В марте 1211 года Чингисхан созвал в Восточной Монголии, на берегу Керулена, Великий хурал с намерением объявить о начале войны с Цзинь. Оказать честь хану явились его дальние вассалы, в том числе два западнотюркских князя: Барчук, правитель уйгуров, управлявший Турфанским, Харашарским и Кучским оазисами, а также Арслан, карлукский нарек, живший в Семиречье, южнее озера Балхаш.

Завоеватель готовил поход на Алтан-хана как войну народную, священную. С этими настроениями он отправился паломником на одну из святых гор страны монголов, а именно на Бурхан-халдун, обиталище Вечного Тенгри

Явившись на место, следуя существовавшему обряду, он снял с себя шапку, набросил пояс на плечи, трижды ударил челом оземь и возопил:

— О Вечный Тенгри, я препоясался мечом, дабы отмстить за кровь моих дядей, Окин-Бархага и Амбагая, которых «Золотые цари» предали гнусной смерти. Коли я прав, окажи мне свыше поддержку своею десницей, сделай так, чтобы здесь, на земле, люди и духи объединились и помогли мне.

Великая война началась. Монгольская армия, сплошь конная, не сведущая ни в инженерном искусстве, ни в правильном ведении осады, долго топталась перед Китайской стеной, потратив целых два года (1211 и 1212 гг) на завоевание соседних деревень.

Боевые действия происходили на местности с сильно пересеченным рельефом, ряд горных хребтов, тянущихся здесь с юго-запада на северо-восток, заканчивается многочисленными изломами, что позволяет сравнивать эти горные цепи с решеткой знаменитой «пекинской жаровни». В этих-то горах и была возведена Великая стена. На различном удалении друг от друга в нее были встроены крепости, такие как Сюаньхуа (северо-западнее Пекина) и Датун (севернее Шаньси).

Стоит ли удивляться, что вместо громких побед Завоеватель поначалу с большим трудом добился лишь успехов локального значения. Впрочем, в список триумфальных достижений он с полным правом смог включить победу, одержанную в феврале-марте 1211 года в окрестностях горы Е-ху, что между Пекином и Калганом. Проезжая по тем Краям девять лет спустя, монах Чан-чунь увидел огромное поле, усеянное белыми костьми.

Монголы все еще ратоборствовали в пограничной зоне, когда весной 1212 года произошли события, весьма выгодные для Чингисхана. До перехода к «Золотым царям» тунгусского происхождения Пекин 200 лет принадлежал другому племени, киданям, у которых пращуры Алтан-ханов его отняли Кидани были народом смешанных кровей: в то время как Цзинь доводились братьям нынешним маньчжурам, кидани скорее принадлежали к расе монгольской. Правда, в отличие от подданных Чингисхана, они за три века пребывания на китайской земле практически полностью синизировались. Однако это не мешало им сохранять память о былой славе и, конечно, желание отомстить своим победителям, Алтан-ханам И вот весной 1212 года один из их князей, Елюй-Люге, взбунтовался против «Золотого царя», объединил вокруг себя соплеменников и встал на сторону монголов.

Родиной древних киданей был район Ляоян, что ниже современной Маньчжурии Чингисхан, используя их восстание, направил гуда Джебэ с корпусом своих войск Потерпев поначалу фиаско под стенами Ляояна, ближайший сподвижник Чингисхана симулировал отступление, укрыл своих ратников в окрестностях города, а затем вдруг появился вновь и благодаря эффекту внезапности легко овладел им Елюй-Люге провозгласил себя царем киданей под сюзеренитетом Чингисхана.

Талант — это долготерпение После двух лет усилий и упорства Чингисхан наконец, летом 1213 года, добился решающих успехов.

Его цель состояла в том, чтобы овладеть историческим путем из Калгана в Пекин, который, ущелье за ущельем, отрог за отрогом, вел от плато Внутренней Монголии к Великой равнине Восточного Китая.

В июле-августе 1213 года Чингисхан сумел занять первый укрепленный город на этой дороге, а именно Сюаньхуа. который, стоя на продуваемом «желтым ветром» плато в окружении гор вулканического происхождения, конгролировал весь этот район, извне примыкавший к Великой Китайской стене.

Юго-восточнее, на той же дороге, стояло укрепленное поселение Бао-нан Толуй, младший сын Завоевателя, во главе штурмового отряда сумел взять его стены.

Следующим пунктом был Хуалай Здесь Чингисхан одержал важную победу, перебив врагов столько, что еще на протяжении долгих лет пространство в 15 километров оставалось покрытым человеческими останками.

Юго-западнее Хуалая начиналось дефиле Цзуйюнгуань (или ущелье Нанцзю) — дикая и мрачная теснина длиной в 22 км, зажатая с обеих сторон обрывистыми горами и укрепленная фортификационной системой, державшей под своим контролем спуск от Великой стены к Пекину. На этой позиции противник чувствовал себя уверенно.

Монгольский ратоводец Джебэ, поставленный в авангарде, приблизился к ущелью, а затем, следуя обычной тактике кочевников, как бы отступил в направлении к Сюань-хуа. Как он и рассчитывал, враги бросились его догонять. Когда они оказались достаточно далеко от укрепленных позиций, Джебэ круто развернулся и нанес удар по преследователям. За ним устремилась вся монгольская армия во главе с Чингисханом. «Трупы врагов лежали друг на друге, словно срубленные деревья».

Чингисхан стал лагерем на Люньхутае (Плато драконов и тигров), у входа в долину. Его взору открывалась панорама Великой Восточно-Китайской равнины, чьи возделанные земли простирались более чем на 800 километров, от Пекина до Нанкина. И совсем рядом, едва ли не в трех десятках километров, высились башни и дворы столицы «Золотых царей».

В это время два других корпуса монгольских войск овладели еще двумя подступами к китайской территории. На северо-востоке они заняли крепость Губейцзю, сторожившую главное дефиле на спуске от Жехола к Пекину; а на северо-западе овладели Датуном, укрепленным пунктом между двух линий Великой стены. Находящийся на высоте в 1300 метров, он защищал провинцию Шаньси, часть Пекинской области, куда и ворвались монгольские рати.

В Датуне монголы обнаружили старых друзей, пострадавших за их дело, онгутов. Один из онгутских князей, Алахуш-дигитхури, когда-то предупредивший Чингиса о найманской угрозе, был казнен антимонгольской группировкой. Его вдова и сын укрылись в Датуне. Завоеватель устроил в их честь великолепный прием и по-царски их одарил. Вскоре затем он выдал за онгутского княжича Негудая одну из своих внучек, дочь Толуя. Выше было сказано, что другому онгутскому князю он отдал свою собственную дочь, отважную и умную Алахай-бэги.

Так Покоритель Вселенной, проявляя беспредельную жестокость к врагам своего народа, демонстрировал по отношению к сыновьям друзей, павших защищая его интересы, самую трогательную, едва ли не отеческую любовь.

Победы монголов не могли не сказаться на положении в пекинском дворе. Один из цзиньских генералов, Хушаху, убил своего господина, «Золотого царя» Выйшао, и посадил на трон другого члена царского дома, а именно Сюань Цзуна. Случилось это в августе-сентябре 1213 года.

Воспользовавшись смутой, вызванной этим переворотом, Чингисхан осенью того же года предпринял поход в самое сердце цзиньской империи. В соответствии с необыкновенно тщательно разработанным планом он разделил свои войска на три армии. За собой Чингисхан оставил армию центра, которой предстояло вторгнуться на Великую равнину. Некоторые военачальники предлагали взять Пекин, но здравомыслие подсказало этого не делать: город имел слишком хорошие укрепления, а монголы не были достаточно оснащены техникой для его осады, да и умения им недоставало. Поставив перед Пекином заслон из своих войск, сопровождаемый Толуем Чингисхан со своею конницей устремился на юг.

Попробуем представить себе, сколь поражены были эти кочевники, степные пастухи и лесные охотники открывшимся их взору зрелищем. От стен Пекина до Желтой реки тянулись бесконечные поля Великой равнины, где на протяжении тысячелетий каждый клочок земли тщательно возделывался трудолюбивыми пахарями, где рисовые поля чередовались с полями проса, а поля гаоляна чередовались с кукурузными.