затруднительной. Генинженерия сделала больше, чтобы разрушить старый обычай «покуда смерть не разлучит нас», чем все радикальные движения вместе взятые.

– Разве твое дитя не заслуживает любви?

– Мое дитя будет любимо. Как ты можешь сомневаться в этом?

– Я не подвергаю сомнению твои намерения. Я указываю на практические трудности. В данный момент ты не можешь предоставить ребенку полноценной семьи.

– Это... реакционное понятие.

– Признаюсь, я довожу аргумент до абсурда. Я не склонен к фундаментализму, я лишь пытаюсь направить твои мысли. Все в твоей жизни было предопределено и учтено, кроме этого ребенка. Зачатие – это целиком и полностью результат твоего решения. Я не хочу, чтобы оно оказалось ошибкой. Я слишком тебя люблю.

– У отца были и другие дети.

– Которых передали эденистам, чтобы они могли вырасти в самой большой семье из всех возможных – семье размером с целый мир.

Иона едва не рассмеялась вслух.

– Подумать только – Салдана становятся эденистами! В конце концов мы совершили этот переход. А король Алистер об этом знает?

– Ты уклоняешься от ответа, Иона. Одно дитя Повелителя Руин воспитывается рядом со мной и под моим присмотром – наследник. Остальные – нет. Как родительница ты отвечаешь за будущее своих детей.

– Ты хочешь сказать, что зачав это дитя, я поступила безответственно?

– На этот вопрос отвечать тебе. Ты рассчитывала, что Джошуа останется дома примерным отцом? Даже ты могла бы догадаться, насколько это маловероятно.

– Господи, сколько споров, и все из-за того, что у Джошуа мрачный вид.

– Прости. Я расстроил тебя.

– Нет. Ты сделал то, что и намеревался – заставил меня подумать. Для многих людей это процесс болезненный, особенно если действовать как я – не осознав последствий. Я в результате обижаюсь и начинаю огрызаться. Но я поступлю так, как лучше для ребенка.

– Я знаю.

В мысленном голосе обиталища прозвучала такая нежность, что Иона покраснела.

– Я волновалась, пока тебя не было, – проговорила она, прижимаясь к Джошуа.

Тот глотнул Норфолкских слез из бокала.

– Тебе еще повезло. Я большую часть времени трясся от страха.

– Ага. «Лагранж» Калверт.

– Господи, хоть ты не начинай!

– Не хотел известности – не надо было продавать записи с сенсоров «Леди Мак» в «Коллинз».

– Келли трудно отказать.

Иона прищурилась.

– Понимаю.

– Я хочу сказать, от таких денег отказаться непросто. Особенно в моем положении. Плата от Терранса Смита не покроет ремонта «Леди Мак». А Компания Освоения Лалонда едва ли выплатит мне остаток по контракту, потому как на Лалонде развивать уже особенно нечего. А вот деньги от «Коллинз» покроют все убытки, и еще останется.

– И не забывай, сколько ты заработал в рейсе на Норфолк.

– И это тоже. Но их я трогать пока не хотел. Они у меня вроде заначки на тот день, когда все наконец устаканится.

– Мой герой-оптимист. Ты правда думаешь, что все утрясется?

Джошуа не нравилось направление, в котором двинулась их беседа. Он достаточно изучил Иону, чтобы понять – она ведет его, надеясь исподволь подобраться к теме, которую хочет обсудить на самом деле.

– Кто знает... Закончим разговор о Доминике?

Иона подняла голову от его плеча и озадаченно воззрилась на Джошуа.

– Нет. А почему ты спросил?

– Не знаю... Мне показалось, что ты хочешь поговорить о нас и о том, что будет дальше. Мои первоначальные планы здорово перекроили Доминика и «Линии Васильковского».

– «Дальше» не будет, Джошуа, потому что мы никогда не вернемся к той жизни, что вели раньше. Реальность посмертия изменила взгляд людей на свое существование, и это уже навсегда.

– Да. Если вдуматься... это тяжело перенести.

– Это твой глубокий анализ ситуации?

На миг Ионе показалось, что она его обидела, но Джошуа выдавил слабую усмешку – значит, не сердится.

– Да, – тихо и серьезно проговорил он. – Перенести это тяжело. За два дня на Лалонде я трижды едва не погиб. Соверши я одну ошибку, Иона, всего одну, и я был бы мертв. Только не в том смысле, в котором мы раньше это понимали, я оказался бы в бездне. И если Шон Уоллес не соврал – а я подозреваю, что он не врал, – то я уже выл бы беззвучно, требуя выпустить меня обратно, кому бы и чего бы это ни стоило.

– Это... ужасно.

– Да. Я послал Варлоу на смерть. Мне кажется, он знал это еще до того, как вышел из шлюза. И теперь он там... или тут – в общем, с остальными душами. Может быть, он даже смотрит на нас сейчас и молит дать ему жизнь. Беда в том, что я у него в долгу. – Джошуа откинулся на спинку дивана, глядя в потолок. – А вопрос в том – настолько ли?

– Если он был твоим другом, он не спросит.

– Может быть.

Иона встала и потянулась за бутылкой, чтобы плеснуть себе еще Норфолкских слез.

– Я скажу ему,– сообщила она Транквиллити.

– Надеюсь, ты не просишь моего благословения?

– Нет. Но твое мнение мне пригодилось бы.

– Хорошо. Мне кажется, что сил на это задание у него достанет; сил у него в избытке. Наилучший ли он кандидат, для меня до сих пор остается под вопросом. Он, без сомнения, взрослеет, и сознательно предавать тебя он не станет. Но его импульсивность говорит против него.

– Да. Но эту его черту я ценю выше всех прочих.

– Знаю. И даже готов согласиться с этим, когда речь заходит о твоем первенце и моем будущем. Но имеешь ли ты право рисковать, когда речь заходит об Алхимике?

– Может быть, и нет. Хотя есть способ обойти это препятствие. И я не могу сидеть сложа руки.

– Джошуа?

– Да? Извини, не хотел впадать при тебе в депрессию.

– Ничего. У меня тоже есть проблема.

– Ты знаешь, я помогу тебе чем сумею.

– Это хорошо, потому что я тебя и так собиралась просить о помощи. Я не уверена, могу ли доверить это дело кому-то другому. Не знаю даже, могу ли довериться тебе.

– Звучит... интересно.

Иона вздохнула, набираясь решимости, и проговорила:

– Ты помнишь, примерно год назад с тобой связалась некая Алкад Мзу по поводу чартерного рейса?

Джошуа торопливо провел поиск по клеткам памяти своей нейросети.

– Было такое. Она заявила, что хочет побывать в системе Гариссы. Что-то вроде мемориального пролета. Идея была нелепая, и второго звонка от нее я не дождался.

– И слава богу! С этим вопросом она обращалась к шести десяткам капитанов.

– Шестидесяти?!

– Да. Мы с Транквиллити считаем, что это была попытка запутать агентов разведок, державших ее под