Волков изловчился, ухватил Шурку за волосы, и они покатились кубарем. Поскольку же выпито было изрядно, то драться по‑настоящему не получалось: царапались, как женщины, мяли и тискали друг друга, рассыпая форменные пуговицы. И все это под звонкий шаманский бубен. В пылу схватки опрокинули импровизированный стол из картонных коробок, костер разгребли ногами и не могли расцепиться, пока родитель не вытянул их стальным щупом, причем сразу обоих.
– А ну, ша! – рявкнул он. – Чего не поделили? Братья расползлись в разные стороны, но встать уже не
было сил. И все‑таки Волков приподнялся и обнаружил, что мутанта возле дотлевающего костра нет. Ему же показалось – секунду назад еще отплясывал…
– Где? – с суетливой надеждой спросил он. – А где шаман?
– Обоих выпорю! – пригрозил отец. – Чуть отвернешься, они как кошка с собакой! Мать вашу… Ну‑ка встали и помирились!
– Колька сговаривал шамана этого поймать, – пожаловался Шурка. – И американцам продать, шкура…
– Нет, надо было за ноги и об угол. Обоих… Вы в кого такие уродились?
– Бать, а куда шаман пошел? – все еще суетился Мыко‑ла. – Только что был… Бать?
– Ладно, хрен с вами. – Божий таможенник прихватил остаточек в бутылке и покосился на башню. – Пошли отсюда скорей, смываться надо. Сейчас начнется.
– Что начнется?
– Третьи петухи закричат! Вон уже айбасы разбегаются!
– Это кто такие?
– Да черти, злые духи. Ишь, улепетывают, только пятки сверкают!
– Бать, ты чего? – забеспокоился Вовченко. – Какие черти? Где?
– Вон, вон же бегут! – Родитель тыкал пальцем в темноту. – Слепые, что ли? Ага, припалил вам шаман задницу!
– Мы тебе больше не нальем, – сурово сказал Мыко‑ла. – Если тебе черти чудятся…
– Ничего ты еще не понимаешь! Черти чудятся с похмелья. А если в выпившем состоянии, то, значит, реальные…
Тут и в самом деле где‑то в селе заорал хрипатый, хулиганистый петух‑запевала, и старший Волков замахнулся щупом:
– Чего разлеглись? Бегом отсюда! Слыхали? Это третьи! Ну‑ка оба рысью!
– При чем здесь петухи, батя? – попытался урезонить его Шурка, вставая на четвереньки. – Пусть себе кричат…
– Остолопы! Сейчас стена рухнет! Вместе с вашей таможней! Помпея начнется, мать вашу!
Сыновья приподнялись, будто медвежата, и огляделись, задирая головы на башню.
– С чего это она рухнет?
– А с того, что шаман сегодня Арсана Дуолайю подстрелил! Злого духа кончил! Да я и сам чую – будущее пылью и дымом пахнет!
И в самом деле – под ногами явственно ощутился толчок земной коры, а потом ее головокружительное колебание…
Партизанская чета вернулась с операции под утро. Осторожно отомкнули дверь, прошли на цыпочках, однако в хате было пусто. И тут сквозь открытый люк подпола послышались характерные шорохи и вроде бы звуки поцелуев. Сова стала теснить деда к выходу, но уже за порогом любопытство взяло верх. Прокравшись к люку, бабка навострила ухо, и в это время снизу послышалось блеянье козы:
– Бэ‑э‑э‑э!
– Бя‑я‑я‑я!
– Ну чего там у них? – шепчет. – Склеилось?
Бабка же только пальцем указывает в подпол и слова вымолвить не может: верно, подумала, внук с Оксаной в козлов оборотились. Куров заглянул и сразу все понял.
– Через козлятник сбежали. Ну правильно, чего им, всю жизнь в подполе сидеть? Пошли воздухом подышать, вон какая ночка стоит…
Сова соображала быстро, зная пристрастие деда ходы рыть, и не хотела показывать ему испуга.
– Я думаю, кто у меня козу выдаивает? – проговорила ворчливо и устало развалилась на диване. – Притомилась…
– Сейчас произведем разбор полетов, – строго заявил Куров. – Опять у тебя вожжа под хвостом была на операции.
– Вожжи держать не умеешь! – съязвила Сова. – Потому и попадает.
– Твоих капризов этих чтоб больше не повторялось! Далее, ты почему раскуковалась, когда я на башню залез?
– Сигнал подавала! Вовченко Мыколу ходил приглашать.
– Да ведь кукушки‑то давно не кукуют!
– А мне что‑то так покуковать захотелось, – блаженно вымолвила Сова, – прямо не могу…
– А если б привлекла внимание?
– Ой, а сам‑то что? Соловьем залился на нейтральной полосе!
– В следующий раз совой гыркни, я пойму.
Сова вдруг встрепенулась, кинулась к выбитому окну, отвернула занавеску, а там отвинченная решетка настежь!
– Это как называется?!
– Должно, не склеилось у них, – заключил Куров. – Один сквозь землю провалился, другая в окно улетела, в тун‑
– Как женщина женщину Оксанку я понимаю…
– Что ты там понимаешь?
– Да кое‑что еще понимаю!
– Ладно, давай перекусим, вздремнем, – предложил дед, завинчивая решетку на окне, – да пойдем наблюдать, чего мы там с тобой нашаманили. Ох, побегут айбасы!
Сова хотела по привычке что‑нибудь поперек сказать, но лишь вздохнула и стала на стол собирать. Тем часом с Украины постучали, Куров выглянул и бросился к
