известны. На первый взгляд, ставка на Лесневского – огромная глупость с их стороны, но если они решились на него поставить, значит, знают что-то такое, что мне пока неведомо. У меня все новости на этот час.
– Ладно, понятно. Говори, что тебе нужно для счастья.
– Температура тридцать шесть и шесть и стопка чистых носовых платков.
– Пришлю с оказией.
Лариса порезала палец. Она чистила морковку и неудачно махнула ножом (впрочем, зачем врать, она наверняка порезалась специально, чтобы взять себя в руки). Максимка находился в садике, Вадим пропадал на «Пилоте», и пожалеть бедную Лариску было некому.
«Соберись, идиотка, не ной», – твердила она себе, забинтовывая палец. Бинт никак не хотел укладываться, рвался не на том месте, плохо связывался. Кое-как закрепив эту марлю, Лариса, наконец, немного успокоилась, закурила сигарету.
Что-то ты часто стала реветь, думала она. Пожалуй, пора записываться в сводный хор матерей- одиночек: «Да-а-а где-е-е же сейчас норма-а-альные мужики-и-и»!.. Она печально улыбнулась. В таком возрасте ее членство в каком-нибудь подобном женском клубе выглядело бы удручающе.
Сегодня позвонила Люба. Едва услышав ее взволнованный голос, Лариса поняла: свершилось.
– Ларис, твой приехал, – говорила бывшая соседка. – Приходил с каким-то парнем, оба помятые, с бодуна, что ли.
Сердцебиение Ларисы сразу подскочило на несколько порядков.
– Что ты ему сказала?
– Как и договаривались: уехала и не сказала куда. Все правильно?
– Да. Что было потом?
– Потом он ухмыльнулся и ушел. Я посоветовала ему позвонить родителям. Не знаю, звонил ли.
– Скорее всего, нет, иначе бы я знала. Что еще было?
– Ничего, Ларис. Он просто убрался. Я решила, что лучше тебя предупредить сразу, пока он первым тебя не нашел.
– Да, спасибо…
Вот после этого разговора Лариса принялась готовить ужин и порезала палец, разделываясь с морковкой. Воюя с черными мыслями и балансируя на грани жалости к самой себе, она даже не подумала, что ее родители сейчас, может быть, ведут более масштабные военные действия.
– Нет, Игорь, я не знаю, – ответил Александр Никифорович на вопрос зятя о местонахождении женщины с ребенком. – Мы с ней поругались, и она уехала.
Игорь не поверил. Сейчас он был гораздо пьянее, чем днем после сауны, и лицо его по диагонали пересекала ехидная улыбка.
– Отец, ты врешь, – сказал он. – Я сомневаюсь, что Лариска вам не доложила. Куда она без вас, она же папина дочурка!
Еремеев сдерживался из последних сил. В течение получаса Игорь успел назвать его старым, брехливым и слабосильным. Кроме того, он прошел в квартиру в пыльных ботинках и теперь сидел на диване развалившись, как римский император после общения с наложницами. Свинья невообразимая! Лариса нисколько не преувеличила.
– Она давно не папина дочурка, у нее своя жизнь и свои проблемы. И она вполне может решать их без нашего ведома. Тебя эта мысль не посещала?
Игорь мотнул головой. Он предпочитал не смотреть тестю в лицо, его взгляд блуждал по замысловатым рисункам напольного ковра.
– Херню несешь, отец. Можно подумать, я не знаю вашу семейку. Все вы…
Александр Никифорович напрягся.
– Ну, что – все мы?
Игорь махнул рукой:
– Одной яблоньки вишенка… Короче, батя, где Лариска?
– Я тебе уже сказал: не знаю. Еще вопросы есть?
Игорь, наконец, соизволил посмотреть на него. Глаза сверкали недобро.
– Есть. Где моя любимая теща? Почему она зятя не встречает? Не уважает? Я, бля, так соскучился по ней, так долго ее не видел, а она на кухне заперлась. Эй, мать, выйди!
– Она не любит пьяных, – терпеливо пояснил Еремеев. Впрочем, терпения у него почти не оставалось. Оно уже висело на тоненькой ниточке, как пуговица на старом пальто, и любое неверное движение могло эту пуговицу оторвать. – Она не любит пьяных и плохо себя чувствует сегодня. Если ты хочешь с ней пообщаться, приходи в другой раз, трезвый и с цветами.
– С цветами?! – изумился Игорь. – С какой радости?
– Ты же сам сказал, что соскучился. Мог бы и цветочков хоть раз принести.
Зятек ухмыльнулся, покачав головой, и выпрямился, уперся руками в подлокотники дивана. Сейчас что-то должно было произойти.
– Знаю я эти ее болезни, – прогудел Игорь. – Пока всю аптеку не сожрет, не успокоится. Эй, теща, бля!…
Он неуклюже поднялся с дивана, покачнулся. Судя по всему, он намеревался пойти на кухню, лично засвидетельствовать женщине свое почтение.
– Теща, лечиться будем, я с собой принес!
Пуговица все-таки оторвалась…
Еремеев встал, сжал ладони в кулаки. В результате получились две пудовые гири, которые были способны сокрушить кирпичную стену. Этими кулаками всегда гордилась Лариса, она показывала их в детском садике своим подружкам и особенно парням, которые ей не нравились. Этим кулакам приходилось на своем веку разбивать носы троллейбусных карманников и ставить фингалы местным наркоманам. Впрочем, с такими кулаками можно было делать все, что угодно, и везде чувствовать себя как дома.
Игорю изначально ничего не светило.
– Иди-ка сюда, свин.
Еремеев схватил парня за ворот рубашки и потащил к выходу, как маленького котенка.
– Я тебя научу старших уважать, кралька сраная!
Игорь попытался упереться руками в косяк, но расстановка сил была не в его пользу.
– Отец, отпусти! – орал он, ногами сбивая тапочки и сумочки.
– Я тебе не отец, заморыш! Вали отсюда!
Александр Никифорович был выше ростом и шире в грудной клетке. Чувствуя, что не справляется одной рукой, он призвал на помощь вторую: Игорь был схвачен с двух сторон и уже физически не мог высвободиться. Он пытался достать ладонью до лица Еремеева, но безбожно мазал. После одной относительно удачной попытки он получил такой сокрушительный пинок под зад, что не выдержал и заорал матом.
– Убью, падлу! Убери руки, сука, не посмотрю, что старый!..
– Я не старый, – пыхтел Александр Никифорович, – и я тебе еще уши накручу, змееныш.
Он исхитрился одной рукой открыть дверь, и в следующую секунду Игорь вылетел на площадку.
– А-а-а!!!
Он полетел прямо на перила. На мгновение Еремеева пронзил испуг: неудачно ударится, разобьется... Но страхи его были напрасны. Игорь просто повис на перилах и начал безмятежно блевать, сбрасывая в пролет между лестницами ошметки съеденного ужина.
Тесть с отвращением отвернулся.
Игоря полоскало долго. За это время Александр Никифорович успел сходить в комнату и вернуться обратно, чтобы выполнить одну приятную миссию.
– На, держи! – крикнул он, бросая на пол ключи. – Это от твоей квартиры. И не вздумай сюда сунуться
