подмечали и общаясь с Алексеем Мироновым. Что касается меня, то я действительно журналист, но проводящий частное расследование. Если хотите, это своего рода хобби.

– Интересное у вас хобби. У нас про Миронова не очень любят говорить, – заметил Аркадий, – либо боятся, либо не хотят неприятностей. Все о нем просто сожалеют, но никто не говорит о его смерти.

– И вы знаете, почему?

Аркадий положил вилку на стол. Посмотрел на свой бокал, который подошедший официант наполнил красным вином. Он поднял бокал, выпил вино, вытер губы и со вздохом сказал:

– Я думаю, вы тоже знаете, почему.

– Нет. Я не москвич, мне трудно разобраться в этих комбинациях.

– Судя по тому, как вы быстро выбрали место для встречи, Москву вы знаете неплохо, – пробормотал Аркадий, потом, подумав немного, сказал: – Может, вы попросите официанта принести мне водки? Я не очень люблю вино, тем более красное.

– Да, конечно, – согласился Дронго и, подозвав официанта, попросил принести бутылку водки.

– Миронов был ярким и талантливым журналистом, – сказал Аркадий, – очень талантливым.

– И за это его убили? – иронически спросил Дронго.

– Нет, не за это. В Москве подыхают с голоду еще несколько сот очень талантливых людей, но за это, слава Богу, пока никого не убивают.

– Тогда почему его убили?

– Я думаю, это и так ясно. Конечно, не из-за его программ. Миронова убрали, когда он попытался изменить систему распределения доходов на телевидении. Там речь шла о миллиардных суммах, о миллионах долларов. А за такие деньги могут убрать кого угодно, и не только Миронова, – честно сказал Аркадий.

Официант поставил на столик бутылку водки и маленькие рюмки. Аркадий усмехнулся и, взяв бутылку, наполнил свой большой фужер, предназначенный для вина. И, только выпив водки, он почувствовал себя в своем привычном состоянии.

– Значит, вы считаете, что его убили из-за денег?

– А из-за чего еще могут убить человека? – усмехнулся Аркадий. – Это на Кавказе еще иногда встречается кровная месть или убивают обидчика, нанесшего оскорбление любимой женщине. Да и то уже очень редко. Только деньги. В нашей стране сегодня это единственный Бог. Только деньги, и ничего, кроме денег. Ради денег убивают и воруют, устанавливают контроль над телевидением и государством, даже отказываются от Бога. Разве вы не слышали о том, что представители церкви ввозили в страну алкоголь и табак, зарабатывая миллиарды рублей на беспошлинном ввозе?

– Давайте не будем трогать религию, – предложил Дронго, – а то я могу заподозрить, что вы не любите православную религию.

– А я крещеный еврей, – улыбнулся Аркадий, – поэтому это моя собственная религия. У меня мама русская, она меня и крестила.

– Это всегда так бывает, – усмехнулся Дронго, – полукровки обычно бывают большими католиками, чем папа римский.

– Возможно, – засмеялся Аркадий. – Кстати, мне интересно узнать о вашей религии. Может, вы католик или лютеранин?

– Я агностик.

– Понятно. Тогда вопросы о религии снимаю. Но вопрос о деньгах остается. Вы знаете, покойный Бродский считал, что деньги – пятая стихия, как огонь, вода, воздух, земля. Настоящая пятая стихия, столь же неуправляемая, бешеная, поражающая воображение человека.

– Значит, вы считаете, что Миронова убили из-за больших денег?

– Абсолютно уверен. Это понимает любой мало-мальски соображающий человек.

Он снова налил себе водки. Дронго предпочитал пить красное вино. Аркадий выпил водки и, заметно повеселев, насыпал на свою тарелку целую горсть жирных оливок в качестве закуски.

– Тогда почему до сих пор не нашли убийцу Миронова? – настаивал Дронго.

– Потому что никто всерьез и не искал, – сказал Аркадий, отправляя оливки в рот ловким движением правой руки. Косточки он выплевывал в левую руку.

– Вы хотите сказать, что прокуратура, ФСБ и МВД уклонялись от розысков убийцы?

– Нет, конечно, не уклонялись. Но только имитировали эту деятельность. Я допускаю, что человека, который стрелял в Алексея, уже давно нет в Москве. Но вычислить, кто именно заказал преступление, совсем несложно. Просто посмотреть – кому мог помешать Миронов, и все станет ясно. Не нужно даже ничего придумывать. Другое дело, что нет никаких доказательств.

– И вы можете назвать фамилию человека, которого вы подозреваете? – в упор спросил Дронго.

– Нет, не могу, – очень серьезно ответил Аркадий, – потому что меня тут же найдут и убьют. Причем убьют быстро и без лишних разговоров. А мне еще нравится на этом свете, хотя я крещеный, но не очень верующий. Вернее, в Бога я еще могу поверить, но в его «подсобное хозяйство» в виде рая или ада как-то не особенно верится. Поэтому мне хочется еще немного пожить на этом свете. Я бы с удовольствием попал в ад, если бы сумел поверить, что он существует. Я даже не хочу в рай, который я наверняка не заслужил, только в ад. Но ведь не будет ни рая, ни ада. А это достаточно печально.

Официант принес устрицы, расставил тарелки, забрал пустую посуду, оставшуюся от салатов, и неслышно удалился.

– Какая прелесть, – восхитился Аркадий, снова наливая себе водки.

– Значит, вы не хотите называть ничьих имен? – настаивал Дронго.

– Даже за такие жирные устрицы не хочу, – признался Аркадий, – и не пытайтесь меня совратить. У меня двое маленьких детей, мне их еще нужно подымать на ноги. И больная супруга. Зачем мне оставлять сиротами своих детей? По-моему, это неправильно.

– По-моему, тоже, – вынужден был согласиться Дронго, – но я не собираюсь рассказывать всем о том, что вы мне здесь скажете.

– Это произойдет независимо от вас, – сказал Аркадий, смачно пережевывая пищу. – Устрицы действительно вкусные. Но с водкой они идут еще лучше.

– Предположим, что я догадаюсь, кого именно вы подозреваете, – словно размышляя вслух, произнес Дронго, – предположим, что я смогу достаточно точно определить этого человека. Но как мне к нему подобраться? Как узнать, действительно ли я не ошибаюсь и именно он нанял киллера, убравшего Алексея Миронова?

– А вот это действительно проблема. Я не думаю, что вы сможете что-нибудь найти. Или, тем более, что-нибудь доказать. В таких делах свидетелей не бывает. Я думаю, что вы не первый раз занимаетесь такими делами, и поэтому у вас наверняка должен быть некоторый опыт, – заметил Аркадий, – убийцу вы все равно никогда не найдете. И тех, кто ему заказал преступление, можете подозревать сколько угодно. Но конкретных фактов у вас все равно не будет. И доказательств никаких не будет. А значит, вы окажетесь в положении наших следователей и прокуроров, которые хотя и пытаются что-то сделать, но все безрезультатно. Я не могу поверить, что там сидят одни подонки или дураки. Скорее им просто не дают расследовать это преступление, как и десятки других, до сих пор не раскрытых преступлений.

– Мрачная перспектива, – подвел итог Дронго, – и никаких проблесков надежды.

– Надежда существует, – упрямо возразил Аркадий, – дело в том, что Алексей попал в эти сети достаточно случайно. Просто деньги были не его стихия. Он был действительно талантливым тележурналистом. А вот те, кто его убрал… Видите ли, они все равно рано или поздно, но начнут делить контроль над эфиром, начнут выяснять, кто из них главный, а кто «попка». И обязательно в конце концов передавят друг друга. И в конце останется один самый большой бандит, но только один. Остальных он тоже съест.

Аркадий выпил очередной фужер водки и продолжал:

– Вы знаете, как на кораблях борются с крысами? Отлавливают десять крыс и сажают в тесный металлический ящик, не давая ни еды, ни воды. Постепенно крысы пожирают друг друга. Сначала самых слабых, потом не очень сильных, потом сильных и так далее. И в конце концов остается одна крыса. Но это уже не та обычная крыса, которая была в самом начале посажена в ящик. Это крыса-убийца, крыса-вампир. И тогда ее выпускают в трюм. И уже нет спасения другим крысам от этого страшного хищника, питающегося