какие вещички-то складывать?

– Покажу на месте. Как разгрузите, так берите все мешки и дуйте в квартиру на седьмой этаж.

Пока Аркадий договаривался с работягами, Митя с бутылкой водки зашел в подъезд и отправился опохмелять веселую семейку.

Вскоре он уже стоял у окна большой комнаты, наблюдая за тем, как его друг «командует парадом». Повинуясь четким командам Аркадия, грузчики проворно собирали все подряд, безжалостно складывая в пыльные мешки из-под цемента. Танчура сидела за столом и горько плакала, а Боряныч, по-прежнему раздетый и с подбитым глазом, лежал на диване. Он уже проснулся, но еще не протрезвел до конца, а потому орал благим матом, размахивая руками:

– Никуда не поеду! Вышвыртивайртеш… К-к-кати-тесь отсюда!

Аркадий посмотрел на существо, когда-то бывшее человеком, подошел к кровати и небрежно щелкнул его по лбу:

– Слышь ты, алконавт хренов. Ты меня уже достал! Закрой свою вонючую хлеборезку и умри!

Боряныч послушно замолк, придав должное значение угрозе авторитетного «сибиряка». Воспользовавшись наступившей паузой, Аркадий обратился к грузчикам с новой просьбой:

– Мужики! Прервитесь на секунду. Вынесите отсюда этого Квазимодо вместе с диваном к лифту. Работа мерзкая, согласен, но за отдельную плату.

Услышав последнюю фразу, грузчики весело повиновались. Они бросили мешки, деловито крякнув, взяли диван с Борянычем, лежавшим в позе Будды, и вынесли из комнаты. Откуда-то из коридора донесся его протестующий вопль:

– Куда вы меня понесли? Паразиты! Я Боряныч…

Аркадий оглянулся на Танчуру и резко спросил:

– А ты чего тут стонешь?

– Ну как же мне не стонать? Куда ж я теперь подамся? Где ж мне теперь жить-то? Я на улице околею, как собака! Где же мне спать-то теперь?

– Хочешь поехать вместе с Борянычем в новую квартиру? – поинтересовался Аркадий.

– Очень хочу. Очень! С Борянычем хочу жить.

– Тогда собирай их тряпье в мешки и таскай их к грузовику. Быстро!

– Щас-щас, я все поняла, – кинувшись к мешкам, затараторила Танчура. – Я все сделаю, только возьмите меня с собой на Тверскую. Я все, что хошь, сделаю.

– Прямо на Тверскую, прямо тебя и возьмем, – пошутил Аркадий и обратился к Мите, по-прежнему стоявшему у окна: – А Любка-то где?

– Я отдал ей бутылку с водкой, а она ее взяла и в ванной заперлась.

– Вот черт, – вырвалось у Аркадия, и он направился в ванную. Здесь ему пришлось минут пять с неистовой силой барабанить в дверь и орать: – Люба, открой, пожалуйста. Люба-а-а-а! Откро-о-о-ой! Ну, сука такая! – не выдержал Воскресенский, сделал два шага назад, подпрыгнул и ударил ногой в место расположения внутренней защелки.

Послышался треск, дверь открылась, с грохотом посыпались с полки мелкие предметы. Взору Аркадия представилась следующая картина: Любка лежала в ванной без воды с застывшей улыбкой блаженства на лице. Она была в состоянии глубочайшей прострации, а потому не реагировала на окружающий мир. Пустая бутылка из-под водки каталась по кафельному полу.

Аркадий сплюнул и вышел вон.

Когда грузчик закидывал последний стул из квартиры алкашей в грузовик, Танчура сидела вместе с Борянычем на лавочке около подъезда, трясясь от холода и похмельного синдрома. Она прижалась к мужчине своей мечты, на плечи коего кто-то накинул пальто. Сам он был по-прежнему в одних трусах и майке. На ногах Боряныча красовались старые кирзовые сапоги, а на голову была нахлобучена вязаная Любкина шапка фиолетового цвета. Интеллигент во плоти пялился по сторонам и бубнил одно и то же:

– Ничто так не ориентирует человека на местности, как поиски сортира…

Танчура притиснулась к Борянычу не только для того, чтобы согреться самой, а еще и для того, чтобы поддерживать пьяного, глубоко обожаемого ею мужчину, который мог в любой момент свалиться с лавки. Митя стоял около Алексея и Евгении, охранявших свою кладь.

– Ну что? Это последнее, что нужно грузить? – спросил Алексей, указывая на «сладкую парочку».

– Да, почти, – рассеянно отвечал Митя, томясь ожиданием и моля Бога, чтобы все поскорее закончилось.

Вышедший из подъезда Аркадий сделал шаг в сторону и придержал за собой дверь. В проеме возникла покатая спина одного из грузчиков, который выходил, пятясь задом и держа Любку за ноги. Второй грузчик цепко держал ее под мышками. Они пронесли съеденное алкоголем и одетое в домашний халат тело мимо обалдевших Евгении и Алексея и пришвартовались к грузовику. Затем, словно ожидая дальнейших указаний, посмотрели на Аркадия, стремительно направлявшегося в их сторону, и положили Любку прямо на асфальт.

– Эй-эй, мужики! Давайте грузите ее в кузов! – крикнул на ходу Аркадий.

Грузчики уже примерялись к тому, как бы поудобнее перекинуть Любку через борт, когда из кабины выскочил оживленно жестикулировавший водитель:

– Да вы что?

– А в чем, собственно, проблемы, земляк? – удивился Аркадий.

– А в том, земляк, что я не хочу прав лишаться из-за этой бляди! Мне нельзя людей перевозить в кузове.

– Так кто же узнает-то? Да и какой это человек? – не понимал Аркадий.

– Я сказал нет, и все! Я только месяц назад права получил после лишения. Нет, и все! Ни за какие бабки не повезу! А если она там насмерть замерзнет?

Аркадий глубоко вздохнул и задумался. Вскоре в его глазах появился задорный блеск, и он резко развернулся к водителю и весело сказал:

– Хорошо. Не будем ссориться. Ее мы сами потом привезем. А сейчас еще пару мешков загрузим – ив путь-дорогу. Ребята, несите ее назад в подъезд. А вы, – это уже относилось к Борянычу и Танчуре, находившихся в полной прострации, – ждите нас здесь и никуда не дергайтесь.

Грузчики понесли Любку обратно в подъезд, а Аркадий подошел к Евгении и предложил очень деловито:

– Давайте мы вам поможем занести телевизор, чтобы зря время не тратить.

– Давайте, – обрадовалась меркантильная Женя и криво улыбнулась.

– Ну-ка, давай. Берем, несем, – сказал Аркадий Мите, и друзья потащили коробку в подъезд.

Их сопровождала семейная чета, вытащившая на этот раз в прямом смысле слова лотерейный билет. Им повезло. Наши мошенники старались не связываться с «крутыми» людьми и практиковали свое искусство на тех, кто не мог дать достойный отпор.

Прошло больше часа, когда процессия из грузовика с незамысловатым скарбом в кузове, Аркадием и грузчиком в кабине и легкового автомобиля, транспортировавшего Митю, Боряныча, Танчуру и двух других грузчиков, остановилась около нужного подъезда пятиэтажного дома в Перове. Все выглядело обычно: мальчишки бегали по двору, кидаясь снежками и заливаясь раскатистым смехом, занесенные снегом машины покоились большими сугробами вдоль дороги, а около подъезда стояли две местные древние бабки. Одна из них спросила Митю:

– Што, новоселы к нама пожаловали?

– Новоселы, новоселы, – ответил за друга Аркадий.

– А што, хорошие люди-то переезжають? Хорошие? – хотела знать бабуля.

– Очень хорошие. Лучше некуда. Сейчас сами увидите, – веселился Аркадий, к которому неожиданно