– Не на одну, в том-то и прелесть. Конечно, сегодняшнюю передачу все запишут. Но Келли привезла клипов на тридцать шесть часов, плюс к тому у нас есть записи со внешних сенсоров «Леди Макбет» с той секунды, как они вошли в систему Лалонда. Мы еще месяц сможем доить эту тему – интервью со специалистами, документальные фильмы, анализы текущего положения вещей. Мы победили в войне за рейтинги на ближайший год, и обошлось нам это дешево.
– Дешево?! Ты знаешь, сколько мы выложили этому долбаному «Лагранжу» Калверту за записи с сенсоров?
– Дешево, – повторила Кейт. – Только сегодняшний показ окупит все. А с правами на бессистемное распространение мы учетверим доходы группы «Коллинз».
– Если мы сможем куда-то передать программу, – заметил Антонио.
– Конечно, сможем. Ты брал доступ к указу о запрете на гражданские рейсы? Черноястребы могут, не покидая планетарной зоны выхода, датавизировать копию в наши местные конторы. Капитанам придется приплатить, но немного, потому что они и так теряют доход, сидя на причальных уступах. Это сработает. Мы все после этого засядем в головном офисе.
– Что «после этого»? – поинтересовалась Келли.
– Брось, Келли. – Кейт стиснула ее плечо. – Мы знаем, что тебе пришлось тяжело, мы все видели. Но карантин не позволит одержимым распространиться, и теперь, когда мы знаем, что случилось, силы безопасности смогут сдерживать их, если они все же прорвутся. На Лалонде они победили, потому что планета попалась отсталая.
– Ну конечно. – Келли держалась исключительно на программных стимуляторах. В голове у нее звенел поглотитель токсинов усталости. – Теперь, когда мы все поняли, спасти галактику – плевое дело. В конце концов, мы боремся всего лишь с покойниками.
– Келли, если ты не сдюжишь, так и говори, – бросил Антонио и выложил свой козырь: – Мы можем вызвать другую ведущую. Кирсти Мак-Шейн.
– Эта сука!!!
– Тогда действуем по графику?
– Я хочу вставить побольше кадров из Памьерса и Шона Уоллеса. Это единственное, что может прояснить зрителям наше положение.
– Уоллес вгонит всех в депрессию. Он все интервью талдычил тебе, что одержимых не победить.
– Именно так. Кадры с Шоном – ключевые. Он сказал то, что нам следует осознать первым делом, чтобы решить проблему.
– А именно?
– Смерть. Все мы умрем, Антонио. Даже ты.
– Нет, Келли, такой уклон я одобрить не могу. Это не лучше, чем церемония Спящего Бога тиратка, которую ты сняла.
– Зря я вам позволила ее вырезать. Никто прежде не знал, что у тиратка есть религия.
– Сейчас не время изучать обычаи ксеноков, – заметил Антонио.
– Келли, кусок с тиратка мы вставим в документальный фильм, попозже, – заметила Кейт. – Сейчас нам надо скомпоновать финальную версию репортажа. До он-лайна сорок минут.
– Хотите меня ублажить – верните все интервью с Шоном.
– Мы вставили половину, – запротестовал Антонио. – Все ключевые фразы остались.
– Черта с два. Слушайте, мы должны объяснить людям, что такое одержание, показать его суть, – воскликнула Келли. – Пока что большинство граждан Конфедерации знакомо только с этим дурацким предупреждением Ассамблеи. Для них это абстракция, чья-то чужая беда. А люди должны понять, что не все так просто и физической безопасности мало, чтобы избавиться от этой проблемы. Мы должны взглянуть и на ее философскую сторону.
Антонио с гримасой схватился за лоб.
– Ты не понял, да? – взвилась Келли. Рука ее взметнулась, указывая на переполненные кошмарными кадрами экраны. – Вы что, не видели ничего? Или не поняли? Вот что надо показать людям! Я могу это сделать. Не Кирсти, дуреха эта, Мак-Шейн. Я там была! И я смогу въяве показать это тем, кто будет смотреть новости.
Антонио покосился на голоэкран, где Пэт Халахан мчался через дымящиеся развалины Памьерса, расстреливая своих чудовищных противников и превращая их в кровавые ошметки.
– Здорово. Это нам и нужно.
Все шло не так, как ожидала Иона. Когда они вошли в ее дом, Джошуа даже не глянул на дверь спальни, не говоря уже о том, чтобы проявлять нетерпение. А ведь прежде бывали времена, когда они не успевали дойти до кровати, прежде чем вся ее юбка оказывалась на талии.
И все же она чувствовала, что виной тому не только пережитое им потрясение. Он был не испуган, а лишь задумчив и встревожен. Для Джошуа – весьма нехарактерное состояние.
Он принял душ, перекусил наскоро и улегся на большой диван. Иона, пристроившись рядом с ним, даже не осмелилась коснуться его руки.
– Может, это из-за той девчонки на Норфолке? —с сомнением подумала она.
– Он пережил тяжелые дни, —ответил Транквиллити. – Следовало ожидать, что он станет вести себя менее бурно.
– Но не так же. Я вижу, что он потрясен, но тут что-то большее!
– Разум человека постоянно взрослеет. И скорость этого взросления определяется внешними факторами. Если после Лалонда он стал ответственней, разве это плохо?
– Смотря чего хочешь. Джошуа был для меня идеальным любовником. Самым... беспроблемным. Обаятельный авантюрист, который никогда не предъявит на меня своих прав.
– Ты, кажется, еще упоминала что-то о сексе.
– И это тоже, верно. Это было прекрасно и совершенно необременительно. Это я его выбрала, помнишь? Что еще нужно женщине, несущей такую ответственность? Он никогда не попытался бы вмешаться в мои обязанности Повелительницы Руин. Политика его не интересует вовсе.
– Муж был бы предпочтительней любовника. Муж, который всегда был бы рядом с тобой.
– Ты мой супруг.
– Ты любишь меня, а я люблю тебя; иначе быть не могло – я породил тебя. Но ты все же человек, и тебе нужен спутник твоего рода. Вспомни о капитанах космоястребов – вот тебе превосходный пример сращения разумов.
– Знаю. Может, я просто ревную?
– Его к той девочке с Норфолка? Ты знаешь, сколько у Джошуа перебывало любовниц?
– Не к ней...– Иона окинула взглядом профиль глядевшего в морское окно Джошуа. – К себе. К той Ионе, что была год назад. Старая история – не знаешь, что ценить, пока не потеряешь.
– Он рядом. Протяни руку. Он нуждается в утешении не меньше тебя.
– Его здесь нет. Он уже не тот Джошуа. Ты видел, как он летает? Когда я смотрела запись Гауры о том пролете через точку Лагранжа, у меня чуть сердце не остановилось. Я и не представляла, насколько он умелый капитан. Как могу я отнять у него это? Он и живет ради космоса, ради того, чтобы летать на «Леди Мак». Помнишь наш с ним последний спор, перед тем как он улетел на Лалонд? Думаю, он был прав. Он достиг своего призвания. Жажда летать впечатана в его гены, как в мои – стремление править. Я не могу отнять у него космос, так же, как он не может отнять у меня тебя.
– По-моему, ты немножко перестаралась с этой метафорой.
– Может быть. Мы были молоды и веселы. И это было прекрасно. Память остается со мной.
– Весело было ему. А ты беременна. Он несет ответственность перед ребенком.
– Да? Мне не кажется, что в наши дни матери нужен здоровенный охотник-собиратель, чтобы не умереть с голоду. А моногамия с увеличением продолжительности жизни становится все более
