Сердце Квинта глухо заколотилось, и он сделал глубокий вздох. Ибо медленно-медленно, тяжелыми шагами, Верховный друид вышел из святилища и направился к ним.
Конн Лир шел среди лабиринта мегалитов, и люди расступались перед ним. Наконец встал, взглянул на Регану, слегка улыбнулся. Его горящий гипнотический взор смягчился.
– Ты испугана, бедное дитя, – произнес он глубоким, глухим голосом. – Ты не доверяешь моей власти? Однако ты была под защитой все время твоего путешествия. Я знал, что ты здесь, и никакого вреда не принесли бы ни тебе, ни… – мудрое старческое лицо повернулось к Квинту, – римлянину, которого ты привела… молодому человеку, которого я уже встречал раньше.
Регана опустилась на колени перед Верховным друидом и прижалась щекой к его руке.
– Я боялась, – прошептала она, – казалось, что мы окружены врагами и не можем добраться до тебя.
– Этот путь записан на звездах и знамениях, – торжественно сказал Конн Лир. – Через страх и зло ты должна прийти к безопасности. Так же, – добавил он, – как многое там записано о будущем, и настанет в свое время.
Бард жался поблизости, опасаясь говорить, но внимательно слушал. Два друида Правосудия также приблизились, и один из них сказал:
– Великий учитель мудрости… этот римлянин… он видел ваши священные обряды, его нельзя отпускать отсюда… живым. Великий учитель, разве ты не помнишь сон? О предателе, который придет к нам переодетым… римском солдате, что идет призывать против нас других римлян!
Верховный друид поднял руку. Его лицо сильно опечалилось, глаза были устремлены на закат, словно он что-то видел в небе.
– Я помню сон, а также пророчество, друид Правосудия. Тем не менее я говорю – этот римлянин останется жить и
Повинуясь силе яростного, горящего взгляда, друид Правосудия побледнел, и, кланяясь, удалился.
– Освободи Пендока, слугу моей внучки, – обратился Конн Лир к барду, затем повернулся к Регане. – Идем, я должен поговорить с тобой и римлянином.
Глава шестая
Верховный друид жил в круглом каменном доме посреди большой рощи древних дубов к северу от Стоунхенджа. В священной роще были и другие строения, составляющие некую академию, где жрецы жили и наставляли тех, кто стремился вступить в их орден. Здесь была школа бардов, носящих зеленые плащи, где они изучали поэтические разделы друидических преданий, тогда, как еще одна школа преподавала более практические знания другому рангу друидов, которых называли оваты.
Когда Квинт и Регана следовали за Конном Пиром, они видели как представители жречества прогуливаются, серьезно беседуя между собой. В роще царило умиротворение, и сумерки бросали таинственные тени на темнеющие дубовые листья. Страх перед смертью оставил Квинта. Когда они вошли в удивительный дом Конна Лира, смятение полностью уступило место почтительной тишине.
Квинт оказался в большой круглой комнате, стены которой были завешены тканью, где были изображены деревья и различные символы. Здесь были пятиконечные звезды, солнце, серп молодой луны, кубок, сиявший рубиново-красным, а омела и другие символы на ветках выглядели такими же реальными, как яркий огонь, пылавший в очаге у двери. Комнату заполняли острые смолистые благовония, курившиеся на бронзовой жаровне. Здесь было несколько деревянных скамеек, стол, постель, смутно видневшиеся в свете мерцающих лампад, но конечно же, не они, и даже не гобелены создавали в комнате такое странное настроение. Посреди нее высилась мощная колонна, и Квинту потребовалось время, чтобы понять, что это живое дерево. Огромный дуб пророс сквозь жилище верховного друида и раскинул ветви высоко над его соломенной крышей.
– О, Конн Лир, – воскликнула Регана, сжав руки, – я помню эту комнату, и этот прекрасный запах, хотя была здесь так давно… и нарисованный лес тоже! – Она подошла к гобеленам и с детским удовольствием нежно погладила их.
Суровое лицо Верховного друида смягчилось при взгляде на нее.
– Ах, малышка, – сказал он, – ты долго прожила в жестокой стране иценов… это было необходимо… такова твоя судьба. Но теперь ты можешь остаться со мной.
Квинт испытал несомненную боль, когда увидел радость в глазах девушки. Разве это будущее было не лучше всего для Реганы? И какое право он имеет на разочарование, оттого что должен оставить ее и продолжать свою римскую военную миссию в одиночестве?
– Садись, Квинт Туллий, – неожиданно произнес Конн Лир по-латыни. – Конечно, – он улыбнулся удивлению Квинта, – я могу говорить на твоем языке, когда
– Прошу прощения, – Квинт испытал неловкость при мысли о своей тогдашней тщетной попытке схватить этого самого жреца. – Я должен был исполнять приказ.
– Именно. – спокойно согласился Конн Лир.
Верховный друид снял золотую корону с крыльями, обнажив голову, наполовину обритую в друидской тонзуре.
Под седой бородой Квинт различил камень, пестрый, как змеиная кожа, подвешенный на золотом шнуре, однако, в отличие от первой встречи, не испытывал никакого желания смеяться.
Конн Лир – даже сидя на простой деревянной скамье, в грубом каменном доме в глуши Британии – был наиболее царственной фигурой из всех, кого Квинт когда-либо видел. Гораздо более, чем губернатор Светоний, и, со страхом осознал Квинт, даже более, чем
