— Никого же нет. Вы ничего не теряете оттого, что я тут сижу.
— Да я, так или иначе, все равно буду здесь до двенадцати часов — какая же мне разница? Просто я подумал, может, вы хотите что-нибудь заказать.
— Что за безобразие! Нельзя тут у вас подождать, что ли?
— Ждите, ждите. Кто вам мешает? Ждите, сколько влезет. Все в порядке.
— Вот. — Бауер вынул 5 центов и бросил через стол официанту. — Я плачу вам за стол, чтобы вы оставили меня в покое.
Официант придавил монету пальцем и пододвинул ее обратно, к Бауеру.
— Так не годится, мистер, — сказал он. — Вы сами знаете. Я принесу вам еще воды.
Он ушел, а Бауер подумал вдруг: «Зачем я с ним сцепился? Лучше было бы поболтать, чтобы скоротать время». Но когда официант принес воду, Бауер посмотрел на него насупившись; он уже не мог изменить отношения, навязанного ему ненавистью.
К вечеру потеплело, и когда Лео вошел в ресторан, шляпа у него была сдвинута на затылок. Пальто было нараспашку, и из-под пальто выглядывал пиджак и расстегнутая жилетка. Вид у Лео был растрепанный и неряшливый. Рубашка видна была до самого пояса. Серое, изборожденное морщинами лицо его было уныло, но сейчас он с довольным видом огляделся вокруг. Он уже по запаху чувствовал, что здесь можно поесть как следует.
Бауер встал и пошел ему навстречу.
— Я занял столик, — сказал он. — Я уж думал, что вы не придете.
— Сейчас только пять минут десятого. Я бы пришел минута в минуту, да некуда было поставить машину. В Нью-Йорке уже некуда ставить машины, столько их развелось.
— Вы, должно быть, хотели сказать, что сейчас без пяти минут десять?
— Нет, нет. Сейчас меньше. — Лео вынул часы. Было пятнадцать минут десятого. — Ну да, я немножко опоздал. — Он повесил пальто и шляпу на вешалку рядом со столиком. — Там какой-то автомобиль стоит перед самым рестораном. Казалось бы, надо приберегать эти места для своих посетителей, а не позволять разным мальчишкам торчать здесь со своими машинами. Что им тут делать? Только задирать девчонок. — Лео сел за столик и взял меню. — Вы уже поели? — спросил он.
Это была их машина. Бауер знал это. Они приехали. Они ждут. Значит, это случится, в самом деле случится. Он с трудом заставил себя заговорить.
— Да кто же приезжает сюда на машине? — сказал он.
Официант стоял возле столика. Он принес еще одно меню, корзиночку с хлебом и прибор для Лео.
— Как паштет из куриной печенки, ничего? — спросил Лео.
— А как же? Могу особенно его рекомендовать, я сам его ел, — ответил официант.
— Свежий?
— Если бы не свежий, мы бы не подавали.
— Если окажется несвежим, я запихну его вам в глотку, и вам придется съесть его еще раз.
Официант рассмеялся.
— Паштет свежий, — сказал он. — Я не голоден, но, пожалуйста, запихивайте в меня все, что угодно, я ничего не имею против.
Лео положил перед собой меню, вынул из жилетного кармана очки и надел их, предварительно протерев стекла бумажной салфеточкой.
— Люблю знать, что я ем, — объяснил он, принимаясь за изучение меню.
Какой-то человек быстро сбежал по ступенькам и остановился на пороге ресторана. Официант обернулся, но кассир не поднял головы от книги. Вошедший был невысок и коренаст; лицо плоское, щеки гладкие и розовые, как у ребенка. Под низким лбом поблескивали голубые глаза. Одет он был в непромокаемый плащ, черные вельветовые брюки и серую кепку.
— Здесь написано «суп с лапшой» и «миндальный суп», — сказал Лео. — А вы не можете подпустить мне немножко миндаля в лапшу?
Официант снова повернулся к Лео.
— Почему же нет, — сказал он. — Это не запрещена законом.
Человек, стоявший в дверях, медленно огляделся вокруг. Его взгляд скользнул по Бауеру, по спине Лео и, не задерживаясь, пополз дальше. Казалось, он изучал помещение. Человек посмотрел на дверь, ведущую в кухню, потом перевел взгляд на посетителей, сидевших за столиками.
Бауер смотрел на него. Не мог не смотреть, как бы ни старался. Он точно прирос к нему взглядом. Смотрел, не отрываясь, и не мог отвести глаз. Когда человек снова поднялся наверх, Бауер закрыл глаза и наклонился вперед. Он сидел, облокотившись на стол, и, чтобы не упасть, уперся лбом в ладони. Прикосновение к рукам успокоило его. Ощущение дурноты прошло, и он откинулся на спинку стула.
— Я принесу вам печенку, а вы пока выбирайте, — оказал официант и ушел на кухню.
— Послушайте, мистер Минч, скажите мне сейчас же, тут же на месте, что вы отпускаете меня. Сейчас, сию минуту. — Бауер снова наклонился над столом. Слова беспорядочно срывались у него с губ.
— Вы поешьте сначала, — сказал Лео. — А потом поговорим.
— Нет, не могу. Вы должны мне сказать. Сейчас же. Сию минуту!
Лео досадливо покачал головой.
— Я думал, вы хотите сообщить мне что-нибудь новенькое, — вздохнул он. — Думал, вы скажете, что будете теперь работать вовсю, чтобы загладить то, что наделали, и будете доверять вашему хозяину, который старается устроить для вас все как можно лучше. Съешьте что-нибудь.
Официант принес паштет из куриной печенки. Бауер посмотрел на официанта, приоткрыв рот. Потом повернулся боком к столу и снова уронил голову на руки.
— Вы что же, плакать тут будете, — сказал Лео, — и портить мне аппетит?
Он повернулся к официанту:
— Принесите ему чашку кофе. Может быть, потом он поест чего-нибудь.
Бауер не шевельнулся.
— Угощение эта счет фирмы, — сказал Лео.
Бауер сидел неподвижно, уткнув лицо в ладони.
— Вы слышите? Я плачу.
Бауер, казалось, не слышал.
— Не сидите так! — закричал Лео. — Сядьте как следует. Как я могу есть, когда вы так сидите?
Бауер не двигался. Лео наклонился и слегка толкнул его в плечо. Бауер, вздрогнув, отшатнулся от него и еще глубже зарылся лицом в ладони.
— Да что с вами такое? — спросил Лео. Он почувствовал тревогу и приподнялся со стула.
И тут они вошли. Их было трое. Один остановился в дверях. Все трое держали в руках обрезы.
— Фредди! — крикнул Лео. — Что вы сделали?
Он совсем приподнялся со стула и застыл, наклонившись над столом, упираясь в него руками. Его серое лицо пожелтело. Он бросил взгляд на человека, стоявшего в дверях, и на тех двоих, которые приближались, и снова повернулся к Бауеру. Бауер не поднял головы.
— Фредди! — взвизгнул Лео. — Что вы со мной сделали! — Он уже не смотрел на Бауера, он смотрел на тех двоих, с обрезами.
— Спокойней, папаша, — сказал розовощекий человек. — Спокойней, мы никого не тронем.
Лео повалился на стул. Он так тяжело упал на сидение, что голова его мотнулась назад. На изжелта- бледном лице начали проступать красные пятна. Одна рука беспомощно поднялась к груди и тотчас же беспомощно повисла. Казалось, он пытается что-то сказать: рот его открылся, и на шее медленно задвигался кадык, но он не произнес ни слова. Он не издал ни звука, слышно было только его дыхание. Он дышал носом, медленно, тяжело сопя.
— Ты пойдешь с нами, папаша, — оказал розовощекий. — Ну-ка, подымайся.
Лео сидел тихо, привалившись боком к стулу. Глаза его закрылись, потом медленно открылись и закрылись снова. Губы не шевелились, но кадык продолжал двигаться; казалось, Лео старается что-то проглотить.
— Вставай! — сказал розовощекий. — Пошевеливайся!
