– Никуда я не исчезла, – возразила Нармина, – я пошла к Эсмире и провела там целый час.

– А почему сегодня днем вы не сообщили мне об этом?

– Эсмира просила не говорить. Она специально меня вызвала к себе, чтобы я могла с вами встретиться и все рассказать вам. И про наши отношения, и про его похождения.

– Это она вам позвонила?

– Да. И попросила приехать. Сказала, что я могу рассказать вам обо всем. Поэтому я и поехала к ее матери, чтобы встретиться с вами.

– Значит, Эсмира просила вас обмануть меня?

– Нет, не просила. Просто предупредила, чтобы я не упоминала о том, где я была примерно в пять часов вечера. Она боялась, что именно меня обвинят в убийстве. Но я уже ничего не боюсь.

– Тогда расскажите мне предельно откровенно, что именно вы видели, – предложил Дронго.

Она нахмурилась, оглянулась на дом.

– Откуда вы узнали? – спросила Нармина.

– Сделал некоторые выводы. Мина-ханум рассказала мне, что пришла к вам и нарвалась на скандал. Но вы дома не остались. Тогда я подумал, что вы могли уйти только к Эсмире. Ведь Гюзель вы немного недолюбливали?

– Очень даже много, – перебила она его. – Мне совсем не нравилась эта молодая особа!

– Понятно. А когда кухарка возвращалась, она увидела другую картину. И я хочу, чтобы вы мне о ней рассказали.

– Вы об этом тоже знаете? – Она снова с опаской посмотрела в сторону дома. – Я была у Эсмиры. И можете себе представить мое состояние, когда я увидела, как этот подонок, мой муж, встречается у бассейна с Гюзель. Они сначала поцеловались, а потом он буквально на моих глазах чуть ли не полез ей под юбку. Она, конечно, такого не ожидала, но и не особенно противилась. Я побежала вниз, не разбирая ступенек. Когда я выбежала к ним, Гюзель очень испугалась. Она размахнулась и дала пощечину Парвизу. И сразу убежала. Он с явным сожалением смотрел ей вслед. Я устроила истерику, кажется, даже била его по лицу, сейчас не помню точно. И он, рассердившись, толкнул меня в кусты. С такой силой толкнул, что я едва не переломала себе ребра! А он стоял рядом и смеялся. Потом пришла Эсмира и увела меня в дом.

– Это все?

– Нет. Через полчаса мы посмотрели вниз, но никого не увидели. А еще через некоторое время я пошла в дом. И услышала на соседней даче крик Эсмиры. Она обнаружила убитого Парвиза. Мы, конечно, сразу прибежали, но было уже поздно.

Нармина тяжело вздохнула и вытерла набежавшую слезу.

– Не знаю, что мне делать, радоваться или плакать? С одной стороны, я даже рада, что избавилась от всего этого кошмара. А с другой – его жалко. Он был, в общем, неплохим человеком. Не жадным, в отличие от своих братьев. Компанейским, умел шутить, был душой любой компании. Но я его в последнее время просто не-на-ви-де-ла, – произнесла она по слогам.

– Кто же его мог убить?

– Не знаю. И не хочу гадать. Могла Эсмира, которая его едва терпела. Могла Гюзель, которую он так опозорил. Могла я, после всех его выкрутасов. Но я его не убивала. У меня для этого слишком слабая рука.

– Вы не видели уходившую кухарку?

– Нет, не видела.

– А где была ваша свекровь?

– Не помню точно, но, кажется, в доме. Поставила долму на медленный огонь… Откуда она могла знать, что ее младший сын уже не попробует этой долмы…

– Значит, идею встречи со мной вам подала Эсмира?

– Да. Она предложила мне приехать и поговорить с вами. Уверяла, что вы меня поймете.

– И как вы думаете, мне это удалось?

– Безусловно. В ваших глазах я видела понимание моей боли, моего состояния. А для меня такое понимание сейчас – самое важное.

– Я могу поговорить с матерью Парвиза?

– Она в ужасном состоянии, но я попытаюсь ее уговорить. Только недолго. Не нужно тревожить несчастную женщину.

– Договорились. У меня последний вопрос: у него были какие-нибудь совместные коммерческие интересы с братьями?

– Разумеется, нет. По-моему, они его даже не очень любили. Никаких коммерческих дел они совместно не вели, это абсолютно точно. И даже разговоров на подобную тему не было, это я точно знаю.

– Спасибо, – сказал Дронго и предусмотрительно поднялся с предательски заскрипевшей скамьи.

– Она сейчас в доме?

– Да. Идемте за мной, я провожу вас в дом, – предложила Нармина. Когда они вышли из беседки, Нармина вдруг тихо сказала:

– Мне кажется, Эсмира в вас влюблена.

Они прошли к дому. Нармина провела его через две комнаты, в которых сидели мужчины и женщины. В небольшой комнате, находившейся рядом с кухней, была спальня матери Парвиза, очевидно, оборудованная здесь специально для нее, чтобы она не поднималась на второй этаж.

Дронго вошел в комнату, наполненную запахом лекарств. Пожилая женщина сидела на кровати с потухшими, красными от слез глазами. Он иногда встречал такие глаза – они выражали крайнюю степень горя, когда человек словно переходит некий порог чувствительности. Она даже не посмотрела в его сторону, когда он вошел. Стоявшая рядом медсестра укоризненно покачала головой. На стуле сидела еще одна пожилая женщина. Оказалось, это была сестра матери убитого.

В углу стоял столик с небольшим цветным телевизором. Другой угол занимала палка старухи, сделанная из полированного дерева. Дронго подошел к палке. Это было настоящее произведение искусства. Очевидно, палку покупали за большие деньги или заказывали специально для больной пожилой женщины. Он повернулся к кровати и поклонился.

– Арзу-ханум, это друг Рагима и Эсмиры, – представила его Нармина. – Он хочет с вами поговорить.

Старуха подняла глаза. Ей было не так много лет. В Баку женщины жили по восемьдесят лет и даже по девяносто. Ей не было даже семидесяти, но на него смотрела разбитая горем глубокая старуха.

– Простите меня, – сказал Дронго, не смея сесть. – Я хочу выразить вам свои соболезнования.

Она молча кивнула. Задавать любые вопросы в таком положении было абсолютно невозможно. Попрощавшись, он вышел из комнаты. Нармина последовала за ним.

– Я не могу говорить с ней, – признался Дронго, – она в таком состоянии, что ее лучше не трогать.

– Да, лучше… У нее еще обострился радикулит, наступила сердечная недостаточность. Просто не знаю, как ей и помочь.

– Она ходила по даче?

– Конечно, ходила с палочкой. В последние дни она чувствовала себя неплохо. Если бы не младший сын, она бы еще жила много лет.

– Горе способно укоротить нашу жизнь, а счастье – продлить годы, – произнес Дронго неожиданно даже для самого себя. – Извините меня, я лучше уйду.

Нармина кивнула. Он вышел из дома и увидел Рагима Самедова, стоявшего в группе мужчин.

– Я еще вернусь, – сообщил ему Дронго.

– Я останусь пока тут – очень много людей приехало, мне нужно их принимать. Сейчас и Анвер подойдет. А на даче остался Бахрам. Эсмира в доме. Если вам что-нибудь будет нужно, они вам помогут.

– Спасибо. Я поговорю с вашей женой, – сообщил Дронго, направляясь к дому Эсмиры.

Он увидел Бахрама, мывшего автомобиль. Прошел в дом, поднялся по лестнице в гостиную. На столе стояла небольшая статуэтка, изображавшая семью, – отец, мать и ребенок застыли в танце. Композиция была так искусно вырезана из цельного камня, что Дронго невольно залюбовался. И в этот момент услышал