Я уселся напротив Светланы и заказал ожидавшей у столика 'бывшей' 'Кровавую Мэри' и погрузился в изучение меню.

– Катя ревнует, что мы встречаемся вдвоем. – сказала светлана. – Я ее пригласила с нами в бар, после того, как мы пообедаем.

– Не вопрос, пусть приходит. – кивнул я, не отрываясь от списка доступных блюд. – Ты мне вот на какой вопрос ответь – подсовывание Джулии мне в постель – это чья инициатива? Твоя? Или Кати?

– В смысле? – подняла брови Светлана.

– Не делай такое лицо, ты же знаешь, что если мне что-то неизвестно на сто процентов, я никогда не говорю об этом вслух. Я случайно услышал разговор между Джулией и Катей.

– Это инициатива Кати. Но мне об этом известно.

– И зачем вам это надо?

– На всякий случай, страховка. – пожала она плечами.

– Дорогая, самая лучшая страховка в отношениях со мной – это мое доверие и хорошее отношение.

Я отложил меню и посмотрел ей в глаза.

– Может быть, ты этого еще не заметила, но это так. Тебе даже следовало бы заметить, что наши с тобой отношения в последнее время стали ровными, хорошими и дружескими, я, если можно так выразиться, стал 'поворачиваться спиной' к тебе, а ты все портишь.

– Катя сочла, что это было бы полезно, иметь такой маленький рычажок воздействия для тебя. На всякий случай.

Я вздохнул. Нет, этих двоих не исправишь, даже если их пороть каждый день с утра до вечера.

– У тебя своя голова на плечах, и ты распоряжаешься судьбой Кати, а не наоборот. Я понимаю, вдруг обретенная лесбийская любовь и все такое, чего раньше никогда не было, но не дай по этой причине Кате себя оседлать. Это первое. А второе – никогда не пытайся меня шантажировать, я заранее предупреждаю. Даже если бы я оказался в постели с Джулией, и ты собиралась бы предъявить запись моей девушке, ты не добилась бы ничего. Лишь испортила бы мои с ней отношения и нажила себе смертного врага. И все. В этом мы разобрались?

– Будем так считать.

Ответила она таким спокойным тоном, как будто просила передать соль. Да, смутить ее трудно. Подошел официант, и я заказал ему карпаччо из телятины и салтимбоку 'ала романа' на горячее. Светлана выбрала 'цезарь' и телятину под соусом 'горгонзола'. И ко всему этому мы попросили бутылку старосветского 'бароло'.

– Опять же, если ты заметила, до настоящего времени мне было даже приятно работать на тебя, и пока мы дружим, у тебя есть надежный союзник и помощник в Отделе. Причем тебя связывает со мной гораздо больше, чем с кем-либо еще. Да, да, и постель тоже, но дорогая, мы еще вместе злоупотребляли твоим служебным положением в целях твоего личного обогащения. Разве такое общее знание не сближает?

Она хмыкнула.

– Что-то я не пойму, как правильно оценить твою последнюю ремарку.

– Как предложение не портить прекрасную дружбу.

– Хорошо. Считай, что предложение принято.

– Ну, вот и славно. Тогда это тебе должно понравиться, прими как знак внимания.

Я достал из принесенного с собой пакета духи в подарочной упаковке, протянул ей. Она развязала бант, развернула упаковочную бумагу.

– 'Маст де Картье'. Слишком элегантный выбор для мужчины. Кто помогал?

– Никто. Я в этом разбираюсь. Понюхай.

– И нюхать не обязательно, я их обожаю. Ты угадал. Где купил?

– Это важно?

– Нет, я имею в виду, в какие 'ворота' ты бегал?

– В Лондон.

– А, ну да. Ты говорил. Ты же жил там, верно?

– Верно.

– Спасибо. Нагнись ко мне.

Я перегнулся через стол, и она довольно крепко, но совсем не 'интимно' поцеловала меня в губы.

– Это тебе вместо 'спасибо'. – прокомментировала она свой поступок. – Ладно, я тоже время не теряла сегодня, направилась в банк лично. Встретилась с начальником Отдела Частных Состояний, им управляет некто Вальтер Штолль, в прошлом – управляющий одного из небольших, но очень старых австрийских банков, в котором держали свои денежки очень многие из тех, кто не любил демонстрировать миру, где их 'три сольдо' зарыты. Он принял меня лично, с почетом и уважением, просьбе дать допуск к прошлым транзакциям Родмана не удивился. Позвал какого-то парня, который должен был подобрать информацию для меня, и все было нормально. Тот начал было работать, как вдруг Штолль вернулся, сослался на какие то технические трудности, попросил подождать. Мне это не понравилось, но я согласилась, все же не моя епархия.

– И что дальше?

– Дальше мне позвонил не кто нибудь, а мой лучший друг Жак Гольдман. Был многословен, но вся суть речи свелась к тому, что он неподалеку и просит его дождаться. Возражать ему мне не по чину, поэтому я с радостью согласилась. Штолль был даже столь любезен, что выделил мне свой кабинет, а сам удалился.

– И?

– И Гольдман приехал. Сначала он уже не столь вежливо поинтересовался, что мне понадобилось в финансовых делах Родмана. Ответ у меня был железобетонно аргументирован, сам понимаешь…

– Конечно. Если ловишь кого нибудь, то начинай с его финансов.

– Верно. Даже он не нашелся, что ответить, тем более он сам хочет Родмана мертвым больше всех. Тоже стоит задуматься, откуда такая жажда крови, для него не типично. В общем, он выпустил пар, стал мил, но настойчив. Все было как в старом еврейском анекдоте, про 'Сему не надо нюхать, Сему надо учить'. Так и здесь – Родмана надо убить, но не надо изучать его финансовые дела. Попросил не нарушать традицию сохранения абсолютной финансовой тайны в Отделе Частных Состояний, мол, это может так же плохо отразиться на работе банка, как в свое время взлом американцами баз данных швейцарских банков, потерявших две трети своей репутации после этого.

– Следует ли понимать, что в орденском банке хранятся не только деньги местных обитателей, но и тех, кто раньше расположен был хранить деньги в Швейцарии?

– Так однозначно я бы утверждать не стала, но это возможно. Контакты между мирами на уровне властей Ордена гораздо теснее, чем мне казалось раньше. В общем, я не получила из финансовой отчетности Родмана ничего, кроме трех первых страниц распечаток. Их успели распечатать, а пока бегали друг за другом, я просто сняла фотокопии. Больше я тебе ничего не принесла и не принесу оттуда. А теперь скажи мне, зачем я это делала?

– Спасибо за то, что делала, я твой должник. А зачем… Ты знаешь, мы так ловко закинули тебя на эту должность потому, что мы многое знали. Знали про Родмана, знали про Бернстайна, знали, как этим воспользоваться, и как переманить людей на свою сторону, того же Смита. Мы решили одну твою проблему, карьерного роста, причем так, как никто еще не решал. Ты теперь в небожителях здесь числишься. Неплохая карьера за полгода. И теперь я хочу если и не знать, то просто ориентироваться в происходящем здесь.

– Для чего?