– Неважно, – нежно прошептала она. – Что было, то было. И все будет хорошо, как… как только мы сможем встретиться с Конном Лиром.

Квинт немного поразмыслил.

– Верховный друид будет вести службу, так? Когда ты увидишь его там, – он указал на алтарь, смутно видневшийся сквозь концентрические ряды мегалитов, – не сможешь ли ты добежать до него и сообщить ему, кто мы?

Она покачала головой и печально вздохнула.

– Посмотри за тот камень и за этот.

Тогда он увидел две полускрытые в тени фигуры в белых плащах, молча наблюдавшие за ними – и перед каждой поблескивало золотое копье.

– Они не дадут мне убежать далеко, – мрачно сказала Регана. – Это друиды Правосудия. Камень убежища, где мы сейчас сидим, назывался раньше Камнем Убийств, и может стать им снова.

Да сжалятся над нами боги! – подумал Квинт. Он не призывал ни римских, ни кельтских богов – это просто была отчаянная молитва о помощи.

Припекало солнце, из каменного круга, куда все еще прибывал народ, доносилось ритмическое моление Лугу. Пришел бард в зеленом, не оглянувшись на них, извлекая из своей арфы резкие монотонные звуки! Он исчез в храме. Туда же ушли воины-бельги, все, кроме тех, кто остался охранять Пендока. Квинт и Регана остались одни, если не считать белых фигур в тени. Если бы не они, Квинт взял бы ее руку и сжал в своей. Он не мог больше сдерживать нежности к ней, нежности, смешанной со жгучим стыдом за собственную глупость, ввергшую их в беду. Сидя рядом с ним на камне, она казалась очень маленькой и беспомощной, голова ее поникла, солнечные лучи играли на мягких, волнистых волосах. Несмотря на все опасности, сквозь которые они прошли, он ни разу не видел, что она потеряла мужество, но по напряженности ее взгляда, по тому, как плотно были стиснуты алые губы, он понимал, что сейчас она с трудом сдерживает страх.

– Сага… – по-латыни это означало «дорогая», но он прошептал это слово так тихо, что она не расслышала. – Не надо бояться, – добавил он уже громче. – Мы оба побывали в худших переделках.

– Знаю, – она попыталась улыбнуться, – но так страшно, что мы не сумеем добраться до него… видишь ли, он милосерден, но друиды Правосудия – нет. Думаю, меня из-за моей пряжки они не тронут, разве, что я сойду с камня, но тебя… в тот же миг, когда церемония завершится…

Она сцепила руки и умолкла.

Да, подумал Квинт, они меня прикончат. Римлянину, конечно, не будет дозволено увидеть священные обряды и остаться в живых. Прекрасный тайный агент из тебя получился! Миссия в Глочестер! Он был так уверен в успехе, когда они выезжали из крепости… когда? Меньше двух дней назад. А кажется, месяц прошел. И он еще только на полпути – если, разумеется, путь был бы ему открыт.

Всеобщее возбуждение в храме отвлекло его от черных мыслей. Раздалась дикая, резкая музыка – смешение волынок, арф и голосов.

– Гляди! – прошептала Регана. – Там Конн Лир!

Квинт проследил за направлением ее взгляда и увидел, как с дальней стороны храма, между камнями движется процессия. Это были босые, одетые в белое, жрецы, помавающие ветвями омелы и дуба. Они вели белого быка с позолоченными рогами, с венком из пшеничных колосьев на шее. А позади шествовал удивительный впечатляющий человек, также весь в белом. Голову его венчала золотая корона, украшенная серыми крыльями.

Руки Верховного друида были воздеты в молении, лицо было обращено к небу, пока он шел прямо к середине храма и алтарному камню.

Музыка по мере приближения Верховного друида зазвучала громче. Люди падали на колени, крича: «Луг, осияй нас! Луг! Луг!». Солнце палило над алтарем, где для благословения были разложены ячмень и пшеница. Белого быка подвели ближе к алтарю. Два друида держали его за рога.

Началась торжественная древняя церемония, и полный ритуал занимал много времени, Квинту же с Реганой мало что было видно со своего камня. Но был миг, когда Квинт различил блеск золотого серпа в руке Верховного друида, и как серп взметнулся над быком. Тот рухнул без звука. Кровь из его горла окропила алтарь и народ закричал в экстазе. Это не слишком отличалось от жертвоприношений в Риме, и Квинт знал, что кровавый обряд очищает землю и делает ее плодородной в будущем году. Но других частей церемоний он не понимал. Странные танцы с омелой и дубовыми листьями… женщины в черных одеждах с капюшонами, окружившие алтарь с жалобными причитаниями…

Обряды длились, пока солнце не склонилось на запад и лучи его не коснулись камня, который прежде был в тени. Тогда Верховный друид поднялся на этот камень и заговорил с притихшим народом. Квинт мог расслышать его глубокий звучный голос, но не слова, сливавшиеся в тяжелую трель. Голос словно убаюкивал, и Квинт почувствовал сонливость. Он перестал бояться наблюдающих стражей, перестал беспокоиться и строить планы бегства, он взглянул на Регану и увидел, что она тоже успокоилась, напряжение покинуло ее лицо – на нем было внимание, граничившее с экстазом.

Миновали предзакатные часы, и Квинт, внезапно очнувшись от грез, понял, что время их безопасности почти истекло. Багровые лучи догорали, и солнце наполовину скрылось за холмом на западе.

Верховный друид прекратил речь и указал на солнце. Тысяча голосов немедля возобновила исступленные молебствия Лугу, и страх вернулся к Квинту. Он видел, как начала выстраиваться процессия, которая должна была увести Верховного друида прочь туда, откуда он пришел. Увидел, как бард в зеленом неожиданно возник между ближайшими камнями и его ледяной взгляд, устремленный на них. Увидел, как белые друиды Правосудия переложили копья из левых рук в правые.

Регана также видела все это, и что Конн Лир поворачивается дабы уйти, и смятение и страх, сковавшие ее, исчезли. Как только солнце пропало из виду, она схватила ветку омелы с камня убежища, и вскочив на камень, подняла ветку высоко над головой, так, что последние лучи заката коснулись белых, восковых ягод и бледно-зеленых листьев. И закричала во всю мочь:

– Конн Лир! Конн Лир! Подойди ко мне! Тебя зовет Регана, дочь твоей дочери!

Друиды Правосудия подняли свои копья. Дыхание Квинта перехватило. Казалось, голос девушки не достигает подобного расстояния и заглушён молитвами. Какой-то миг Верховный друид не двигался, потом чуть повернулся в их сторону. Регана протянула к нему руки.