В непроглядной тьме древних подземелий города Норк по просторному туннелю шел человек. Несмотря на преклонный возраст и повязку, закрывающую верхнюю часть лица, человек шел уверенно, изредка поднимая бледную костлявую руку чтобы безошибочно нажать на рычаг, открывающий очередную потайную дверь. Иногда, он останавливался возле каменных чаш с чистой водой из подземных рек, и смачивал кожу лица под повязкой.

В подземельях Норка было темно. Так темно, как бывает только в самых мрачных и глубоких подземельях Лаоры. Ни один солнечный луч не проникал сюда. Ни один факел не освещал этих стен. В абсолютной тьме непосвященного ожидали смертоносные ловушки, и слепой, идущий по тоннелям, усмехаясь, по привычке переступал через скелеты неосторожных.

Чем глубже старик спускался, тем тяжелее ему становилась дышать, он чаще останавливался и подолгу стоял согнувшись над чашами с водой. Наконец, строгие линии тоннелей закончились. Дальше проход вел сквозь беспорядочное нагромождение глыб известняка. Чуткое ухо слепого порой улавливало тихое шуршание подземных тварей, торопящихся убраться с его пути. Спустившись еще ниже, старик остановился и подождал, пока сработают ловушки, освобождая проход.

— Ты пришел, слепой…

Старик подошел к вырубленной в камне келье, перегороженной толстыми прутьями решетки, и бросил к прутьям мешок, который всю дорогу нес на спине.

— Ты боишься, что однажды я не приду? — Он спросил это скрипучим голосом человека, не привыкшего к долгим беседам.

— Я уже ничего не боюсь…

— Боишься, боишься… — слепой сел на камень, напротив решетки. Из глубины клетки донеслось жадное чавканье. — Ты теряешь человеческий облик, князь… Ты ешь, как зверь…

— Я, не без твоей помощи, ем так редко, что могу позволить себе торопиться в еде…

— Человек должен оставаться человеком, в любых условиях, граф…

— Скажи это тем, наверху, слепой… Ты видел, когда-нибудь, как наемники насилуют и убивают беременных женщин? Или, как Истребители Зла сжигают на кострах целые семьи, вместе со стариками и грудными детьми? Да, ты ведь слеп…

— Этот мир несовершенен, граф. Когда-то, все было по-другому… Дети дарили друг другу цветы, а не прятались на помойках от пьяных солдат, а их матери ходили в леса за грибами и ягодами, не боясь разбойников и палачей. Но, ваша ненависть и жадность изуродовали этот мир. Вы все прокляты…

— Никогда не думал, что ты такой идеалист, старик… Ты, проживший столько лет, веришь в древние сказки, как ребенок…

— Молчи, клятвопреступник…

Пленник завозился в темноте.

— Почему, почему ты меня не убьешь, слепой?

— Ты каждый раз спрашиваешь меня об этом, граф…

— А ты, каждый раз находишь причину уклониться от ответа…

— Ты единственный, из клятвопреступников, до кого я смог дотянуться… Ты нужен мне живой, пока…

— Ты хочешь узнать, кем я стану после смерти? Так убей меня, и узнаешь… Хотя ты слеп, и ничего не увидишь…

— Я почувствую…

Старик в клетке замолчал. Слепой сидел на камне и ждал. Наконец, в темноте зашевелились. Слепой знал, что пленник стоит, прижавшись к толстым прутьям решетки, и сжимает в костлявой руке острый обломок камня.

— Подойди ко мне, старик, я все тебе расскажу…

— Ты не обманешь меня, граф. В этих подземельях я хозяин. У тьмы есть немало преимуществ перед светом… Особенно здесь. Брось камень, он тебе не поможет… — из темноты донесся звук упавшего камня и горестный вздох.

— Что там, наверху, слепой?

— Осень, граф. Наверху осень…

— Ужасная осень, маркиз. Льет, как из бочки святого Антония Джасского. Эх, дороги размоет… А к вашему замку, между прочим, дорога идет оврагами, и воды там сейчас, должно быть, не меньше чем по пояс… — Бородатый рослый воин взял со стола кубок, прошел через темный зал к окну, разгоняя мощными плечами клубы сизого дыма и распахнул ставни. В зал тот час же ворвался холодный ветер, насыщенный влагой, огоньки свечей затрепетали, погасший было камин заиграл язычками пламени.

Бородач высунулся в окно по пояс и хрипло закашлялся.

— Вот Джайллар! Маркиз, прикажите слугам, пусть перестанут жечь эту вонючую траву, у меня начинает болеть голова.

Сидящий в кресле медноволосый человек c необычайно бледным морщинистым лицом со злостью пнул низкий столик с яствами и зашипел:

— Проклятие! Ягр, закрой окно, я ненавижу дождь!

Воин с сожалением захлопнул ставни, повернулся спиной к окну, пригубил из кубка и всмотрелся в отекшее, испещренное красными прожилками лицо хозяина замка. Маркиз зло фыркнул и отвернулся. За окном громыхнуло. Воин аккуратно поставил пустой кубок на широкий мраморный подоконник, потеребил бороду и осторожно начал:

— Я и мои люди не связываемся с теми, кто глотает дым травы имра. Нам это не нравится. Это опасно.

Маркиз наклонил голову к маленькой жаровне, установленной на изящной треноге, бросил щепотку порошка и вдохнул густой дым. Ягр покачал головой.

— Не доверяешь мне, наемник? Вижу, не доверяешь… — Маркиз не глядя, сунул руку в плетеную корзину, источавшую удушливый смрад, вытащил кусок кровоточащего мяса и швырнул в дальний угол зала. В углу зашевелились странные горбатые тени. Послышалось хриплое рычание и странный треск, словно там ломали вязанку сухих прутьев. Маркиз довольно причмокнул. Неясные колеблющиеся тени вдруг резко обрели некие очертания, и покачиваясь двинулись к камину, туда, где глубоком кресле полулежал их хозяин. Ягр спокойно наблюдал, как из темноты выбредают, грохоча по полу подрезанными крыльями, огромные грязно-желтые псы. Они двигались судорожными рывками, неловко переставляя худые лапы, покрытые крупной черной чешуей. С длинных желтых клыков тянулись к полу вязкие ниточки слюны.

Ягр сплюнул, отвернулся к окну и пробормотал:

— Конечно, не доверяю. Никому не доверяю. Жизнь, господин маркиз, приучила.

Маркиз протянул руку и ближайший пес, фыркая от удовольствия, принялся слизывать с ладони кровь.

— Я много слышал о тебе и твоих людях, Ягр, потому ты здесь. И я тебе заплачу. Много заплачу. Не за строптивость твою, и не за длинный язык. Если ты молча выполнишь, то о чем мы с тобой договорились. А пока заткнись и позови своих людей. Скоро объявят пятую службу. Нужно встречать гостей.

— Гостей, так гостей. Собак только прикажите убрать. Путаться под ногами будут… — Ягр поддернул пояс с мечом и оправил кожаную тунику с множеством шнурков. — Эх, господин маркиз, навлечете вы на себя гнев Иллара

Маркиз выдохнул клуб белого вонючего дыма и почесывая за ухом пса, оглянулся на воина. Морщинистое лицо его перекосила гримаса:

— А ты за меня не переживай, Ягр, не надо. О своей душе лучше подумай. А собаки эти, моим тайным козырем будут, если уж головорезы твои не справится. — Маркиз взмахнул рукой и псы, гремя крыльями, потянулись в темноту.

Ягр улыбнулся, глядя как поблескивают в темноте желтые глаза без зрачков.