улицы, предварительно отъехав на два квартала. Он знал, что Глинштейн поднимается довольно поздно, и рассчитывал застать его дома. Трубку подняла жена Аркадия, любезно сообщившая, что муж все еще спит. Через час он продолжал спать. И только в два часа дня Дронго наконец услышал в телефонной трубке раскатистый голос Аркадия.

– Я вас слушаю.

– Добрый день, – любезно поздоровался Дронго, – я звонил к вам сегодня два раза. Мне нужно с вами поговорить.

– Кто говорит?

– Моя фамилия Кузнецов. Я журналист, пишу о покойном Алексее Миронове. Его вдова Кира Леонидовна рекомендовала мне обратиться к вам.

– Она рекомендовала? – не поверил Глинштейн. – Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Кузнецов. Я приехал из Санкт-Петербурга, – вдохновенно врал Дронго, – мне нужно с вами встретиться.

– Опять хотите написать гадости про Алексея? – мрачно поинтересовался Глинштейн. – Оставили бы уж покойника, не тревожили бы его прах.

– Вы меня не поняли. Я пишу о нем книгу.

– Знаю я вашу книгу. В последние месяцы только гадости о нем и пишут. Скоро вообще начнут писать, что он был мафиози и убили его вполне заслуженно.

– Ничего подобного я не пишу. Моя цель рассказать людям о талантливом журналисте Миронове.

– Как же вы можете рассказать, если ничего о нем не знаете? Ладно, так и быть. Приезжайте на телевидение в пять часов вечера. У вас есть пропуск?

– Нет, конечно.

– Я вам закажу.

– Не нужно, – быстро сказал Дронго, вспомнив, что у него нет документов на имя Кузнецова, – давайте лучше встретимся в другом месте. В каком-нибудь ресторане.

– Вы такой богатый? – хмыкнул Аркадий. – Это интересно. Сколько вы получаете у себя в Санкт- Петербурге? Кстати, вы не сказали, из какой вы газеты.

– Я представитель итальянского журнала в России, – быстро сориентировался Дронго.

– Ну тогда деньги у вас точно есть. Давайте ресторан. Только скажите, какой.

– Где-нибудь в центре. Вы знаете Петровский пассаж?

– Конечно. Самое дорогое место в Москве.

– На третьем этаже есть итальянский ресторан «Бельфиори». Давайте встретимся там.

– Когда?

– В пять часов. В это время там мало посетителей.

– Хорошо, – немного удивленно согласился Глинштейн. – Неплохо живете вы у себя в Питере, если можете позволить себе посещать такие рестораны. Я точно приду.

– Договорились.

Он положил трубку. Теперь у него еще оставалось время, чтобы встретиться с Еленой Сусловой и обговорить с ней некоторые детали. Он позвонил ей на мобильный телефон, попросив приехать на Фрунзенскую набережную. Через двадцать минут она подъехала на белой «девятке». Елена сама сидела за рулем. Он сел в машину, и она мягко отъехала. Суслова была в своих неизменных темных очках. Только на этот раз на ней были светлые брюки и большой разноцветный пуловер, словно она собиралась выехать на пикник, куда-нибудь на природу.

– Что-нибудь случилось? – спросила Суслова.

– Я беседовал с Кирой Леонидовной и Сергеем Монастыревым, – сообщил Дронго, – и меня не покидает ощущение, что оба знают гораздо больше, чем говорили на допросах следователям и в разговоре со мной.

– Монастырев известный болтун, – сообщила Суслова, глядя перед собой, – он охотно рассуждает на темы добра и зла. Но ничего конкретного знать не может. Мы отрабатывали и эту версию.

– Не совсем. Конечно, он не знает точно, кто нанял убийцу для Алексея Миронова. Но он наверняка знает, кто может за этим стоять. Монастырев здраво рассуждает, считая, что таких заказчиков не может быть больше трех-четырех человек. И их легко вычислить. Древние юристы говорили: «Кому выгодно?» Ищи всегда того, кому выгодно это преступление.

– А доказательства? – Она остановила машину у светофора и чуть повернула голову. – Нам нужны не голые рассуждения литератора Монастырева, а конкретные факты, доказывающие вину того или другого лица.

– А я думал, вы хотите расследовать убийство, – пробормотал Дронго.

– Что вы хотите этим сказать? – Она снова повернулась к нему, но загорелся зеленый свет, и она занялась машиной.

– Вам, очевидно, нужно использовать это убийство в своих политических целях, – сказал Дронго. – Впрочем, я с самого начала подозревал, что дело нечисто.

– Какая разница, для чего. Вы получаете свой гонорар за розыск действительного убийцы, а не за разговоры с литературными критиками. Согласитесь, что его рассуждения носят общий характер. Он может говорить все что угодно. А нам нужны более конкретные факты и доказательства.

– Это я понимаю, – кивнул Дронго, – но все-таки напрасно вы считаете Монастырева только болтуном. В его некоторых соображениях есть доля истины. А что касается Киры Леонидовны, то она, по-моему, вообще была осведомлена о цели и характере моего визита.

На этот раз Суслова повернулась к нему всем корпусом. Она притормозила у тротуара. Сняла очки. Долго испытующе смотрела на Дронго, потом спросила:

– Как это понимать?

– Как вам удобно. Я просто рассказываю о своих наблюдениях. По-моему, она знала о моем грядущем визите к ней. Причем не только от вас.

– С чего вы взяли?

– Она странно вела себя, все время ускользая от моих вопросов. Тогда я сообщил ей, что являюсь экспертом, который хочет провести самостоятельное расследование.

– Она вас выгнала?

– Нет. Наоборот, после этого говорила даже чуточку откровеннее.

– Она вас не выгнала? – снова переспросила удивленная Суслова.

– В этом-то как раз все и дело. Мало того, она не выгнала меня даже тогда, когда я спросил ее, почему она не любила своего покойного мужа.

Суслова задумалась. Она не могла не верить сидящему рядом с ней аналитику. Но и поверить не могла. Суслова немного растерялась. Она не знала, что сказать Дронго.

– Вы всегда так разговариваете с женщинами? – спросила наконец Суслова, снова надевая очки и отворачиваясь.

– Только тогда, когда нужно, – он усмехнулся, и она поняла наконец, что он не шутит.

– Вы считаете, что ее информировали о вашем приходе? Думаете, утечка информации исходит от нас? – уточнила Суслова.

– Не обязательно. Она в начале разговора еще не была точно уверена. Я не думаю, что ей сообщил кто-то из вашего окружения. Скорее наоборот, ей не сказали точно, что это будет Кузнецов. Ее просто предупредили, что рано или поздно рядом с ней появится человек, который начнет задавать неприятные вопросы. То есть ее сознательно готовили к такой встрече. В этом я убежден.

– Кто готовил?

– Вы думаете, я знаю ответы на все вопросы? Но о том, что может появиться такой человек, который ведет свое расследование, она знала. Я в этом не сомневаюсь.

– Мне придется доложить обо всем, – задумчиво сказала Суслова.

– Надеюсь, что вы сделаете это как можно скорее. У меня к вам еще просьба. В последние месяцы Миронов часто появлялся на телеэкране с молодой девушкой, артисткой. Кажется, ее звали Светлана. Фамилии не помню. Молодая красивая девушка.

– Рожко, – чуть улыбнулась Суслова.