Иван Францевич Миллер занимался драгоценными камнями всю свою сознательную жизнь. В детстве он вместе с матерью оказался в ссылке в соленых песках Каракалпакии. Мать, худая строгая петербургская немка Эльза, умерла в ссылке, и смышленого мальчика взял на воспитание ссыльный старик ювелир. Он передал толковому и аккуратному Ване Миллеру все секреты своего мастерства, и с годами Иван Францевич стал непревзойденным мастером и первоклассным специалистом по драгоценностям.

Покойный друг Маркиза Аскольд был хорошо знаком с Миллером, и теперь, когда Лене потребовалась консультация первоклассного ювелира, он в первую очередь вспомнил Ивана Францевича.

Услышав имя покойного Аскольда, Миллер сразу же согласился принять Леню в своей квартире. Сам он давно уже не выходил из дома, и все, кто хотел увидеться и поговорить со стариком, приезжали к нему домой – будь то финансовые воротилы, крупные политики или европейские знаменитости.

Дверь в квартиру старого ювелира потрясала неподготовленного посетителя. Изготовленная из специального сверхпрочного сплава, она должна была выдержать прямое попадание артиллерийского снаряда, а огромный замок, заказанный в знаменитой швейцарской фирме, делал ее похожей на сейф в крупном банке.

Леня нажал на кнопку звонка, и в глубине квартиры раздался гулкий басовитый лай. Вслед за этим послышался старческий голос:

– Иду-иду! Тихо, Шторм!

Брякнул пуленепробиваемый глазок, и Леню спросили:

– Кто?

– Леонид, к Ивану Францевичу.

Послышались ровное гудение и металлический лязг, и дверь плавно распахнулась, как люк космического корабля.

Леня увидел коренастого мощного старика с длинными, как у гориллы, руками и острым взглядом из-под густых бровей – Парфеныча, знаменитого телохранителя и, так сказать, денщика старого ювелира. Парфеныч держал в руке короткий поводок, с которого бешено рвалась огромная кавказская овчарка.

– Тише, тише, Шторм! – приструнил старик собаку. – Ну-ка поглядим, какой ты, Леонид? – Парфеныч внимательно оглядел Маркиза и отступил в сторону: – Ну проходи. Оружия у тебя вроде нету?

– Нету, нету! – подтвердил Маркиз. – Я оружия никогда не ношу.

– Ну и правильно. На кой оно нужно, это оружие? Кто голыми руками ничего сделать не может, тому и оружие ни к чему! Ты только учти, Леонид, Шторм – он очень оружие не любит и не любит резких движений. Так что иди не торопясь, степенно и помни, мы со Штормом – тут, рядышком!

Квартира старого ювелира нисколько не напоминала жилища современных богатеев – никакого евроремонта, никаких дизайнерских изысков, полутемный коридор, заставленный старой массивной мебелью.

В конце коридора – высокая дверь, ведущая в кабинет хозяина.

Маркиз толкнул дверь и оказался в кабинете.

Стены в пожелтевших обоях, увешанные старыми темными картинами, в основном портретами строгих представительных мужчин в бархатных камзолах или парадных мундирах с орденами и золотым шитьем, красивая тяжелая мебель красного дерева. За широким письменным столом восседал хозяин кабинета – седой благообразный старик с ясными пронзительными глазами.

– Ну, здравствуй, Леонид! – Старик вежливо приподнялся. – Говорил мне как-то Аскольд про тебя…

– Надеюсь, хорошее? – Маркиз деланно усмехнулся.

– Хорошее, – серьезно подтвердил старик. – А Аскольд – он слов на ветер не бросал. Как это он говорил… – Ювелир слегка поморщился, словно напрягая свою память. – Со старым другом…

– …и хрен как мед, – закончил Леня одну из многочисленных поговорок покойного Аскольда.

– Вот-вот, – подтвердил старик, бросив на Маркиза удовлетворенный взгляд.

Леня понял, что его просто-напросто проверяли – тот ли он, за кого себя выдает, действительно ли хорошо знал покойного Аскольда.

– Ну что ж, Леонид, присаживайся. – Иван Францевич указал гостю удобное глубокое кресло перед самым своим столом. – Аскольд, покойник, несмотря на дела свои грешные, человек был на редкость достойный и порядочный. В память его я тебе помогу, в чем попросишь.

– Хочу вас спросить, – начал Маркиз, вынимая из внутреннего кармана сделанный Лолой рисунок, – не попадалась ли вам когда-нибудь на глаза такая брошь – в виде змейки из мелких бриллиантов с изумрудными глазами? К сожалению, фотографии у меня нет, только вот это…

Ювелир поднес листок к глазам и на секунду задумался.

– Первый принцип моей профессии, – проговорил он наконец, – полная конфиденциальность. Покупатель драгоценности должен быть стопроцентно уверен, что никто не узнает о его покупке, что на следующий день к нему не заявятся гости с утюгом да паяльником… То же самое – и продавец. Кто захочет, чтобы стало известно, какие деньги у него неожиданно появились… Я уж не говорю о тех случаях, когда сережки или перстенек покупают вовсе не жене, опять-таки не рассчитывая на огласку…

– Это не тот случай, – прервал старика Маркиз. – Если мы говорим об одном и том же украшении, владелица его скончалась и ей уже все равно.

– Никогда не называй драгоценности украшениями, – поморщился старый ювелир, – теперь редко случается, что они действительно украшают женщину, которая их носит. А насчет этой броши, поскольку ты говоришь, что владелица умерла… ее покупала действительно женщина.

– Холеная дама, шатенка средних лет?

– Да, это она.

– Какая редкая удача! – воскликнул Леня. – Значит, она покупала эту брошь у вас? И это была действительно драгоценная брошь? Я имею в виду, с настоящими бриллиантами и изумрудами?

Иван Францевич посмотрел на Леню с неодобрительным удивлением:

– Что ты хочешь сказать? Я ничем другим, кроме настоящих камней, не занимаюсь последние шестьдесят лет.

– Простите, Иван Францевич, я не хотел вас обидеть. Дело в том, что после смерти Валерии Борисовны нашли точно такую же брошь… но она была хорошо сделанной имитацией, с поддельными камнями.

– Вот как! – Миллер забарабанил пальцами по столу, уставившись взглядом в дальний угол кабинета.

– Больше того, – продолжил Маркиз, – после ее смерти у нее в доме нашли целую коллекцию поддельных драгоценностей… или имитаций.

– Хорошо, – решился наконец ювелир, – я расскажу все, что знаю. Эта дама… Она обратилась ко мне по приличной рекомендации, уж не буду называть имен, и покупала достаточно много первоклассных старинных драгоценностей. Одновременно она попросила меня рекомендовать хорошего мастера, специализирующегося на изготовлении имитаций.

– Она не объяснила для чего?

– Мне она сказала, что хочет заказать копии всех купленных у меня вещей, чтобы в большинстве случаев носить подделки, держа настоящие драгоценности в сейфе. Иногда покупатели так действительно поступают, чтобы не рисковать настоящими камнями…

– Ну и как – рекомендовали вы ей такого мастера?

– А почему нет? – Иван Францевич пожал плечами. – Она – клиентка, и клиентка крупная. Покупала много, платила хорошо…

– И к кому вы ее направили?

– Есть один молодой человек… у Ильи Борисовича работает…

– У Лейбовича? – уточнил Маркиз, вспомнив один забавный эпизод из своего послужного списка.

– У него, – кивнул ювелир, – толковый юноша. В камнях разбирается не особенно – оно и понятно, молод еще совсем, пятидесяти нет, – но имитации делает превосходные, невооруженным глазом сразу и не отличишь…

– Даже вы? – вежливо удивился Маркиз.

– Ну я-то, конечно, отличу…

– Я хочу попросить вас еще об одной услуге. – В голосе Маркиза зазвучала необычная для него