а то уйдет Гошка и те его сызнова тащить сюды придетси.
Снова тащить дракона в гору мне как-то не улыбалось, и я не стал оббегать избушку, а забежал в дверь, предусмотрительно открытую сердобольной старушкой, которая уже к тому времени стояла на ногах. Забежав в комнату, я закрыл за собой дверь, и почему-то стал ее удерживать за огромную ветку, прибитую изнутри в качестве дверной ручки. Так я постоял немного, упираясь изо всех сил, потом нелепость этого занятия дошла до моей дурной головы (чем больше тебе талдычат, что ты дурак – тем больше ты сам в это веришь), отпустил бедную дверь и подошел к окну.
За окном царила идиллическая картина. Дракон Гоша стоял, понурив голову, и с виноватым видом выслушивал бормотание бабы Тори. Бабулька-хорошулька схватила Гошу за ухо и тихонько говорила ему что-то явно нелестное. Рыжик лежал рядом со скамейкой и с довольным видом за всем этим наблюдал.
– Эй, дурень! – крикнула баба Торя повернув голову к избушке. Внимание вредной старушки было обращено явно на меня. – Сядло тама хватай да тащи сюды. Токма сядло, а не шкап и не подуху, а то знаю я тя ужо!
Я взял огромное седло, открыл дверь и с большим трудом протиснул его в узенький дверной проем. Выйдя на улицу, я застыл в нерешительности. Подходить к дракону мне, почему-то, не хотелось.
– Да не боись, пока я рядушком Гошка смирный будет, – успокоила меня ехидная старушка, но я ей не очень то поверил. Но деваться было некуда (лететь-то как-то надо) и я подошел с огромным седлом в руках к странно поглядывающему на меня Гоше. Зверюга явно задумала какую-то пакость.
– Сядло пристегни к Гошке, умеешь хоть, дурень? – поинтересовалась вредная бабулька, после чего я занялся драконьей сбруей. Надо сказать, что оседлывать дракона было не сложнее, чем моего коня Тучу, так что через пять минут седло оказалось водружено на драконью спину, недалеко от основания шеи.
'Мы на нем поедем, как на лошади?', – поинтересовался Рыжик.
'Полетим вроде бы, я сам первый раз', – честно ответил я Коту, и он заинтересованно посмотрел на дракона.
– А с Котом как быть? – спросил я бабу Торю.
– Перед собой посадишь и делов-та, – ответила старушка, но потом нахмурилась, и ее лицо стало похоже на печеное яблоко. – Он же все сядло оцарапаит, ща кожи кусок дам, сядло обернуть.
После чего бабуля-хорошуля отпустила дракона и зашла в дом. Я опасливо взглянул на зверюгу и тут меня отвлек Рыжик.
'А мы не упадем с него?', – спросил он меня, недоверчиво глядя на дракона.
'С коня же не падали', – стал успокаивать я Кота.
Я продолжал объяснять Коту безопасность полетов на драконах (в чем сам был не до конца уверен), и потерял бдительность, за что мгновенно поплатился. Свет померк в глазах, и когда я смог снова взглянуть на этот мир, то обнаружил себя лежащим в позе эмбриона на камнях. Если какой-нибудь умник спросит меня: 'Почему?', – я тут же задам встречный вопрос: 'А вы когда-нибудь получали драконьим хвостом промеж ног?'. Бабка, вышедшая из своей избушки, смеялась, дребезжа как медный тазик, Кот прыгал рядом, довольный драконьей шуткой, а сам Гоша миролюбиво переступал с ноги на ногу, в полной гармонии с жизнью и природой, дружески похлопывая меня хвостом по ноге.
'Ну ладно, чего уж тут, заслужил', – подумал я, кряхтя поднимаясь на ноги.
'Ага', – радостно прокомментировал Рыжик мою мысль.
– Точна, дурень! Гошка зверюга добрючая, по справедливая! – вслух согласилась баба Торя с моими тяжкими думами.
После достижения мира между мной и драконом дело стало продвигаться значительно быстрее. Обмотав выступ седла куском кожи, который принесла баба Торя, я стал сдавать экзаменационную работу по седланию драконов строгому экзаменатору. Бабуля-хорошуля придирчиво осмотрела мой труд, и я получил зачет.
– Хорошо оседлал-та, не круглый дурак-та, – вынесла свой вердикт хитрая старушка. – Ну чаво, полятишь ты когда-нибудь, аль нет?
– А Гоша нас до острова довезет? – спросил я бабушку.
– Нет, ты все-таки круглый дурень, – сразу рассердилась старушка. – Гошка – животинка магическая, огненная. А ты его хочешь над озером гонять. Драконам рядом с большой водой находиться категорически не рекомендовано.
Я ошарашено уставился на бабушку. Последняя фраза была бы уместна в устах ученого профессора Апика. Произнесенное неграмотной лесной жительницей высоконаучное высказывание произвело на меня серьезное впечатление. Баба Торя явно была очень непростой старушкой.
– Ладно те, дурень. Хватит умничать-та, – сразу засмущалась вредная бабулька, и стала технично уводить разговор в сторону. – Оставит он тя на полянке, недалече. Там близко топать, дойдешь какнить.
– А не подскажешь дурню, бабулечка-хорошулечка, как через озеро переправиться? – решился я.
– Ладна, скажу, токма не болтай больна нигде, – сказала баба Торя. – Тама недалече гоблин Трошка живеть, маг водяной. Тоже старик – один отшельничает. Скажи, мол баба Торя дурня прислала, чтоб спомог те. Трошка придумает чтонить.
– Так ты с Той Стороной дружишь, – удивился я.
– А чаво нам делить-та? Это молодежь пусть глотку друг дружке рвет, а мы отвоевались ужо, – ответила бабушка устало, и на меня пахнула вековая старина. Бабуля-хорошуля объяснила мне, как найти гоблина после полета на драконе, и после этого тяжело вздохнула.
– Извини баба Торя, если обидел чем случайно.
– Да не, повеселил ты меня, дурень. Ляти ужо давай – чета подустала я, пойду, прилягу.
Я подошел к дракону, весело косящему на меня глазом с вертикальным зрачком, и залез в огромное седло. На нем были вставки, напоминающие ручки заднего сидения мотоцикла, упоры для ног, похожие на стремена и сидеть было очень удобно. Рыжик подбежал и ловко взлетел на переднюю часть седла, обмотанную куском кожи. Крепко вцепившись когтями в кожу, Кот застыл, в радостном предвкушении новых впечатлений, немного нервничая. Я тоже слегка побаивался предстоящего полета. Баба Торя подошла к морде дракона и что-то ему стала бормотать, по-видимому, давая координаты конечного пункта. После этого бабуля-хорошуля отошла от зверя и махнула рукой. Было очень похоже на отмашку судьи 'на старт'. Гоша развернул огромные крылья, которые я до этого момента принимал за костяные пластины на боках, и несколько раз махнул ими для разогрева. Меня обдала волна горячего воздуха, чем-то напоминающая воздушную волну от крыльев саламандры, но гораздо более прохладную. После этого дракон разбежался в сторону пропасти, по которой я карабкался на эту гору в первый раз. Над краем пропасти он подпрыгнул, сложил крылья под углом (став чем-то похож на дельтаплан) и уже через секунду мы полетели, быстро набирая скорость. Оглянувшись я увидел как баба Торя махнула нам рукой, потом сгорбилась и медленно пошла в свою избушку.
Дракон сделал плавный разворот в воздухе, взмахнул крыльями и стал набирать высоту. Полет на драконах не похож ни на что другое. Крыльями зверь машет очень редко и как он набирает при этом высоту – непонятно, не иначе использует магию Огня, насквозь пропитавшую его тело. Но если на саламандре могут летать только огненные маги, то на драконе есть возможность покататься всем желающим. Полет напоминает быструю езду по горной дороге. Сначала дракон быстро набирает высоту (примерно метров сто над деревьями), а потом скользит по воздуху, постепенно снижаясь, и перед новым набором высоты его брюхо почти задевает ветви верхушек лесных гигантов. Ощущения седока сравнимы с тем, что испытывают любители американских горок. Мы с огромной скоростью неслись по воздушным волнам, периодически взмывая на стометровую высоту над зеленым ковром леса и снова спускаясь почти к самым кронам деревьев. Сначала я ужасно нервничал, глядя почти в упор на проносящиеся под ногами могучие ветви (находясь в нижней точке траектории полета), мысленно представляя себе последствия столкновения, но потом привык. Вот к постоянной качке привыкнуть было труднее, и примерно через час полета у меня началась морская болезнь, с которой я мужественно боролся. Рыжик никакого дискомфорта не испытывал и весело вертел головой, радуясь новым впечатлениям. Иногда мне очень хотелось сойти с летательного средства и идти пешком, наплевав на потерю времени, но пару раз мы пролетали над большими полянами –
