роман этот – воспоминание о франко-прусской войне и в то же самое время это картина будущего.

Героями своего нового романа Жюль Верн сделал мечтателя-ученого доктора Саразена и его антагониста – ученого-капиталиста профессора Шульце.

Вдали от европейских бурь, в Соединенных Штатах, где когда-то Роберт Оуен и икарийцы создавали свои коммуны, на берегу Тихого океана, доктор Саразен, наследник миллионов индийской княгини, строит идеальный город Франсевилль. «Мы сделаем гражданами нашего города честных людей, которых душит нужда и безработица, – говорит он. – у нас же найдут убежище и те, кого чужестранцы-победители обрекли на жестокое изгнание, у нас изгнанники, добровольные и невольные, найдут применение своим способностям, своим знаниям; они внесут в наше дело духовный вклад более драгоценный, чем все сокровища мира. Мы построим прекрасные школы, которые будут воспитывать молодежь, руководствуясь мудрыми принципами высокой моральной, умственной и физической культуры, и это обеспечит нам в будущем здоровое, сильное и цветущее поколение».

План этого идеального города принадлежит самому Жюлю Верну, воплотившему в нем самые гуманные, самые передовые идеи Сен-Симона, Фурье, Кабе о городах будущего. А в словах его об изгнанниках «добровольных и невольных» легко угадать затаенную мысль о судьбе мучеников Парижской Коммуны. Ведь среди четырнадцати тысяч заключенных и изгнанных коммунаров были его друзья.

Второй герой романа, профессор Шульце, – олицетворение свирепых сил, которые Жюль Верн не мог назвать, сил, которые мы именуем капитализмом. Урвав половину наследства Саразена, профессор Шульце рядом с Франсевиллем строит «идеальный город» капитализма – чудовищный военный завод с тюремной дисциплиной, где все поставлено на службу разрушению. С какой ненавистью говорит Шульце о строителях утопического города, с какой жестокой радостью мечтает он о массовых убийствах ни в чем не повинных мирных жителей, женщин и детей! В своих арсеналах он накапливает невиданные снаряды – своего рода атомные бомбы XIX века, «способные охватить пожаром и смертью целый город, объять его со всех сторон бушующим неугасимым огнем». И в самом сердце своего «стального города», на вершине циклопической Башни Быка, словно символ «творческих сил» капитализма, он ставит чудовищную пушку, направленную на Франсевилль. Один ее выстрел должен наполнить город огнем и смертью и превратить в трупы сто тысяч человек!

Но центральная фигура романа не Саразен и не Шульце. Ведущий образ книги – молодой француз, инженер-эльзасец Марсель Брукман. Марсель – это мечта Жюля Верна о поколении завтрашнего дня, недаром он сделал его ровесником своего сына Мишеля. Смело, бесстрашно проникает Марсель в самое логово зверя, чтобы выведать страшные тайны Стального города. Но он думает не о том, чтобы уничтожить город капитализма, а мечтает овладеть им, сочетать мирные стремления жителей Франсевилля с промышленным могуществом Стального города, изготовлять на его заводах не пушки и другие орудия истребления, но сельскохозяйственные машины и промышленное оборудование.

Будущий мир должен опираться не на мечту, а на реальное могущество техники и промышленности капитализма, утверждает Марсель Брукман.

И Жюль Верн всем ходом событий в романе подтверждает: да, он прав! «Франсевилль благоденствует и процветает, у него нет завистников, ибо он наслаждается заслуженным счастьем, а его сила внушает уважение всем любителям бряцать оружием на чужой территории», – эта фраза заключает книгу.

Жюлю Верну исполнилось пятьдесят лет. Он мог отпраздновать тридцатилетие отъезда из родного Нанта и пятнадцатилетие выхода в свет романа «Пять недель на воздушном шаре». Он достиг гораздо большего, чем мог мечтать. Что из старых желаний оставалось неудовлетворенным? разве только детская мечта о кругосветном путешествии…

Первые годы пребывания Жюля Верна в Амьене были для него временем подавленных настроений, разочарований и горестных раздумий. В его памяти вставал великий Сорок восьмой год, первые годы расцвета его творчества, полного, быть может и наивного, но такого радостного оптимизма, Коммуна, возникшая на черном фоне реакции как великолепная вспышка пламени…

Весь этот свет, огонь и радость ушли вместе с ветром, который, как холодный борей древних греков, оледенил мир вокруг писателя.

Где-то далеко были друзья писателя, унесенные этим ветром. Элизе Реклю, великий ученый, прославленный во всем мире, скитался где-то на чужбине; Луиза Мишель томилась в жестокой ссылке на Новой Каледонии; Паскаль Груссе, бежавший с каторги, поселился в Англии. Где-то далеко был Надар, еще дальше – юность, полная веры и прекрасного энтузиазма.

Что оставалось ему? Только работа, которая всегда была его борьбой, а с этого времени стала главным содержанием его жизни.

Весь нерастраченный жар души, все накопленное за многие годы, все мысли, которые он хотел передать будущим поколениям, писатель вкладывал в свои книги.

В эти годы Жюль Верн писал необыкновенно быстро, словно боясь утерять какой-то найденный секрет. Нередко он начинал сразу несколько романов, бросал их, переходил к новому, снова возвращался… Все это походило иногда на поиски утраченной молодости…

Параллельно с «Таинственным островом» Жюль Верн начал шутливый роман-путешествие «Вокруг света в восемьдесят дней». Главу за главой, по мере того как они появлялись из-под его пера, писатель печатал отдельными фельетонами в газете «Тан» с начала 1873 года. Писатель не придавал большого значения своему новому произведению: он не ставил и не решал в нем никаких новых проблем, не пытался создать необыкновенных героев, не покорял, хотя бы и в воображении, непобежденные стихии. Для него это был еще один роман-путешествие.

Неожиданный успех нарастал, словно снежная лавина. Парижане спорили о будущих приключениях Филеаса Фогга, а корреспонденты американских газет посылали на родину каблограммы с маршрутом путешественников. Эксцентричный Филеас Фогг – (Филеас – великий путешественник древней Греции, а Фогг – по-английски туман, атрибут этой страны), великолепный пройдоха Паспарту (по-французски – пройдет повсюду, пройдоха), глуповатый, но исполнительный сыщик Фикс стали всеобщими любимцами. Когда путешественников отделяла от цели только Атлантика, ажиотаж достиг апогея: американские пароходные компании засыпали автора романа телеграммами, предлагая огромные суммы только за то, что Филеас Фогг выберет для своего последнего рейса судно их компании. Это поставило Жюля Верна в такое затруднительное положение, что он вынужден был заставить своего героя купить корабль, чтобы не быть обязанным своим успехом никому!

Связанный контрактом с Этселем, писатель не мог мечтать о том, что успех принесет ему богатство – о, конечно, не настоящее богатство, но средства, достаточные для того, чтобы удовлетворить одно свое страстное желание! Даже феноменальный успех романа «Вокруг света в восемьдесят дней» был финансовой удачей лишь для отца и сына Этсель.

Быть может, пьеса?… На конторке Жюля уже лежали первые листки комедии «Американский племянник», когда неожиданное предложение отвлекло его от этой работы.

Господа Ритт и Ларошель, директора парижского театра «Порт Сен-Мартен» обратились к знаменитому писателю с любезным письмом. Некий Эдуард Кадоль сделал попытку драматизировать роман «Вокруг света в восемьдесят дней», но неудачно. Быть может, этим захочет заняться сам автор книги?

Жюль Верн колебался, но потом уступил. Вместе с драматургом Адольфом д'Эннери – под этим псевдонимом был известен врач Адольф Филипп, имевший прозвище «театральный доктор», – Жюль поселился в уединенной вилле на Лазурном берегу, близ мыса Антиб, утопающей в розах, работа по инсценировке романа была закончена очень скоро, но Жюль Верн чувствовал себя неуверенно: последняя его пьеса появилась на подмостках театра почти пятнадцать лет назад.

Занавес театра «Порт Сен-Мартен» взвился 8 ноября 1874 года. Взорам изумленных зрителей предстало феерическое зрелище – поистине постановщики не стеснялись расходами: по сцене шествовал настоящий слон, плясали на хвостах ядовитые кобры, бегали краснокожие, потрясая револьверами, и, наконец, – верх эффекта! – индийская красавица готовилась взойти на костер!..

Правда, спектакль слишком богат был внешними эффектами, но зато какой успех! Любой капиталист мог быть уверенным в художественных достоинствах спектакля, давшего в первый день 8 037 франков, а за пятнадцать дней обеспечившего сбор в 254019 франков!

Отныне Жюль Верн сравнялся в славе с министрами и за него примялись карикатуристы. Художник