— Менни! Он наверху!

Этот крик был адресован другому парню, лежащему на кровати. У Жезупа не был обеспокоенный голос, он просто проинформировал другого. Пока Жезуп кричал, Паркер переместился: он отступил к двери, протянув назад левую руку. Когда Жезуп замолк, он остановился.

Тишина. Потом раздался запоздалый крик, прозвучавший снизу, и слова, которые были плохо различимы:

— Он здесь, со мной!

Паркер отступал. Не было и речи о том, чтобы обнаружить себя между Жезупом и окнами, на которых Паркер был бы отличной мишенью. У Жезупа не было таких же соображений, чтобы не пользоваться своим оружием.

На этот раз Жезуп продолжал кричать, давая возможность Паркеру дойти до двери и остановиться по ее левую сторону: он еще находился в комнате и стоял, прижавшись спиной к стене, а его правый локоть касался притолоки двери.

— Погаси свет! Пойди вниз лестницы и застрели его, если он ускользнет от меня!

Станет ли Менни беспокоиться? Или довольствуется тем, что приподымется на локте и туманным взором уставится на дверь при свете свечи, потом снова повалится на кровать и все забудет.

На этот вопрос не было ответа. Жезуп больше не кричал, или он был уверен, что Менни послушается его, или он хотел, чтобы Паркер поверил, что Менни послушается. В обоих случаях ответ Менни сказал Жезупу, что его приятель жив, и что чувствует себя хорошо, и что Паркер не свел с ним счеты.

В настоящий момент все хранили молчание. Паркер не спускал взгляда с прямоугольников окон. Жезуп, который сперва держался перед левым окном, исчез, не проходя перед правым. Это означало, что он находится в левой части комнаты. Не направляется ли он к нему? Не шевельнется ли?

Часы-браслет были со светящимся циферблатом. Паркер посмотрел на них: слабый зеленый свет, круглый, который шевелился в темноте. Он посмотрел на него, ожидая, чтобы Жезуп совершил ошибку.

Ошибку такую, как эти часы.

Они были недвижимы в течение десяти минут. Жезуп заговорил один раз, спустя семь или восемь минут.

— Не пытайся внушить мне, что тебя здесь нет! Я знаю, что ты здесь.

Но на этот раз он не шевельнулся, и светящийся циферблат оставался невидимым, а Паркер переместился, пока он говорил. Он только посмотрел по направлению голоса, чтобы определить, где находится Жезуп.

Минуты две или три спустя, в том месте, на которое он смотрел, появился светящийся циферблат. Каково бы ни было намерение Жезупа, но циферблат был повернут в сторону Паркера. Время от времени он исчезал, когда Жезуп шевелился, в полном молчании меняя положение, с одной стороны в другую, но он появлялся всегда, и Паркер смотрел на него, ожидая, чтобы Жезуп допустил ошибку.

Потом никакого шума, никакого движения внизу. Услышал ли Менни Жезупа? Послушался ли он Жезупа или улыбнулся и, покачав головой, опять улегся на кровать? Или, может быть, он сейчас поднимается по лестнице, медленно и бесшумно, чтобы понять, что же происходит на самом деле? Правый локоть Паркера высовывался из двери, и он был бы извещен, если кто-нибудь вздумал бы войти или выйти из комнаты.

Судя по позиции, которую занимал зеленый светящийся кружок, Жезуп стоял, не прислоняясь к какой- нибудь мебели, он должен был вскоре устать.

— Ты все еще здесь, Паркер? Это ведь действительно ты, Паркер, а?

Паркер приблизился на один шаг, пока Жезуп говорил. Он остановился, когда Жезуп замолчал.

На этот раз молчание продолжалось не более тридцати секунд.

— Ты ведь последний, ты знаешь это? Жезуп старался говорить небрежным и безразличным тоном, но он нервничал, и это чувствовалось в его голосе.

— Ты видел, как мы расправились с твоим дружком Киганом? И Моррисом? А Брили умер где-то в лесу, ты знаешь это?

Паркер покрыл половину дистанции, которая разделяла его от часов, Жезуп замолчал, и часы исчезли. Паркер остался стоять на месте.

— Ты меня не получишь. Я знаю, что ты находишься в этой комнате. Я тебя “чувствую”. За кого ты меня принимаешь? За такого же идиота, как Менни? Такого идиота, как вы все?

Паркер почти касался его. Еще один шаг, Жезуп замолчал, и Паркер остановился и замер. Он смотрел перед собой в темноту, он знал, что голова Жезупа была здесь, на несколько сантиметров дальше, слишком далеко, чтобы он мог, протянув руку, схватить его. Он стал ждать.

Жезуп кончил говорить? Паркер едва дышал через нос: он спрятал свой автоматический пистолет в кобуру, под левой рукой, но держал правую руку у кобуры на случай, если что-нибудь произойдет не так.

— Ты хочешь подождать до завтра? Это меня устраивает, ты...

Левая рука Паркера коснулась его рубашки, поднялась и сомкнулась вокруг его горла. Он сжал правую руку в кулак и, когда он ударил, он почувствовал зубы Жезупа на своих фалангах.

Жезуп издал резкое бульканье и сильно задергался, как паук, которого проткнули булавкой. Паркер ударил во второй раз, крепко держа его левой рукой, сомкнувшейся вокруг его горла, он в темноте ударил его по лицу.

Пальцы Жезупа поднялись вдоль левой руки Паркера к его голове. Паркер приблизился, поднял колено и ударил. Но Жезуп обхватил его руками, толкнул, и его вес заставил Паркера отступить на шаг. Его нога ударилась о какой-то предмет, стол или кровать, он потерял равновесие, и они оба повалились в темноте на пол.

Паркер выпустил свою добычу, но он не мог позволить Жезупу ускользнуть, он должен знать, где он находится. Он пошарил вокруг себя, нащупал ткань и ухватился за нее. Он получил удары кулаком, оба схватились и покатились по полу, ударяясь о мебель, но внезапно ситуация прояснилась.

У них была разница в весе. Паркер был немного тяжелей, немного более силен, немного более уверен в себе. Одной рукой он схватил Жезупа за горло, а другой поймал его за запястье, он толкнул Жезупа назад и заставил его растянуться на спине. Потом он поставил колено на запястье, которое он держал, чтобы освободить руку. Но на этот раз не стал бить кулаком по лицу. Он своей второй рукой обхватил горло Жезупа и с силой сжал его, не меняя положения.

Жезуп стал вырываться и своей свободной рукой пытался разжать пальцы, сжимающие его горло, он царапал лицо Паркера, шею и руки, но Паркер преобладал над ним: одно колено было на запястье Жезупа, другая нога Паркера была вытянута назад, чтобы сохранить равновесие, и он давил всей своей тяжестью через вытянутые руки. Тяжесть его тела и твердость его захвата приковывали Жезупа к полу и мешали ему дышать.

Свет. Желтый, слабый, колеблющийся. Паркер увидел его отблеск в вытаращенных глазах Жезупа, и он поднял голову, чтобы увидеть, как дверь окрасилась в желтый цвет среди темноты. Потом на пороге появился Менни с голыми ногами: на нем были надеты только брюки, и в своей здоровой руке он держал бутылку от кианти со свечой, воткнутой в нее, а в правой руке, несмотря на раненое плечо, он держал маленький пистолет, похожий на дамский пистолет двадцать второго калибра.

Менни улыбался. Его лицо, казалось, мерцало, как пламя свечи. Его глаза расширились и сузились, и его мокрый от пота подбородок отражал свет свечи.

Если бы он был в состоянии что-нибудь чувствовать, он не смог бы держать таким образом пистолет, не смог бы согнуть таким образом руку.

Его голос был нежным. Овечка или херувим.

— Выпусти его, — сказал он.

Сперва Паркер не шевельнулся. Жезуп терял силы под ним, и было бы удачей, если бы он оказался вне игры. Он посмотрел на Менни, стоящего на пороге, и глазами поискал предмет, который можно было бы швырнуть, чтобы погасить свечу. В темноте положение бы сравнялось.

Но ничего под рукой не было. Это была юношеская комната, на стенах висели изображения звезд,