– Не знаю. Интересно.

– Бык, – с какой-то непонятной иронией выплюнул он и рассмеялся. – Так называют бритоголовых базарных бандитов, знаете? На них держится вся пирамида современного рэкета.

– Кто придумал, известно? – нарочито строго поинтересовался я, на что Персиков засмеялся еще веселее.

– Успокойтесь, пусть называют сколько хотят! Радоваться должны, ведь просто так клички не дают. Вас уважают даже отъявленные негодяи, разве не этого же мечтает достигнуть любой командир?.. То-то! – Персиков подошел к встроенному в стену бару, достал оттуда две бутылочки пива «Бавария», тут же откупорил их, сгреб между пальцев пару стаканов и поставил все это на стол. – Угощайтесь. Знаю, любите именно эту марку.

Интересно, откуда он все и про всех знает? Конечно, от личных стукачей. Даже здесь – тем более здесь! – они служили хорошую службу своим боссам.

– Сегодня вам принесут список, там одежда, обувь, одеколоны, бритвы, еще что-то – выберете необходимое в дорогу. Дадут десять тысяч долларов. Не обольщайтесь, они учтены в минусе с личного счета. Вертолет прибудет на полосу в семь сорок пять. Сегодня я вызову Рысько, сообщу ему о заступлении, – Персиков ткнул меня пальцем в грудь. – Если у него будут вопросы к вам, а они обязательно будут, то знаешь, что нужно делать. Пей пиво, а то огорчишь меня! – Он сам вылил содержимое бутылки в объемистый стакан.

Надо же, большой босс по совместительству устроился моим халдеем! Растем, товарищ майор, растем. То ли еще будет… А за отпуск спасибо. И за двести пятьдесят… нет, двести шестьдесят тысяч долларов – тем более…

И тут я почувствовал, что привычный ход моих мыслей начал меняться. Под воздействием времени, обстоятельств, вынудивших меня работать на мафию, из-за полугодового пребывания в компании боевиков, из-за необходимости действовать жесткими методами «убеждения». И еще – от неожиданно свалившихся фантастических сумм в твердой валюте. Я поймал себя на мысли, что нахожу оправдания для продолжения работы на мафию! Если раньше, когда я впервые встретился с этим, внешне вполне нормальным, но по сути жестоким и беспощадным человеком, то согласился на сотрудничество с одной-единственной целью – при первой же возможности открутить ему голову и уйти из «структуры», имея в распоряжении губительную для них информацию. Я думал сразу же связаться с силовыми ведомствами и уже их руками рассчитаться с мафией. А что сейчас? Вполне удовлетворился расправой, чисто формальной, над Альбертом, банальным избиением Соловья, а с Яном Францевичем Коганом, работающим на мафию разработчиком психотропного оружия, имеющим сейчас большой прогресс благодаря моей же информации о Прохорове, элементарно здороваюсь за руку! Притом, что именно эта скотина руководила похищением нас с Рамоной и пыткой меня электротоком.

Сейчас все изменилось. И когда Персиков сообщил о предоставлении отпуска, я первым делом подумал не о том, что наконец-то обрету долгожданную свободу, разорвав в клочья так называемую личную охрану, а о том, как встречусь с Рамоной, как мы вместе будем тратить деньги и как тридцать вечеров подряд я буду засыпать рядом с ней! Мне стало не по себе от осознания радикальных перемен, происшедших в мозгах у бывшего майора десантно-штурмового батальона за истекшие полгода. Я решил для начала вырваться с базы, а уже потом окончательно привести в порядок свои мысли относительно работы на мафию. Тем более времени у меня было достаточно – целый месяц.

Сигнал, отправленный с наружной, замаскированной под сухую сосну антенны, добрался до спутника за считанные секунды, так же стремительно ворвался в телефонную сеть, пробежал по проводам и достиг радиотелефона, стоящего на туалетном столике возле кровати Рамоны. В этот самый момент она как раз лежала и читала журнал «Космополитен».

Услышав звонок, молодая писательница лениво протянула руку, не глядя, сняла трубку и приложила ее к уху.

– Да?..

– Алло, Кремль? Владимира Ильича будьте добры, – конечно, это был я. Я всегда так начинал разговор.

– Его нет, он в Швейцарии, – Рамона бросила журнал и радостно села на широкой кровати.

– С кем имею честь говорить, сударыня? Уж не Надежда ли Константиновна у аппарата?

– Она самая. Здравствуйте, Феликс Эдмундович! Я уже просто заждалась вас… – вполне серьезно сказала Рамона и одарила меня телефонным поцелуем. – Какие новости?

– Завтра утром я буду свободен словно птица, – мне было очень приятно снова слышать ее голос. Тем более сообщать такую долгожданную для нас обоих новость. – Жди. Скоро буду.

– Правда?! – Мне показалось, я ощутил, как радостно стали булькать волны внутри водяного матраца, на котором, надо полагать, сейчас лежала моя любимая девочка. Матрасик, скажу я, был что надо! Кто хоть раз спал, а уж тем более занимался сексом на таком чуде спального дизайна, тот понимает. Нет лучшей кровати, чем водная.

– Готовься к встрече дорогого гостя, выгоняй из-под одеяла любовников и убирай дом! – отчеканил я. – Приеду – проверю! Приказ ясен?

– Так точно, товарищ подполковник, – отрапортовала Рамона. – Когда ждать?.. – В этот раз она не смогла сдержать наигранный командирский тон и спросила очень нежно и ласково.

– А почему подполковник? – Я впервые услышал о «посмертном» присвоении майору Боброву очередного воинского звания.

– А потому. Мне так больше нравится! – Рамона решила не болтать по телефону о серьезных вещах. – Когда до меня доберешься?

– Дня через два, – я был уверен, что в Пярну буду раньше, но решил пока попридержать свою уверенность. Мне хотелось въехать в город на белом коне. Образно, конечно. – Все, солнышко, заканчиваю. Жди меня, и я вернусь, только очень жди! – Слова из песни пришлись как нельзя кстати. Рамона ответила коротким: «Слушаюсь!», и на этом разговор завершился.

– Красивая? – спросил дежурный узла связи, до этого молча сидевший рядом и прослушивающий разговор через наушники.

– Очень, – совершенно правдиво ответил я и, подмигнув парню, направился к выходу.

Вечером ко мне в комнату пришел Донат Рысько за консультацией для вступления в должность. Мы проговорили минут сорок, потом я выгнал его, принял душ, свистнул ближайшего охранника и сказал, чтобы пригласил ко мне кладовщика вещевого склада. Кладовщик шел долго, наверное, целый час, за что чуть не получил подзатыльник. Мой метод убеждения действовал даже на тех, кто не подчинялся мне согласно правилам внутреннего распорядка. Я выбрал пару десятков предметов из списка, а потом сам лично пошел вместе с кладовщиком в его закрома подбирать приличную одежду. Все-таки в отпуск еду, а не бутылки собирать – там лоск нужен.

Я выбрал самый модный костюм зеленого цвета, три белых рубашки, три разных галстука, остроносые ботинки с утеплителем – все-таки еще не май месяц, а только март – и длинное кашемировое пальто, тоже темно-зеленое, под цвет костюма. Затем набрал всякой мелочи типа расчесок и одеколонов и понес все это в свои апартаменты, кинув на прощание, чтобы мой заказ принесли не позже чем через пятнадцать минут. На что кладовщик только озлобленно оскалился.

Когда я принес утюг и приводил в божеский вид одну из рубашек, дверь комнаты открылась и вошел Персиков. Он осмотрелся, понаблюдал с усмешкой благодетеля за моими приготовлениями и сказал:

– В семь сорок пять.

Хлопнул дверью и пошел дальше по коридору. Проверка на местах. Обычное явление. Спустя какое-то время он вернулся, положил передо мной две банковские упаковки пятидесятидолларовых купюр и добавил:

– С тобой поедут Альберт и Самурай, – внимательно понаблюдал за моей реакцией, которой не последовало, и вышел.

Альберт – это ерунда. Он не доставит лишних заморочек. А вот второй… Самурая совсем недавно перевели во внутреннюю охрану из первой колонны, и я знал его только поверхностно. Но все-таки кое- какая информация о нем у меня имелась. А именно – этот полукореец-полубурят говорил только тогда, когда его о чем-то спрашивали. Стрелял ничуть не хуже, а даже наверняка лучше, чем я или кто-либо еще из