подрулил негодующий Боряныч, немного протрезвевший за последнее время. Его задрипанное пальто было расстегнуто, и взору бабок предстали его нижнее белье и голые ноги.

– Филя, друг! А где, собственно, моя жена? А? – задиристо спросил он.

– Что, соскучился уже? – не меняя веселого тона, осведомился Аркадий.

– А хотя бы и соскучился. И вообще, куда мы приехали-то? А? – явно негодовал он.

– Как это куда? Туда, куда надо, – пояснил Аркадий.

– Это что за район-то вообще? Это же не Тверская! Ты нас всех надул! – вынес свой вердикт Боряныч.

– А ты, придурок козлячий, деньги сжег и думал на Тверскую уехать? Мне же пришлось еще бабки под тебя занимать, чтобы всю эту ситуацию разрулить. Так что поживете пока здесь, то бишь тут, а потом уже на Тверскую переедете!

– Ладно! Хрен с ней, с этой Тверской! Но куда ты дел мою Любоньку? А? – как-то очень быстро успокоился Боряныч.

– По Любоньке соскучился, значит. А ну-ка, мужики, достаньте коробку из-под телевизора, а то этот «хомут» по жене соскучился, – распорядился Воскресенский.

Грузчики проворно выполнили указание, водрузив огромную картонную коробку в ближайший сугроб. Аркадий подмигнул изумленному Борянычу, открыл ее и перевернул на бок. И оттуда прямо в лужу, состоявшую из жидкой грязи и запорошенную снегом, вывалилась Любка, в одном халате и древней футболке с надписью «Олимпиада-80». Ее босые и грязные ноги были покрыты синяками и ссадинами. Двигаясь словно робот, Боряныч приблизился к жене и тут услышал голос Аркадия:

– Получите и распишитесь.

Но поскольку изумленный супруг застыл на месте, не зная, что делать с бесчувственным телом жены, Аркадию пришлось отдать новое приказание:

– Упакуйте ее обратно и заносите в подъезд.

– Секундочку! – вякнул Боряныч и кинул недовольный взгляд на Аркадия. Затем он презрительно приступил к разглядыванию пьяной жены, дотрагиваясь до огромного фингала под собственным глазом. Он сжал кулаки и словно коршун бросился на безжизненное тело своей половины. Боряныч начал безжалостно бить супругу ногами, приговаривая: – Что ж ты, вертихвостка, меня перед людями-то позоришь?

Любка стала издавать стоны, и тогда Аркадий решил остановить буяна, оттолкнув его в сторону, после чего Боряныч упал прямо в ноги местным бабкам.

– Так, хватит блатовать. Давайте лучше вещи разгружать, – резко скомандовал Аркадий и пошел к подъезду. Открыв дверь, он продолжил свои наставления грузчикам, вылезшим из такси: – Берите Любку и заносите ее в подъезд.

Стемнело рано. Грузчики и водитель грузовика закончили свою работу, получили полагающееся вознаграждение и отправились восвояси. Аркадий стоял в центре комнаты, освещенной слабой лампочкой, одиноко свисавшей на длинном проводе с потолка. Мешки из-под цемента, до отказа наполненные вещами, стулья, диван и еще всякий хлам были наложены огромной кучей практически до самой форточки. Прямо на полу у подножия созданной грузчиками горы сидела Любка с едва приоткрытыми глазами. После ударов Боряныча ее лицо было разбито, а волосы растрепаны и испачканы уличной грязью. У голой стены на кривоногом стуле пристроилась счастливая Танчура, а недовольный Боряныч стоял рядом с приживалкой, держась за спинку стула. На нем по-прежнему было пальто, из-за расстегнутых бортов которого выглядывали трусы и майка. На одной ноге Боряныча почему-то отсутствовал сапог. Аркадий извлек из внутреннего кармана два паспорта, похлопал ими по левой ладони и сказал:

– Вот и переселились.

– Филечка, родной ты мой, – заплетающимся языком заговорила Любка, – скажи, а я уже в новой квартире или еще в старой?

– В новой, Любаша, в новой, – подтвердил Аркадий.

– А что же тогда здесь эта падла делает?! А?! – указав пальцем на Танчуру, грозно спросила она.

– Да ладно придуриваться, – встрял Боряныч. – Лучше давай деньжат попросим, надо же переезд отметить. А то у меня такое чувство, что нас вообще из Москвы куда-то вывезли.

– Как это из Москвы-ы-ы? – изумилась Любка протяжным «ы».

– Не слушай его, Любаня. Никто вас из Москвы не вывозил. Вот ваши паспорта с новой пропиской. Держи крепко. Прописаны вы в Москве, только не на Тверской улице, а в другом месте. Когда протрезвеете, сами свой новый адрес прочтете. Не надо было деньги жечь! Все бы сейчас было иначе. Но не волнуйтесь, мы и эту проблему потом решим.

– А где же мы сейчас сидим вообще?

– Выйдешь из дома, сама увидишь, – сказал Аркадий и, доставая свое увесистое портмоне, отдал паспорта Борянычу. Из портмоне Аркадий отсчитал несколько купюр. После чего отдал их Любке и панибратски сказал: – Это тебе на первое время. Смотри не доверяй своему поджигателю. Скоро я снова заеду и тогда подкину еще. Ну а пока разбирайте вещи и благоустраивайтесь.

– Филюша, а мы с тобой точно дружить будем? Ты меня не обманываешь? – с надеждой в осоловелых глазах спросила Любка.

– Нет, Любаша, не обманываю. Дружить я буду с вами долго. У нас еще столько дел впереди. Ну, не скучайте тут и до новых встреч, – закончил свое общение Аркадий, и они вместе с молчаливым Митей вышли из квартиры.

Когда за ними захлопнулась дверь, Боряныч огляделся по сторонам, почесал за ухом и выдал:

– Жизнь дала трещину и стала похожа на жопу…

Митя договорился встретиться с Аленой в кафе на Старом Арбате, поэтому ровно в полдень ждал ее около входа, держа в руке алую розу и нетерпеливо поглядывая на часы. Он волновался и пританцовывал от холода. Вскоре подлетела Алена и с ходу бросилась к нему в объятия со словами:

– Приветик, любимый! Извини, что я опоздала!

– Привет! Это ерунда! – обрадовался он и поцеловав ее в холодную от мороза щечку.

Так они стояли долго, пока совсем не замерзли. Вступив внутрь уютного кафе, влюбленные разместились за небольшим столиком. В ожидании заказа Митя согревал маленькие кулачки Алены в своих ладонях, а между ними на столе лежала роза. Когда официант принес два бокала с вином и легкую закуску, Митя сделал глоток и проникновенно заговорил:

– Я больше не могу жить без тебя.

– Я тоже. Я тоже так сильно полюбила тебя, что даже самой теперь не верится, – вторила Алена.

– Я вспоминаю те несколько дней, когда мы жили вместе на Кутузовском в твоей квартире, как пребывание в раю. Мне теперь так трудно без тебя…

– А я каждую ночь просыпаюсь и не могу заснуть, когда понимаю, что тебя нет рядом. Мне тоже трудно без тебя, – шептала Алена.

– Послушай, быть может, тебе покажется это бредом, но у меня есть к тебе серьезное предложение, – взволнованно начал Митя.

– Ты знаешь, мне уже ничего не покажется бредом, поскольку у меня у самой есть к тебе серьезное предложение. Но все-таки ты говори первым.

– Слушай, давай жить вместе. Давай уедем сначала в Питер. Поживем какое-то время у меня, ну в смысле с моей мамой. Она необыкновенная женщина, и я просто мечтаю познакомить тебя с ней. И у нас в Питере здоровенные апартаменты. Нам не будет там тесно. Моя мама занимает только одну спальню, а две большие комнаты пустуют. А после мы вернемся в Москву и снимем здесь квартиру. А? Ты не против такого предложения?