держаться на впившихся в руки наручниках. Константин Гаврилович удовлетворенно кивнул и подошел к своему бывшему сотруднику. Увидев его лицо, он повернулся к племяннику.

– Дай ему воды, – приказал он.

Григорий принес стакан воды. Пленник жадно выпил всю воду и тяжело вздохнул.

– Принеси еще, – снова сказал дядя, – и плесни ему в лицо.

Племянник выполнил и это указание. Александр Юрьевич нетерпеливо ходил по двору.

– А теперь, – сказал наконец Константин Гаврилович, – расскажи нам, Михаил, кто и зачем приказал тебе открыть окно.

– Какое окно? – испуганно промычал парень.

– Ты ваньку не валяй, – посоветовал Константин Гаврилович, – у нас мало времени. Скажи, кто приказал тебе открыть окно. Только без дураков.

– Я его не знаю, – всхлипнул Михаил, – он позвонил ко мне и предложил десять тысяч долларов за то, что я открою окно в нужный момент. Я не знал, что они будут стрелять. Он сказал, что им нужно только сделать фотографию. Они сказали мне, что будут только фотографировать наш офис и поэтому просят открыть окно.

– Врешь, сука! – закричал Александр Юрьевич.

– Кто тебе звонил? – еще раз спросил Константин Гаврилович.

– Я не знаю. Я действительно не знаю. Он позвонил и сказал мне, что он представитель какого-то итальянского журнала. Я поехал с ним на встречу. Это был высокий худой тип с небольшими усиками. Он мне сказал, что заплатит десять тысяч за открытое окно. Он ничего не говорил про убийство, – прохрипел Михаил.

– Хорошо, – согласился Константин Гаврилович, – предположим, что ты не знал, кто тебе позвонил. Предположим, что ты поверил в этого «фотографа». Хотя я лично тебе не верю, ты ведь бывший сотрудник милиции, мог бы быть и более сообразительным. Но предположим, что я тебе поверил. Тогда скажи мне, с кем ты разговаривал перед тем, как открыть окно? Кто сообщил тебе, что именно в этот момент Александр Юрьевич поднимается к себе в кабинет?

Михаил молчал. Он облизывал губы и молчал. Константин Гаврилович подошел к нему совсем близко и, приблизив лицо к его уху, прошептал:

– Ты лучше не молчи. Я ведь могу и по-другому спросить. Ты у меня все равно расскажешь всю правду, просто помучаешься перед смертью страшно. Очень страшно, Михаил. Неужели не понимаешь?

Несчастный тяжело дышал. Он уже понимал, что находится между жизнью и смертью, и от страха начал терять реальное представление об окружающем. Он на миг закрыл глаза, открыл их и прошептал:

– Не делайте мне больно. Лучше убейте сразу.

– Обязательно убьем, – пообещал Константин Гаврилович, – только сначала будем тебя мучить. Страшно мучить, Михаил. Я думаю, ты съешь свой язык от боли, прежде чем умрешь. Тебя устраивает такой вариант?

Пленник замычал, снова закрывая глаза. Он уже понимал, что не уйдет живым с этой дачи.

– Имя, – требовательно сказал Константин Гаврилович, – мне нужно имя человека, который сообщил тебе о приезде Александра Юрьевича.

Пленник по-прежнему молчал. Константин Гаврилович тяжело вздохнул и повернулся к племяннику. Он не любил нелогичные действия. А пытка была явно нелогичным действием. Его бывший сотрудник обязан был догадаться, что все равно расскажет обо всем, только чуть позже и сильно помучившись.

– Принеси веревку, – попросил он племянника, и тот поспешил исполнить поручение.

– Сними с него брюки и обвяжи его яйца, – недовольно морщась, приказал Константин Гаврилович, – у нас мало времени. Сделай петлю и надень. Только быстрее и постарайся до него не дотрагиваться. И не забудь потом помыть руки.

Григорий сделал петлю, снял с пленника брюки, довольно ловко стащил трусы и накинул петлю на детородные органы побелевшего от страха Михаила.

– Затяни узел, но только не очень сильно, – приказал дядя.

Григорий с радостью дернул веревку, и пленник застонал от резкой боли.

– Имя, – морщась, попросил Константин Гаврилович, – скажи мне имя.

Михаил молчал. Александр Юрьевич брезгливо отвернулся, он не любил присутствовать при подобных зрелищах.

– Давай, – махнул рукой дядя, и Григорий затянул петлю сильнее.

Пленник истошно заорал.

– Рот! – крикнул Константин Гаврилович. – Заткните ему рот!

– Как же он будет говорить? – резонно спросил Григорий, но Антон достал из машины большой платок, заткнув пленнику рот. Очевидно, он приготовил платок заранее, полагая, что он может понадобиться.

– Не забудьте потом его сжечь, – напомнил Константин Гаврилович, – и дайте мне зажигалку.

Антон протянул ему свою зажигалку. Константин Гаврилович щелкнул ею и поднес ее к подмышкам пленника. Загорелись волосы, в воздухе запахло паленым. Михаил дико замычал.

– Имя, – потребовал, глядя в глаза Михаилу и не убирая зажигалки, Константин Гаврилович, – скажи мне имя.

Тот по-прежнему стонал, дергаясь от боли. Константин Гаврилович убрал зажигалку.

– Ну почему ты такой идиот? – зло сказал он. – Григорий, принеси еще стакан воды.

– Вы долго тянете, – зло сказал Александр Юрьевич. – Нельзя так долго цацкаться с этим кретином.

Он подошел ближе и, схватив веревку, дернул ее изо всех сил. От боли у несчастного вылезли глаза из орбит. Он едва не задохнулся.

– Скажешь имя? – строго спросил Константин Гаврилович.

Пленник закивал головой. Константин Гаврилович вынул платок из его рта и еще раз спросил:

– Имя? Кто тебе позвонил?

– Кирилл. Кирилл Головкин, – выдохнул несчастный. – Он сказал, что Александр Юрьевич поднимается к себе в кабинет.

Константин Гаврилович быстро взглянул на своего шефа. Тот стоял побледневший, ничего не говоря. Кирилл Головкин был начальником отдела развития и действительно стоял в холле офиса, когда они вошли в здание. Это был молодой, перспективный экономист, которого выдвигал лично Александр Юрьевич, предложивший ему сразу должность начальника отдела развития.

– Ты с ним раньше говорил? – спросил Константин Гаврилович.

– Да. Он сказал мне, что позвонит в тот момент, когда Александр Юрьевич войдет в офис. Он специально стоял в холле, – выдохнул несчастный.

– Едем в город, – закричал Александр Юрьевич, теряя всякий интерес к пленнику, – быстрее. Мы должны найти Головкина, пока тот тоже не сбежал.

– А как быть с этим? – спросил Григорий у Константина Гавриловича, но тот только отмахнулся, давая понять, что сейчас не время спрашивать.

Он сам снял наручники с несчастного, снова нацепив одну пару на руки Михаила, и толкнул его в сторону подвала. Пленник упал, он словно разучился ходить. К тому же ему мешали спущенные на колени брюки и трусы. Александр Юрьевич уже сидел в автомобиле. Он открыл дверцу и сказал:

– Константин Гаврилович, бросайте эту падаль, пусть подыхает прямо на даче.

Начальник службы безопасности покачал головой. В отличие от своего шефа он хорошо представлял, что именно может случиться, если оставить такую «падаль» без присмотра. Он толкнул Михаила по направлению к подвалу.

– Давай, давай, – мягко сказал он, – отлежишься в подвале, отдохнешь там. Григорий, вместе с Антоном перетащите его в подвал, – попросил он племянника, направляясь к автомобилю.

Племянник с недовольным лицом пнул Михаила ногой в живот, чтобы тот поднялся и оделся. Но несчастный неподвижно лежал на земле.

– Вставай! – крикнул Григорий. – Вставай, тебе говорят! И надень свои портки. Я только раздевать умею, одевать я еще не научился.

Михаил трясущимися руками стащил с себя веревку, натянул кое-как трусы, брюки и, сгибаясь от боли,