– Ко мне?

– Да. Что есть прошлое, Сиринкс?

– Прошлое суть сумма событий, складывающихся в настоящее, которое...

– Стоп. Что есть прошлое?

Девушка пожала плечами. Ей было мучительно стыдно – стоять вот так перед основателем эденизма и не ответить на такой простой вопрос.

– Прошлое есть мера энтропического распада...

– Стоп. В каком году я умер?

– Ох... В 29-м.

Она выдавила облегченную улыбку.

– А в каком году родилась ты?

– В 258-м.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– И что я есть в тот момент, когда тебе семнадцать?

– Часть множественности Эдена.

– Из чего состоит множественность?

– Из людей.

– Нет. Физически – нет. Из чего она состоит в реальности? Назови мне процесс, связанный со смертью.

– Перенос... О, воспоминания!

– Так что есть прошлое?

– Воспоминания.

Она широко улыбнулась, расправила плечи и ответила формально:

– Прошлое суть память.

– Наконец-то мы продвигаемся вперед. Где то единственное место, в котором твое личное прошлое может обрести форму?

– В моем разуме?

– Хорошо. А в чем смысл жизни?

– В накоплении опыта.

– И это тоже, хотя со своей личной точки зрения добавил бы, что жизни следует быть и восхождением к чистоте и истине. Но в глубине души я остаюсь упрямым старым буддистом даже через столько лет. Поэтому я и не смог отказать твоим психотерапевтам в просьбе поговорить с тобой. Очевидно, я для тебя остаюсь уважаемой персоной.

Губы его дрогнули в улыбке.

– В подобных обстоятельствах с моей стороны помочь в твоем освобождении – этодана,от которой я не мог отказаться.

– Дана?

– В буддизме – дарение, жертва, которая помогаетдаяка — дающему – на шаг приблизиться к просветлению, позволяя преобразовать его мышление.

– По... понятно.

– Если и вправду так, я буду очень удивлен. Эденизм, похоже, вовсе отошел от религии, чего я, признаться, не предвидел. Однако нынешняя наша проблема гораздо более актуальна. Мы установили, что жизнь есть накопление опыта, а прошлое суть память.

– Да.

– Может ли оно навредить тебе?

– Нет,– гордо ответила она. Очень логичный ответ.

– Ты не права. Если бы так и было, мы не учились бы на ошибках.

– Я учусь на них – да. Но они не причиняют мне вреда.

– Однако прошлое может влиять на тебя. И очень сильно. Полагаю, мы спорим о том, сколько ангелов поместится на острие иглы, но влияние может быть вредоносным.

– Наверное...

– Скажу по-иному: воспоминания могут тревожить тебя.

– Да.

– Хорошо. Как это влияет на твою жизнь?

– Если хватает ума, человек не повторяет уже сделанных ошибок, особенно болезненных.

– Правильно. Таким образом, мы установили – прошлое может управлять тобой, но само тебе неподвластно, так?

– Так.

– А как насчет будущего?

– Сэр?

– Может ли прошлое подчинять себе будущее?

– Оно на него влияет,– осторожно ответила девушка.

– Посредством чего?

– Людей.

– Хорошо. Это называетсякамма — в западной традиции принцип – «Что посеешь, то и пожнешь». Проще говоря – судьба. Твои действия в настоящем предрешают будущее, но сами основываются на твоей интерпретации прошлого опыта.

– Понятно.

– В этом отношении у тебя серьезная проблема.

– Да?

– Да. Однако прежде чем мы продолжим, я попрошу тебя ответить на вопрос личного свойства. Тебе семнадцать лет; ты веришь в Бога? Не столько примитивное понятие, как тот Творец, которого громогласно восхваляет большинство религий адамистов, но, быть может, некую высшую силу, привносящую порядок во вселенную? Отвечай честно, Сиринкс. Я не рассержусь, каким бы ни был твой ответ. Не забудь, из всех эденистов я, вероятно, наиболее склонен к исканиям духа.

– Я верю... я думаю... нет, боюсь, что не верю.

– Приму это за ответ. В нашем роду подобные сомнения распространены.

– Правда?

– Воистину так. Сейчас я кое-что сообщу тебе о тебе самой, сообщу постепенно, а тебя попрошу подвергнуть каждое высказывание скрупулезному логическому анализу.

– Понятно.

– Это воспринимаемая реальность, и ты помещена сюда, чтобы справиться со своей болезнью.

Старик ласково улыбнулся, взмахом руки предлагая девушке продолжить.

– Если я прохожу лечение, моя болезнь не может быть физического плана – мне не потребовалась бы воспринимаемая реальность. Значит, у меня было нечто наподобие нервного срыва, а это – сеанс психотерапии?

При этих словах у нее бешено заколотилось сердце, но торопливо прогоняемая по сосудам кровь почему-то лишь холодила руки.

– Хорошо. Но, Сиринкс, у тебя не было нервного срыва, и твои мыслительные процессы образцово стройны.

– Тогда почему я здесь?

– Действительно – почему?

– Ох... Внешнее воздействие?