встречались.
Вскоре я уехал в отпуск на море, а, приехав в Москву, узнал, что Лора погибла. Она почему-то шла по железнодорожному пути, не обращая внимания на гудки электрички. Поезд затормозить не успел...
А дальше идёт сплошная мистика, в которую я, как представитель точных наук, не верю. Или у меня на какое-то время 'поехала крыша'. Я прошу перенестись со мной вместе лет на пятнадцать вперёд после гибели Лоры, в дом на Таганке (да, да на той же Таганке, близ дома Лены!), где жил я уже с третьей и, по- видимому, последней моей женой Тамарой.
К нам часто заходила в гости соседская кошка Матильда. Изящнейшее создание, с телом миниатюрной чёрной пантеры и маленькой умной головкой египетской богини-кошки Баст. Подбородочек и кончики лапок у Матильды были белоснежные, а большие тревожные и настороженные глаза - жёлто-зелёные.
Когда жена кормила Матильду, кошка с достоинством принимала пищу, была аккуратна и разборчива в еде, а, закончив трапезу, долгим взглядом благодарила Тамару за угощение. Меня Матильда при жене практически не замечала - смотрела как на комод какой-нибудь, или на другую громоздкую, но неодушевлённую вещь.
Но я-то знал нашу с Матильдой тайну. Стоило только жене в восемь утра выйти из дверей на работу, как Матильда чёрной молнией, совершенно незаметно для неё, проскакивала в квартиру. Я обычно долго, часов до десяти и даже дольше лежал в постели, а потом уж медленно поднимался и собирался на трудовой подвиг.
Так вот, с недавнего времени Матильда, незаметно для жены оказавшись в квартире, неторопливо шла ко мне и, глядя прямо мне в глаза, прыгала на кровать. Она забиралась под одеяло со стороны подушки, держа, тем не менее, голову наружу, прямо на уровне моих глаз. И начиналось традиционное, длительное, с час и более, 'смотрение' друг другу в глаза. Я не знаю, что выражали мои глаза, я этого не видел, но глаза Матильды постоянно меняли своё выражение. Это была то настороженность с каким-то жгучим интересом, то страстное любование мной с полузакрытыми глазами, то выражение лица (да, да, именно лица!) кошки принимало какой-то страдальческий оттенок, то в её глазах начинал появляться бесёнок чуть ли ни любовной игры. И всё это молча! Потом Матильда с головой уходила под одеяло, и, положив голову на мою согнутую руку, засыпала. Я лежал, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить чудное животное, и часто сам засыпал вместе с нею. Волшебные, таинственные сны обуревали тогда меня, и я сам не мог объяснить себе своего состояния.
Наконец, Матильда просыпалась, бодро соскакивала с постели, шла прямо к двери, и требовательное: 'Мяу!' заставляло меня без промедления открывать дверь. День захватывал меня в круговерть событий, и я забывал о Матильде до следующего утра. Наши молчаливые встречи наедине вошли уже в привычку, как вдруг... Матильда заговорила!
А произошло это так. В наш очередной сеанс 'смотрения' друг другу в глаза, я стал ощущать буквальное 'очеловечивание' взгляда Матильды. Это был чисто женский взгляд, выражавший интерес с примесью некоторого смущения и лёгкого испуга, такой примерно, когда женщине предлагают отведать какое-то новое, неведомое для неё необычное, но дорогое и деликатесное блюдо. Ну, устрицы, там какие-нибудь, или морские гребешки с трепангами заморскими, например... Вот так смотрела на меня Матильда, и вдруг я с удивлением и ужасом узнал этот взгляд... Нет, не может этого быть, ведь её давно нет в живых!
- Отчего же не может быть! - не раскрывая губ, промолвила, казалось бы, глазами Матильда, - жизнь ведь богаче любых мечтаний, - улыбнувшись её улыбкой, проговорила она её любимые слова.
Теперь сомнений не могло быть - это Лора, это моя подруга былых лет - Лора, давно трагически погибшая. Это был её взгляд, её улыбка, её слова!
Разговор и прощание
И вот я смотрю Матильде в глаза и чувствую, как реальное мироощущение покидает меня.
- Лора...- пытаюсь я позвать кошку, но она перебивает меня.
- Я - Матильда, и ты хорошо знаешь моё имя! Наверное, в меня и переселилась душа Лоры, может быть, я сама ощущаю себя Лорой, но ты видишь перед собой не женщину, а кошку Матильду, и называй меня, пожалуйста, так. Особенно при жене! - насмешливо добавила Матильда, как я уже отмечал, не раскрывая рта, одними глазами.
- Хорошо, Матильда, - покорно согласился я, - но скажи мне, что теперь мы должны делать, и вообще, как это всё понимать?
- А никак, - деловито ответила Матильда-Лора, если не хочешь прослыть умалишённым, не рассказывай об этом никому, особенно жене, - насмешливо, и как мне показалось, ревниво, добавила она. Мы будем иногда встречаться, наедине, разумеется, и сможем наговориться вволю. Но, как сам понимаешь, только наговориться! Если, конечно, не хочешь неприятностей!
Сказать по правде, иного, как только поговорить, мне в моём шоковом состоянии и не хотелось. И вот что 'мысленно' рассказала мне в наши фантастические встречи удивительная кошка.
В кота Мура, как пояснила Матильда, была вселена душа любимого человека Лоры, первого её любовника - хорвата по национальности - Лора упоминала мне о нём, я знаю его имя и фамилию - Мехмет Тринич.
Человек этот умер давно, но Лора продолжала любить его и подчиняться ему. Разумеется, ему, то есть Муру, было не очень приятно видеть Лору с другим человеком, и он всячески противостоял этому. Исключение составляли случаи, когда Мура купали, или обливали водой. Тогда, из-за шокового состояния животного, душа, вселившаяся в него, не могла обладать достаточным влиянием. Это по опыту узнала Лора и иногда пользовалась этим приёмом. А, в остальном, она полностью находилась под диктатом своего возлюбленного, иначе говоря, Мура.
Куда Мур пропал, Лора, то бишь Матильда, так и не узнала. Большие подозрения были на соседе по коммуналке - полковнике Петрове, который не любил Мура, и мог похитить его, увезти, а то и убить вовсе. Лора получила вроде бы свободу действий, но душевное равновесие её было нарушено, и свобода ей уже была ни к чему.
И вот однажды, в то последнее лето, Лоре по телефону позвонил... голос её любимого, как если бы он был жив, и приказал срочно ехать на дачу в Луч, где он должен был ждать её. Но поезд дошёл только до города Чехова, а Лора не смогла дождаться следующей электрички, не вытерпела, и пошла пешком...
Вот такую историю бывшей хозяйки души, переселившейся в Матильду, молчаливо рассказала кошка. Душа переселилась не сразу, а только через несколько лет после рождения Матильды. Первое время сама Матильда не вполне осознавала это, но, познакомившись со мной, вдруг ощутила неожиданный интерес ко мне, как к старому знакомому. Во время наших встреч она вспоминала всё, что произошло с хозяйкой её души в жизни, и поняла, наконец, носителем чьей, конкретно, души она является. А, кроме того, она получила способность к телепатическому общению со мной...
Года через два, мы обменялись квартирами с семьёй моего младшего сына, переехав на новое место жительства. Покидая таганский дом, я зашёл к соседям повидать Матильду. Кошка грустно и укоризненно смотрела на меня, как бы обвиняя в бегстве от неё. Надо сказать, Матильда была здесь где-то права - от постоянных общений с ней у меня начала постепенно ехать 'крыша', и расставание стало неизбежным. Мы потёрлись, как всегда, с ней носами, и расстались...
А недавно я снова побывал в таганском доме, уже не рассчитывая увидеть старушку-Матильду живой. Но, выходя из дома, я приоткрыл дверь подъезда и вдруг - чёрная молния! Матильда не замечая меня, прыгнула с карниза в открытую дверь.
- Матильда, Матильдочка! - позвал я, и мой голос от волнения застрял в горле.
Кошка резко обернулась, и, узнав меня, вспрыгнула обратно на карниз, оказавшись на уровне моего лица.
- Это ты, надо же, увиделись всё-таки! - ошарашено проговорила Матильда, - а я уже и не узнала тебя, думала, не встретимся больше!
Кошка взволновано оглядывала всего меня огромными глазами, влажными, то ли от волнения, то ли от старости. Видно было, что это уже очень немолодая кошка. Мне стало жаль её - как несправедливо, что кошки старятся так быстро и живут так мало. На кого они нас потом оставляют?
