двери.

– Доброе утро, – устало проговорила Оксана. – Пустите блудную дочь, Степан Макарыч…

– Отчего же блудную? Ты же знаешь, мы со старухой всегда рады!

– А я Юрку изменить хотела, – вдруг призналась она. – Отомстить ему за мои девические годы! Американца ходила очаровывать.

– Вот так с ними и надо, дочка! – одобрила Сова, выходя из своей на дедову половину. – Чтоб знали, в кириккитте их разэтак! А то их ждешь, ждешь как проклятая, они же потом и жениться не хотят! Нос воротят! Ну, и очаровала?

– Да какой‑то пугливый оказался… Всю ночь ходил за мной как тень. Так и не подошел.

– Надо было настойчивость проявить, – посоветовала бабка. – Скараулить и на шею ему. Когда парню на шею сядешь, он потом всю жизнь очарованный ходит. И такой кун‑дал стоит!

– Я вот и хожу всю жизнь очарованный, – проворчал Куров. – Хоть бы постеснялись при мне свои бабские секреты выдавать…

– А на тебя где сядешь, там и слезешь, – отмахнулась Сова. – Уж какие только чары не насылала! И в девках, можно сказать, осталась.

Дед лишь рукой махнул, не дождавшись завтрака, ушел спать за печку. Сова же к Оксане поближе пересела:

– Дальше‑то чего?

– Подкараулила этого Джона, – сонно проговорила та. – Волосы распустила… И к нему – тыала хотун, мол… Он так от меня шарахнулся! Аж упал…

– И что? Верхом бы на него!

– Не успела. Вскочил, ружье подхватил да как дунул! Везде искала потом… Сквозь землю провалился! До этого вроде храбрый был, даже приставал. Что с ним сделалось?

– Он с ружьем за тобой ходил?

– У американцев законы такие, – вздохнула Оксана. – Без револьвера даже спать не ложатся… Может, влюбился? И скромный стал?

– Когда влюбляются, они шустрей становятся. Айбасы просто…

– Юрко вон шустрый. И тоже сбежал… Никому я не нужна!

– Где вот его носит? Третьи петухи откукарекали, злые духи спать улеглись…

Договорить не успела – из России застучали. Сова с Оксаной бросились к двери и обе остановились.

– Не похоже, чтоб Юрко, – предположила бабка. – Он через двери не ходит…

– Кто там? – громко спросила Оксана.

– Открой, сватья, – послышался сдавленный голос Дре‑менко. – Помогите…

Сова отворила и отшатнулась. Тарас Опанасович чуть не упал на нее, в последний момент ухватившись за притолоку. Стоял и качался – всклокоченный, глаза сумасшедшие, одет в какое‑то заскорузлое, грязное тряпье и при этом еще весь в крови.

– Тату? – кинулась к нему Оксана. – Что это с тобой? Ранен?

– Нет… Я живой… Там! – Он показал на улицу. – Помогите…

– Чего это тут у вас? Пожрать не дали, теперь и спать… – и осекся, увидев Дременко.

– За мной! – скомандовала Сова. – Там помочь кому‑то надо.

Они с дедом выбежали на улицу, покружили по двору – никого. И тут заметили на огороде какое‑то шевеление. Толстый переводчик вставал, пытался сделать шаг, но тут же падал в картошку, путаясь в высокой ботве. Рядом с ним, разбросав руки, лежало еще одно тело, неподвижное. Куров перевернул его на спину – незнакомый молодой мужик в окровавленной одежде.

– Американец, – признала Сова. – Кажись, наповал его…

– Это мистер Странг! – Переводчик стоял на четвереньках. – Он тяжело ранен! Спасите его!

– А ты?

– Нет… Я просто устал. Помогите ему!

– Рашен мафия! Гэрилла бэнд! Рашен партизенз!

– Ты что, сбесился? – Дед попытался поставить его на ноги. – Какие партизаны?

– Чего он говорит‑то?

– Приказывает не подходить к нему, – объяснил переводчик. – Он – гражданин Соединенных Штатов… Требует консула… Немедленно пригласите ему консула.

– Где же его взять‑то? – спросил Куров, хватая раненого под мышки. – Пошли в хату. Будет тебе и консул, и морковка с хреном…

– Рашен мафия! – завопил тот. – Рашен партизенз! Брянский лес! Ковпак!

Переводчик хотел что‑то растолковать ему, но Джон уже ничего не слышал и выворачивался из рук.

– Крыша съехала, – определила бабка. – Давай его волоком, тяжелый…

Кое‑как они вытащили его с огорода во двор, и тут на крыльце показался Дременко, которого удерживала Оксана.

– В хату его! – прохрипел он. – В хату его, сват. Рану перевязать!

– Тату, тебе надо в постель! – тянула его дочь. – У тебя приступ стенокардии!

– Батько Гуменник за американца убьет! Сказал, сдать в целости и сохранности… Сват, осторожней! Что же вы его, как мешок! Это же настоящий американец!

– Не учи ученого! – огрызнулся Куров. – Будто раненых не таскали… Держи