри, а Солодов отлично устроился! Официально он на работе, а между делом решает свои криминальные делишки.

Черный ход вывел меня в какую-то подворотню. Подхватив сумку под мышку, я поспешила покинуть это место и скоро уже вышла на пустую автостраду. Старушка-«Лада» верно ждала меня на парковке. Я запрыгнула в салон и завела мотор.

Машина на удивление лихо понесла меня по трассе. Так же лихо скакали и мысли в моей голове. Вернее, резвился там один-единственный вопрос: неужели Василия убили из-за того самого материала, который он готовил для Солодова? Но насколько я успела понять, последнее дело, над которым трудился незадачливый журналист, имело самое непосредственное отношение к наследству Митрохина! А если быть более конкретной, то Игорь Петрович попросту поручил своему сотруднику следить за Димой, в руках которого по стечению обстоятельств оказалась заветная ваза... И все бы было складно да ладно, если бы не парочка многозначительных «но». Во-первых, в компании с Васей промышляла еще некая девица, во- вторых, дельцы явно решили надуть своего босса – ведь они заполучили-таки вазу, вот только не спешили отдавать ее Солодову, о чем свидетельствует и поход к господину Разумовскому, и плачевно закончившаяся беседа с нотариусом Ташковым. Ну и, в-третьих, получается, что был кто-то еще, кому очень было интересно получить собранный Василием материал о Диме. Иначе как объяснить его убийство и пропажу всех данных?

Я бросила машину у входа в гостиницу и вошла в стеклянные двери. Виктор Семенович, несмотря на поздний час, был на своем посту и встретил меня суровым взглядом. Интересно, а что его так расстраивает: то, что я так поздно возвращаюсь в номер или что с завидной частотой меня навещают местные служители правопорядка?

– Добрый вечер, – я решила хоть как-то сгладить ситуацию.

– Добрый вечер, – ответил администратор, но выражения лица не изменил.

«Ну и наплевать на него», – решила я и нырнула в открывшееся пространство лифта.

Дверь в мой номер оказалась открыта настежь. Не к добру. Опять гости? Последнее время эти дружеские визиты меня совсем перестали радовать. Я ускорила шаг и заглянула внутрь комнату.

Первым, кого я увидела, был майор Курбатов. Он сидел в кресле и курил. На балконе маялись от безделья еще два типа в амуниции.

– Здесь не курят, – заявила я.

Александр Петрович поднял голову, сделал меланхоличный жест рукой, в которой он держал сигарету, и стряхнул с нее пепел прямо в горшок с цветком.

– А мы вас уже заждались, – объявил он.

Если Курбатов решил явиться ко мне собственной персоной, то дела мои, видно, совсем плохи. Интересно, что на этот раз?

– Задержалась, – пожала я плечами.

– Прятали оружие, которым несколько часов назад застрелили господина Борочкина? – без особых эмоций спросил майор.

Я так и застыла на месте с открытым ртом.

– А вы думали, что улизнули из его квартиры незамеченной? Возле дома стояла ваша машина. Ну что, Татьяна Александровна, на этот раз вам никак не отвертеться. А ведь я советовал вам уехать из города. Почему не послушались моего совета? Теперь придется вас арестовать, будет следствие. Что дальше, догадываетесь?

– Так вы хотите обвинить меня в убийстве Борочкина?

– А вы прозорливы, – похвалил меня Курбатов и, обернувшись к своим дружкам, крикнул: – Ребята, уведите ее!

– Вы не имеете права! – запротестовала я.

– Скажете, что вы не были сегодня на квартире у Василия Борочкина?

– Я?.. – Я запнулась, понимая, что мне нечего сказать в свое оправдание. – Я должна позвонить!

– Нет, – отрезал Курбатов.

– Это мое законное право!

– В этом городе у убийцы нет никаких прав!

Это была чистой воды провокация, но я поняла это уже потом, а сейчас буря негодования, клокотавшая все это время во мне, наконец-то выплеснулась.

– В вашем городе?! Ха! Да в вашем городе милиция пляшет под дудку криминальных личностей! Или вас сейчас ко мне не Солодов прислал? Нет? Разве не с его подачи состоялся наш прошлый разговор?