устроить личную жизнь? Какое свинство!

И уже не в силах совладать с самим собой, Славгородский перешел в психическую атаку.

– Вадим Витальевич, а что вы скажете супруге, когда попытаетесь улизнуть из дома на ночь глядя? – Профессор хотел представить свои слова как обычную шутку и придал физиономии выражение лица монаха с двадцатилетним стажем.

Прохоров, застигнутый врасплох ловкой подначкой Славгородского, смерил обидчика взглядом загнанного в клетку тигра: «Какого черта старый осел лезет в чужие дела? Ну кто его просил встревать со своими идиотскими рассуждениями? Сейчас Наташа спросит меня, действительно ли я женат, а потом сразу же даст, к всеобщему удовлетворению, полный отворот…»

Но Наташа думала совсем иначе. Она нисколько не удивилась неожиданному нападку профессора, догадываясь о его истинной причине, а только презрительно посмотрела в его прищуренные рыбьи глазки и громко сказала:

– А мне всегда казалось, Григорий Романович, что сотрудники Центра не обязаны посвящать руководство в свою личную жизнь. Оказывается, я ошибалась. Что ж, прошу прощения, господин профессор психиатрии! Следующий раз в конце каждого месяца буду класть на ваш стол отчет о проделанной работе. Вот вчера, например, я наконец-то развелась с мужем, – Наташа смотрела на Славгородского, как на размазанный по асфальту плевок. Хотя даже такое определение не вполне соответствовало всей глубине выражаемых ею по отношению к ревнивцу чувств. Зарвавшийся психиатр вынужден был признать сокрушительное поражение. Он снова решил все списать на неуместную шутку.

– Не надо так волноваться, я совсем не хотел обижать вас, – ретировался ревнивец. – Конечно, ваша и Вадима Витальевича личная жизнь меня совсем не касается. Можете не только встречаться, Наташенька, но даже пожениться… Мне без разницы! – снова взорвался Славгородский. И окончательно понял, какими нелепыми выглядят со стороны его реплики.

Больше он не проронил ни единого слова в отношении личной жизни сотрудников. И не только в данный момент, но и на протяжении последующих месяцев. Профессор умел извлекать уроки из сделанных ошибок и не повторять их в будущем. Все-таки он был асом современной психиатрии, а грош цена психиатру, не могущему совладать даже с самим собой.

– Вы действительно женаты? – не слишком укоризненно поинтересовалась Наташа, почему-то внимательно заинтересовавшаяся состоянием своего маникюра.

– Да, уже четырнадцать лет. И дочка у меня есть, Дашенька. Ей скоро три года. Извините…

– Надеюсь, Вадим, ваше предложение еще в силе?

Брови Прохорова резко взметнулись вверх, глаза округлились, а мускулы на лице замерли.

«Неужели…» – Он не решался подумать, что Наташу, оказывается, совсем не смутила глупая, но явно целенаправленная выходка Славгородского.

– Так вы все еще согласны… – больше себе, чем ей, сказал он и непроизвольно дотронулся до ее пальцев. Но Наташа не отстранилась. А крепко сжала их.

– Все нормально. Не забудьте номер телефона, – девушка одарила собеседника такой очаровательной улыбкой, что у Вадима Витальевича исчезли последние сомнения: «Она понимает, она все понимает!»

Микроавтобус свернул направо с широкого загородного шоссе на узкую асфальтовую ленту, петляющую среди растущих вдоль самой дороги сосен и елей, и через пятнадцать минут впереди появились въездные ворота «Золотого ручья». «Латвия» остановилась перед нанесенной на дорогу широкой белой полосой с надписью: «СТОП». Из расположенного за воротами КПП вышли и направились в сторону автобуса два крепких охранника с короткоствольными автоматами, оба одетые в черную форму с красными погонами. Как успел заметить Прохоров, они были старшинами. Один встал перед воротами, а второй подошел к автобусу, открыл дверцу в пассажирский салон и осмотрел пассажиров.

– Доброе утро, Игорь, – бодро поздоровался Славгородский. – Здесь, как всегда, только свои. Да, познакомься, – профессор повернулся к сидящему рядом Прохорову. – Вадим Витальевич, наш новый сотрудник. Он есть у вас в приказе.

– Выйдите, пожалуйста, – охранник строго посмотрел на незнакомого мужчину в твидовом пиджаке и длинной черной кожаной куртке. – Это необходимо.

Прохоров встретился глазами с Наташей, и она, чуть растянув уголки тонких накрашенных губ, согласно опустила веки. Для Вадима Витальевича в данный момент не могло бы существовать лучшего подтверждения. Инженер встал, одернул куртку и вышел из салона.

«Какой замечательный воздух, – подумал он, полной грудью вдохнув ни с чем не сравнимый запах леса. – И какое великолепное место для работы. Не то что в Саратове».

– За мной, пожалуйста, – охранник пошел по направлению к одноэтажному зданию из красного кирпича. Прохоров направился за ним, с интересом отметив про себя, что вся прилегающая к забору территория, между ним и лесом, была тщательно перепахана. Так же, как нейтральная полоса государственной границы. Они минули металлическую дверь с «глазком» и оказались в помещении КПП.

– Ваши имя, фамилия, отчество? – Сидящий за столом лейтенант цепким взглядом оглядел вошедшего незнакомца с головы до ног.

– Прохоров Вадим Витальевич.

– Откуда прибыли?

– Из Саратовского радиотехнического оборонного НИИ.

– Положите ваши пальцы вот сюда, – лейтенант указал на странный плоский прибор, лежащий перед ним и подключенный к стоящему рядом компьютеру.

Прохоров растопырил пальцы правой руки и, прикоснувшись к теплой, похожей на матовое стекло пластине, перевел взгляд на монитор. На нем тотчас появились отпечатки его пальцев и загорелась синяя надпись: «Идентификация завершена».

– Спасибо, – лейтенант достал из ящика стола небольшую пластиковую карточку и протянул ее новому сотруднику Экспериментального исследовательского центра. – Можете возвращаться в автобус, Вадим Витальевич. Поздравляю с назначением на должность начальника радиотехнического отдела.

Мне пришлось изрядно поработать, чтобы на базе мафии установить настоящий, можно даже сказать – армейский порядок. Контингент здесь был подобран хоть и достаточно профессионально, однако вряд ли бойцов взвода охраны набирали по конкурсу в институте благородных девиц. У каждого из сорока парней лежало на душе как минимум по нескольку смертных грехов. Поэтому, даже с учетом того, что лагерную «школу» прошли очень немногие, плохое воспитание в детстве сказывалось на каждом шагу. Мои подчиненные, как и говорил Персиков, оказались более исполнительными, чем солдаты, но зато у них никто не мог отбить характерной для наемника манеры поведения. Кто знает, тот поймет, о чем речь. Этих ребят не спутаешь. Еще в Афганистане я научился на глаз определять охотников за долларами… По манере ведения боя и тем более по лицам. Холодные, расчетливые, хитрые. Безразличные ко всему, что хотя бы немного не имеет запаха денег. Те, кто воюют за идею, за свою землю, так не выглядят. В обращении с боевиками мафии я использовал все свои полномочия – снимал деньги за малейшее нарушение, бил в зубы непокорным, даже натравлял на зарвавшегося всех остальных, и это было самым страшным для него наказанием. Так что по истечении трех месяцев моего нахождения в должности начальника охраны базы порядок стал почти железный.

В один из дней меня снова вызвал к себе Персиков.

– Не скрою, Валерий Николаевич, я доволен вашей работой. Поэтому принимаю решение увеличить вам содержание до сорока пяти тысяч долларов в месяц.

– Замечательно. Но я, понимаете ли, вижу деньги эти только на своем личном файле в компьютере. По мне хоть сорок пять, хоть сто, разница небольшая, – я без приглашения уселся на стул рядом с боссом и довольно нагло взглянул тому в глаза. – Я здесь полгода. И небо вижу только на экране телевизора. За редким исключением.

– Понимаю, к чему клоните, – согласно покачал головой Персиков. – Помните Прохорова?

– Разумеется, – мне понравилась смена темы. Ведь есть же такое понятие, как шестое чувство. Вот именно оно тогда и включилось.

– Все вышло без сучка и задоринки, даже удивительно, как легко! – сообщил мафиози. Похоже, он действительно не ожидал такого благоприятного результата от моей мимолетной информации. – Этот