— Левая икра, — сказал он, пошевелив ногами. Сэмсон помог ему подняться.

— Хочешь, Сэмсон проводит тебя до дома? — спросила Элизабет.

— Ни за что! — О'Брайен осмотрелся. — Да тут целый фургон отличных бочек, и все разбились, какая жалость!

— Ничего, бондарь сделает еще. Меня больше интересует, как фургон попал на эту дорогу, притом на самую вершину холма. А главное, как ему удалось скатиться, если его никто не толкал?

Элизабет, О'Брайен, Сэмсон и Джонни озадаченно смотрели на дорогу. Остальные рабочие стали потихоньку собирать обломки, некоторые пытались поставить фургон на колеса.

— Не знаю. Я пришел сюда, как обычно, пересчитать пороховые бочонки. Меня просил об этом Джонсон.

— И внезапно откуда ни возьмись появился фургон? — спросила Элизабет с сомнением. — Ты уверен, что ничего не заметил?

О'Брайен оперся на ее плечо и обратился к Сэмсону и Джонни.

— Помогите-ка этим людям с фургоном. Он должен сегодня же снова быть на ходу.

Те кивнули и оставили Элизабет с О'Брайеном наедине.

— Где твой плащ? — спросил он ее. — Здесь очень холодно.

— Должно быть, оставила в кабинете. — Элизабет поежилась. Она и не заметила, что впопыхах забыла плащ. О'Брайен набросил ей на плечи свою теплую куртку.

— Так ты ничего не видел? — спросила она, когда они уже направились к дому.

— Я услышал только, как фургон съезжает с холма. Едва успел отскочить, но…

— Но? — Она остановилась. — Что ты видел?

— Я не уверен.

— Скажи мне. — Элизабет заглянула в его зеленые глаза.

— Клер. Лиз, мне показалось, я видел Клер… — О'Брайен снова зашагал по дороге.

Элизабет стояла на пороге своей конторы, полной грудью вдыхая весенний воздух, напоенный ароматом сирени. Весна пришла в долину реки Брэндивайн. Живот Элизабет продолжал быстро увеличиваться, хотя был только апрель, а ребенка ждали не раньше конца июня. Элизабет начала опасаться, что через месяц ей уже будет трудно ходить. Но она продолжала работать. О'Брайен журил ее за то, что она так рано встает и подолгу засиживается вечерами в конторе. Прошлым вечером он явился домой после полуночи, а Элизабет не спала, засидевшись с отчетами. О'Брайен обвинил ее в безответственном отношении к ребенку. Сказал, что она последнее время плохо питается. Она и без того уже толстая, возразила Элизабет, и в подкрепление своих слов бросила в него китайскую вазу с нарциссами, которая разбилась о стену возле его головы. Сегодня утром он ушел до рассвета, не сказав ей ни слова.

Элизабет со вздохом констатировала: единственным безусловно положительным последствием их брака с О'Брайеном оказалось то, что Джессоп перестал ее беспокоить. Теперь они виделись крайне редко, и при встрече он был холоден, но вежлив. Его угрозы так и остались угрозами. Видимо, он был очень занят своим транспортным предприятием и, как уверяла Клер, надеялся получить хорошую прибыль на подрядах английской армии в случае, если начнется война.

Элизабет потерла ноющую поясницу. Ребенок постоянно толкался в животе, не давая ей покоя. Клер утверждала, со слов своей матери, что такой бойкий ребенок должен вырасти веселым и здоровым. Элизабет страстно надеялась на это. Не дай Бог, ребенок родится физически или умственно неполноценным, как Клер…

Бедная Клер. Джессоп запретил ей общаться с Элизабет, опасаясь дурного влияния. Теперь им приходилось встречаться тайком. Клер приходила на завод, и подчас О'Брайену удавалось развеять ее мрачную печаль даже лучше, чем Элизабет. Клер нравилось убегать тайком от брата.

Элизабет уже собралась вернуться в кабинет, но увидела Сэмсона, который спешил вверх по холму через лес. Отчего он предпочел не идти по дороге? Она решила дождаться его.

— Сэмсон? Что случилось? — Она внимательно изучала его лицо.

— Хозяйка, я сделал нечто ужасное. — Сэм-сон смотрел куда-то в сторону. — Я убил человека. — В глазах Сэмсона, когда он наконец взглянул на нее, сверкали слезы.

Элизабет старалась сохранить спокойствие. Сэмсон не способен на хладнокровное убийство. Что же произошло?

— Это была случайность? Несчастный случай?

— Нет, хозяйка, я сделал это умышленно; я стукнул его поленом по голове.

Элизабет в ужасе прикрыла рот рукой. Она не должна показать, как сильно потрясена. Сэмсон пришел к ней за помощью, и он явно очень напуган.

— Скажи мне, кто это был?

— Это был тот самый охотник за беглыми рабами. Он снова пришел за моей Нгози. Его, кажется, звали Джарви. Я недавно вернулся с реки и застал его в своем доме. Он сказал, что заберет их обеих — живыми или мертвыми, потому что ему так и эдак заплатят деньги. — По щекам Сэмсона текли слезы. Было тяжело видеть этого сильного человека в таком состоянии.

— И ты убил его?

— Он выхватил нож и угрожал мне. — Сэмсон показал ей глубокий порез на руке. — Потом приставил нож к моей девочке и обещал порезать ее на куски на корм рыбам. — Он утер мокрое лицо ладонью. — Этот человек сказал, на такую наживку хорошо клюют карпы. Тогда я убил его. Одним ударом.

— Ты кому-нибудь говорил об этом, Сэмсон? — Тот отрицательно покачал головой.

— Простите, мисс Лизбет. Я готов понести наказание, только не отдавайте им моих Нгози и Доркас.

Элизабет провела ладонью по его руке, пытаясь успокоить.

— Пойди и разыщи мистера О'Брайена. Потом идите вдвоем к твоему коттеджу и ждите меня там. И не медлите, понятно?

Самсон кивнул, слезы еще не просохли на его лице.

— Простите, мисс Лизбет, я не хотел доставлять вам неприятности. Вы так много сделали для нас.

Сэмсон повернулся и снова скрылся в лесу. Элизабет чуть было не расплакалась. Но к чему лить слезы? Это не поможет ни Сэмсону, ни тем более погибшему человеку. Она позвала собак и стала спускаться по лестнице, мучаясь сомнениями, удастся ли ей уладить это дело.