честные. Только за полуэскадроном штабс-капитана Хомченко не шло никаких 'основных сил'. Комендант Благонамеренской крепости Спиридон Григорьев отправил их и придал два фунтовых фальконета скорее в качестве политического дружеского жеста, нежели как воинскую силу. Однако, хоть и с некоторой натяжкой, можно сказать, что 30 июля 1854г. произошло первое столкновение англо-французских частей с русскими в Америке.*(1)
В то время, как в Песчанной долине происходили все эти 'эпические' события, регулярные силы Российской империи на Тихом океане увеличились ровно на треть. В Новороссийск пришли наконец фрегаты 'Аврора' и 'Диана'. Но и до их прихода Путятин решил всеми силами укреплять город и порт. Артиллерию (двадцать четыре 24-фунтовых бронзовых пушек и двадцать 24-фунтовых бронзовых карронад) для новых батарей он приказал снять с 'Паллады', а сам фрегат, при подходе неприятеля, затопить на фарватере. Приказу этому попытался воспрепятствовать Унковский и помощник правителя, капитан 1-го ранга Завойко. Он ещё мичманом служил на 'Палладе' под командованием капитан-лейтенанта Нахимова. Однако все их усилия были тщетными. Адмирал больше всего боялся упустить время и уже в начале мая приказал приступить к строительству площадок под батареи, к заготовке леса для платформ и необходимого инструмента - лопат, кирок, ломов.
Путятин мобилизовал свыше 400 китайских работников Компании и примерно столько же моряков с компанейских судов. Задействован был также экипаж 'Паллады'. Оборону Новороссийска решил возглавить сам Евфимий Васильевич, оставив при своей персоне правителя Митькова. Полковник Стогов и Завойко были отправлены организовывать оборону Ново-Архангельска.
'Изо дня в день, от зари до сумерек свыше 1000 людей работали не за страх, а за совесть. Было трудно; грунт, как правило, каменистый - тяжелый. Но главная огневая защита города и порта стала вырисовываться уже через месяц, хотя на местах проектируемых бастионов были еще полевые батареи, а вместо прочных стенок - временные завалы из камня. Проектировал ее специально вызваный из Охотска специалист по крепостным сооружениям инженер-поручик Мровинский, назначенный адмиралом помощником по фортификации. Он определял направления для сосредоточения фронтального и флангового огня по всем подступам к городу и для траншей ружейной обороны по всем извилинам прихотливого рельефа окрестностей… Вел работы на бастионах, усиливая оборону Новороссийска каждый день…
Деятельная суета привлекает внимание обывателей. Сначала ввязываются помогать матросам ребятишки. Они заражают своим восторгом родителей. И вот уже окрестные индейцы вяжут фашины, плетут туры подвозят в своих батах мягкую, черную землю, лучшую одежду бастионов.'
Такой всеобщий подъём и хорошая организация труда позволили в короткий срок сделать, казалось бы, невозможное. Горстка людей, как писали бостонские газеты того времени, 'создали твердыню в таком ничтожном месте, как Новороссийск, где англичане съели такой гриб, который останется позорным пятном в истории просвещенных мореплавателей и который никогда не смоют волны всех пяти океанов'.
В самый разгар строительства, 19 июня, перед входом в бухту внезапно показались паруса большого военного корабля. Вскоре тревога сменилась радостью - на рейде отдал якорь фрегат 'Аврора'.
'Аврора' вышла из Кронштадта 21 августа 1852г. на месяц раньше 'Паллады'. Очень скоро, в Северном море она попала в жестокий шторм. Фрегат, получив серьезные повреждения, вынужден был надолго встать на ремонт в норвежском порту Кристиансунн и затем продолжать его в Портсмуте.
При вынужденной стоянке в Портсмуте экипаж 'Авроры' чувствовал враждебное к себе отношение со стороны английских властей и понимал, чем это вызвано. Поэтому никто не роптал, когда командир приказал поднять паруса и выйти в океан, едва закончился самый необходимый ремонт.
За время короткой стоянки в Рио-де-Жанейро на корабле удалось сменить сломанную в шторм мачту, пополнить запасы пресной воды и провизии. Несмотря на то, что у команды появились признаки цинги, Изыльметьев вынужден был решиться на продолжение перехода, чтобы не стать легкой добычей. О начале войны Англии и Франции с Россией в Рио говорили как о само собой разумеющемся факте. Гадали лишь о сроках ее объявления.
Иван Николаевич Изыльметьев был опытным моряком и, конечно, понимал, что приближающийся период весеннего равноденствия - не самое благоприятное время для огибания мыса Горн. Но выбора у него не было. Последнее место стоянки переполняли корабли королевы Виктории и короля Луи Наполеона. Их соседство в канун войны было опаснее ураганов.
Как ни странно, переход из Атлантического океана а Тихий обошёлся без серьёзных повреждений. Были шторма, опасное волнение и сырость в помещениях, а в придачу вспышка дизентерии, охватившая почти весь экипаж, и начавшаяся цинга. Командира беспокоило состояние здоровья экипажа и корабельный врач Вильчковский дважды в сутки докладывал ему о самочувствии заболевших.
В конце марта 1854г. потрепанная штормами 'Аврора' отдала якорь на внешнем рейде Калао. Там рассчитывали без помех, вдали от любопытных глаз, дать экипажу отдохнуть, вылечить больных, сменить пресную воду, запастись свежей провизией и предоставить время на ремонт корпуса, рангоута и обтяжку такелажа. Обычно порт посещался кораблями редко, но теперь их было очень много. Кроме множества торговых судов авроровцы увидели английский корвет и фрегат под контр-адмиральским флагом, французские фрегат и корвет под тем же флагом. Так избегаемые Изыметьевым англо-французские корабли находились именно здесь, причем те самые, которые составили будущую объединенную эскадру, позже пришедшую в Новороссийск, и адмиралы на них были то же, что руководили нападением на город и порт.
'14 апреля 1854 года, т.е. по прошествии уже более месяца времени со дня объявления войны в Европе; английский пароход 'Вираго', нарочно отряженный в Панаму, с нетерпением ждал там официальных депеш о разрыве; получив их, он пришел в Калао 25 апреля, т.е. 11 дней спустя после нашей съемки с якоря, а следовательно, становится очевидно, что успели уйти мы только что вовремя; опоздай фрегат несколько дней, и нет сомнения, что по получении депеш союзные адмиралы постарались бы удержать его, несмотря на нейтралитет Перуанского порта…
Положение 'Авроры' в порту Калао было самое критическое, и, конечно, если бы капитан предполагал застать там всю эскадру союзников на Тихом океане, он никогда не зашел бы туда. Обычное пребывание английских и французских крейсеров в этих водах есть Вальпарайзо; минуя его, мы, против обыкновения судов, огибающих мыс Горн, рассчитывали в Калао освежить команду, спокойно запастись провизией и потом уже идти далее; вышло напротив. Привлеченные беспорядочностью перуанского правительства и близостью к Панаме для получения новостей, неприятельские эскадры очутились с нами борт о борт у берегов Перу. Пришлось торопиться, запасаться провизией на скорую руку и, не имея возможности дать команде оправиться, после самых трудных и продолжительных переходов, идти немедленно далее, к месту, отстоявшему от нашей последней якорной стоянки на расстоянии не менее 6 тысяч морских миль! Этого было уж слишком много для самой здоровой команды; и последствия, как и должно было ждать, не замедлили обнаружиться перед нашим приходим на Камчатку. Вряд ли какому- нибудь другому судну удастся когда-нибудь быть в том положении, в котором была 'Аврора' на Калаоском рейде. Рядом - сильные неприятельские эскадры, неизвестность настоящего и самая тяжелая будущность! При всем этом визитам и учтивостям конца не было, в особенности со стороны французов. Мы должны были отплачивать тою же монетой и при посещении их судов не могли не заметить совершенно боевого и исправного вида обеих эскадр; учения артиллерийские, свозы десантов, примерные высадки производились каждый день, по нескольку раз; было очевидно, что все это подготовляется на наши головы, а между тем все встречи на берегу были до крайности любезны и даже радушны.
Союзники не сомневались, что фрегат останется в Калао еще, по крайней мере, около двух недель; узнав от американского консула в Лиме о неизбежности разрыва, капитан наш решился ускорить прием провизии и по окончании его, не теряя ни минуты, сняться с якоря; на берегу между тем всем, кто нас спрашивал, мы отвечали, что остаемся еще в Перу не одну неделю, что станем поджидать здесь депешей и что, наконец, имеем такие повреждения, без фундаментального исправления которых нет возможности выйти в море. Куда идем, нас, конечно, не спрашивали. Тем временем ремонтные работы на 'Авроре' не прекращались. В несколько дней следовало сделать то, на что при иных обстоятельствах потребовалось бы
