Саша расслабился и заулыбался. Похоже, он по-своему истолковал мои слова. Придется тянуть время. Хотя делать мне здесь уже было нечего, надо соблюсти элементарные приличия.

Минут двадцать мы любезничали, и Саша окончательно уверился, что я в него втюрилась. Кофе все же пришлось выпить: Саша протянул руку, и кофеварка — она стояла на приставном столике — заработала. Перед уходом я получила еще один сюрприз. Саша спросил, не видела ли я Юру-сантехника.

— Видела, примерно с час назад, он шел к магазину, — призналась я, исповедуя принцип, что врать нехорошо, если не знаешь, что отвечать.

— Он дошел, — недовольным голосом проворчал Саша, — получил авансом бутылку и банку кильки и пропал, мерзавец. А у меня здесь туалет второй день не работает. Продавщица к соседке бегает. Хорошо еще, что бабка пускает.

— Ты даже не можешь догадаться, чем он сейчас занят? — весело спросила я.

— К сожалению, могу, — Саша скривился и посмотрел в окно, — не подумал, дубина. Точнее, подумал, но поверил ему. Он сказал, что должен отдать долг. Я и выдал ему.

Ушла я из магазина только после того, как пообещала, что обязательно прокачусь на красной иномарке вдоль Волги-матушки. Пусть помечтает немного! Мне не жалко, а человеку приятно.

Верный Леня, заметив меня, выруливающую из магазина в целости и сохранности, вскочил с лавочки, на которой честно отсидел все это время.

— Узнала что-нибудь? — первым делом спросил он, когда мы подошли друг к другу.

— Ты знаешь… — Я оглянулась и увидела Сашу, стоящего в дверях магазина, — он смотрел в нашу сторону. Я помахала ему, он ответил.

— Что я знаю? — не понял Леня.

— Ты знаешь, что я стою на пороге большой любви или почти такого же большого преступления? — туманно ответила я, взяла его под руку и увела по-быстрому за угол пятиэтажки.

Леня готов был лопнуть от любопытства и, когда я остановилась, чтобы перевести дух и привести мысли в порядок, снова пристал:

— Давай сразу про преступление, ладно? Ты нашла вход в эту комнату, да?

— Нет еще, но я догадываюсь, где он находится.

Леня замолчал, и мы пошли ко мне домой, каждый погруженный в свои мысли.

Проводив меня до подъезда, Леня замялся.

— Что случилось? — удивилась я.

Он жалостливо поморгал и отвел глаза.

— Я еще нужен тебе? — тихо спросил он.

— Еще как! Ты станешь очень важным звеном моего плана. Пошли! — Я потянула его за руку и буквально насильно завела к себе.

Дома я, можно сказать, забыла про Леню. Иногда есть дела поважнее, чем влюбленный мужчина. Как говорится, не все коту масленица… Вот и пусть идет кофе варить, а я буду готовиться к предстоящей операции.

Леня не напоминал о своем существовании ни одним звуком и, пока я переодевалась после душа, копошился на кухне. Придя к нему в бежевом брючном костюме, я присела на краешек стола, взяла чашку и стала ждать вопросов. А он молчал. Пришлось начинать самой, будто мне и делать больше нечего, как только объяснять ему, какая я умная. Иногда, впрочем, это не вредит отношениям, а укрепляет их.

— Сегодня вечером нас ждут великие дела! — задала я тон разговору.

— Мы идем к фее? — вяло поинтересовался он.

— Нет, конечно. Пусть она и Миша немного понервничают. По их понятиям, я должна согласиться, иначе не было бы смысла делать мне такое предложение. Мы не придем и этим заставим их кое о чем подумать. Правильно?

— Не знаю, — равнодушно отозвался Леня.

— Ваша апатия меня огорчает! — заявила я. — Если не желаете больше сопровождать меня, так и скажите. Не стоит изображать всемирную скорбь. Я по темпераменту — холерик. И не понимаю пессимизма, — грубо соврала я, но на Леню и это не подействовало. Не ревнует ли он к Саше? Этого еще не хватало! — Да очнись ты! — хлопнула я Леню по плечу и отстранилась: у него хватит ума ответить мне тем же. Прямо по перевязанной ране. — Колись, из-за чего переживаешь?

Леня прокашлялся и грустно произнес:

— Ты так говоришь все это, словно уже близок конец твоего расследования.

— Есть надежда, — кивнула я. — А ты бы хотел, чтобы я возилась с ним лет пять? Тогда грош мне цена как частному детективу.

— Ладно, — махнул рукой Леня, — конец так конец. Командуй, что нужно делать.

План действий у меня был разработан простой. Ненавижу сложные планы — в них нужно учитывать так много факторов, всегда что-нибудь забудешь, или просто пойдет дождь. Помню, когда-то я играла в шахматы. Ничего сложного в этой игре нет, потому что заранее знаешь, как может пойти та или иная фигура. А в жизни пешка иногда может обернуться таким конем, что не удержишь арканом из колючей проволоки! И не предугадаешь наперед. Останется только стрелять.

Я гордо вышла из дому в своем замечательном бежевом брючном костюме и в туфлях на низком каблуке. Гордо, потому что сегодня мне предстояла сложная операция. И пройти она должна была по схеме: пан или пропал. Но я еще ни разу не пропадала, не собиралась и сейчас.

Леня тащился на полшага сзади, почему-то с зонтиком в руке. Я даже не стала выяснять, зачем он ему нужен. Если у мужчины есть чудачество, не отравляющее мне жизнь, ну и флаг ему в руки. Не только зонтик!

Мы направлялись к дому феи, но маршрут наш пролегал через Овраг. Это было необходимо для моего плана проникновения в магазин. Среди частного сектора, причудливыми переулками разросшегося по склонам Оврага, однотипными строгими пятнами выделялись гаражные кооперативы — в одном из них я получила махонькое отверстие в плече, существенно усложняющее мне жизнь. И вот сейчас мы шли в тот же кооператив. Мне по большому счету было все равно, в какой идти, но на этом настоял Леня. Он обосновал свой выбор какими-то сложными магическими построениями. Я не поняла подробностей, но суть заключалась в том, что если меня здесь обидели, то — для гармонии — духи мести должны быть здесь и помочь мне.

Слабовато, конечно, но спорить я не стала. Соприкоснувшись с магией, я перестала резко отрицать все непонятности в нашей жизни. Стучали же мне полтергейсты из стены! И ветром дули! И черная кошка предсказала появление Миши…

Тяжко загруженная подобными мыслями, я все-таки не забывала посматривать по сторонам. Пройдя насквозь одну линию гаражей — причем я даже и не вспомнила, здесь произошел тот казус или нет, — на отшибе, недалеко от огромной кучи мусора, я увидела группу мальчишек лет тринадцати. Они сидели кто на корточках, кто просто на земле, одни курили, другие — нет, и было ясно, что это местная подрастающая блатота. Единственная девчушка сидела на коленях у самого бойкого парнишки, видимо, вожака. Было в этом парне что-то, выделяющее его из числа других, — они смотрелись еще пацанами.

— Леня! — обратилась я к своему грустному спутнику. — Постой пока здесь, мне нужно пообщаться с братвой.

Леня недоуменно покрутил головой по сторонам, потом презрительно хмыкнул.

— Это вон ту шпану ты называешь братвой? — Леня произнес эти слова достаточно громко, чтобы отголоски их были услышаны молодежью. На нас подняли головы. От пристальных немигающих взглядов стало чуточку неуютно. Леня, осознав свою ошибку, отвел взгляд и, скривив рот, тихо произнес:

— Давай-ка уйдем отсюда. А то нападут всей кодлой, костей не соберешь.

— Вот поэтому я и попросила тебя постоять здесь. А теперь прошу еще и помолчать. Пожалуйста.

Леня команду остаться и помолчать понял сразу же и буквально. Я и не заметила, как он отступил на несколько шагов, пока я шла к братве. Леня мог все испортить. Я и себя настраивала на то, чтобы в деловом разговоре с подростками сквозили уважительные нотки. Такие ребята очень чувствительны к тому, как к ним относятся. Кое-какой опыт подобного общения я уже имела.