Бюрократию? Чиновников? Армию? Налоги? Всевозможные повинности? Всего пять лет мы живем свободно, и дорого заплатили за эту свободу. Верните нам государство… Нет, нет и еще раз нет! Только свобода, только анархия, только честный бизнес, порядочность и верность слову.

На сайте «Дона» картинка кабриолета уже висела. Цифры продаж – явно завышенные в рекламных целях – оптимизма не внушали.

– Нас не догонят, – пропел я, перебирая возможные концепции ролика. – Скорость выше, чем скорость пули… Глупость, конечно, но может сработать… Он быстрый, этот кабриолет?

– В пределах разумного.

– Экономичный?

– Естественно, он потребляет меньше топлива, чем броневик.

– Словом, они просто обрезали крышу старой модели «Дона». И хотят посадить рядом с водителем стрелка.

– Примерно так.

– А нам нужно это продать.

– Точно, – улыбнулась Анечка. – Ты наконец проснулся.

– Поехали на завод. Нужно увидеть новый автомобиль. Почувствовать его.

– Скутер внизу.

Я надел рубашку и брюки, и мы вышли во двор. По улице спешили дружелюбные прохожие. Бабуля, согнувшаяся едва ли не пополам под весом армейского гранатомета, хитро улыбалась своим мыслям и семенила, семенила куда-то. Не иначе, несла продавать не такой актуальный теперь агрегат. Ведь не для самообороны она его таскает? У этой бабки, скорее всего, финка в кармане – а гранатомет просто по наследству достался. Да и кто на нее, старую, станет нападать?

– В кабриолете удобно подвозить бабок с пушками, – на ходу предлагал я. – Бабки в кабриолете – с горой. Лишь бы ветром не унесло…

– Отстой, – констатировала Аня. – Креатив ниже плинтуса.

– Да я и сам знаю. Но надо же с чего-то начинать?

– Гора бабок – это о деньгах? Неплохая картинка – сетка, а под ней радужные бумажки. Полный кабриолет. «Мы экономим вам деньги».

– И рискуем вашей жизнью, – продолжил я. – Красивый кадр – пуля попадает в голову водителя, деньги окрашиваются кровью…

– Мы снимаем ролик для «Дона», а не для «Урала». Антирекламой займемся потом.

Скутер тихо затарахтел, мы покатились по улице. Вокруг было спокойно и благостно, и я засунул револьвер за ремень. Даже с такой красивой девчонкой на маломощном скутере сейчас можно почти ничего не опасаться. Дикарей перестреляли в первые два года. Сейчас остались адекватные люди.

Заброшенных домов все еще хватало, но люди постепенно возвращались в центр. Рыли колодцы на перекрестках, а кое-где и водопровод восстанавливали. Выше девятых этажей вода пока не доходила, ну так и внизу места хватает…

Навстречу нам на роликах катился белокурый паренек – лет двенадцати, без родителей и без оружия. И правда, чего ему бояться? Насолить кому-то он вряд ли успел. Подонок, который захочет обидеть малыша, найдется сейчас редко, да и оружие в этом случае не поможет – парень ведь все равно стреляет не так точно и быстро, как взрослый.

Благодушие редко бывает полезно. Я почти убедил себя в том, что мы стали жить без гнета и практически без опаски, – и не заметил, что в тупике за кондитерским магазином здоровенный бритый детина тащит в машину с тонированными стеклами девчонку лет десяти. Схватил за длинную темную косу и волочет…

– Подонок! – закричала Аня, резко разворачивая скутер. Я едва не свалился с сиденья. Еще миг – и девушка сорвала с плеча автомат, прицелилась в детину: – А ну, брось ее, а то пожалеешь!

– Да это сестра моя… Не слушается, – вякнул тот.

Заплаканная девчонка смотрела на нас умоляющими глазами.

– Спросите вот у нее, – продолжал гнуть свою линию негодяй.

Я вырвал из-за ремня револьвер, взял детину на прицел и коротко бросил Ане:

– Нож.

Подонок прикрывался девочкой, приставив к ее спине нож. Или даже пистолет. Хотя пистолет держат немного по-другому.

– Ты один? – крикнула Аня.

– С друзьями. Проваливайте отсюда, – ощерился детина.

Лучше бы он этого не говорил. Аня ударила из автомата по стеклам старенького «Шевроле». Три секунды – и мы убедились, что в машине никого нет. После первого же выстрела девушки я был вынужден нажать на спусковой крючок револьвера. Дрогни у подонка рука – ранил бы ребенка.

Девчушка даже не кричала – отползла от убитого в сторону, привалилась к стене.

– Не бойся, мы тебе поможем. Отведем домой, – пообещала Аня.

– Я не пойду, – прошептала девочка. – Вдруг и вы такие же?

– Мы же на скутере, – улыбнулась Анечка. – На скутере все видно. Правда?

– На скутере все видно, – улыбнулся я и пальнул в бензобак безнадежно испорченного Аниной стрельбой «Шевроле». Машина задымилась, а через минуту вспыхнула ярко и весело. Не забывая фиксировать пожар на репортерскую камеру в кепке, я ободряюще улыбался девочке. Аня гладила ее по волосам, успокаивала. Не только злые люди есть на свете.

Дым от сгоревшей машины поднимался к небу густым столбом. Он казался мне почти сладким – этот дым был как раз тем, что нам нужно! В сознании четко сложилась картинка нужного «Дону» ролика.

Леночку мы отвезли к родителям – она с трудом поместилась на скутер, но ведь на скутере и правда ехать совсем не страшно. А уже к вечеру я, используя так кстати подвернувшиеся кадры горящего «Шевроле» – впрочем, я преобразовал автомобиль в респектабельный «Бентли», – сделал прекрасный имиджевый ролик для кабриолета.

«Честным людям нечего скрывать. Порядочным людям не от кого прятаться. Вас достанут и в броневике – если ваша совесть запятнана. Выбор хорошего человека – кабриолет».

Впрочем, пулеметную турель я в ролик вставил. Добро должно быть с кулаками. И с деньгами. Потому что без денег и сейчас никуда. Женщины, даже такие замечательные, как Анечка, по-прежнему любят рестораны, а не быстрорастворимый кофе с запахом пороховой гари.

После того как ролик был размещен в Сети, продажи кабриолета возросли втрое. И мы с Аней получили свой автомобиль. Взяли натурой, а не деньгами. Не всё ведь ездить на скутере – с него очень неудобно стрелять. Трясет.

Первыми в глаза любому прибывающему в Урук бросаются горгульи.

Чудовищные гранитные твари распростерли крылья над причальными воротами, а из-за того, что они находились под днищем города, казалось, что горгульи несут гладкую черную черепаху купола Урука на своих спинах. На самом деле, если приглядеться повнимательней, можно разглядеть тонкие нити, убегающие в небо от окраин. Именно они удерживают город над бесконечным океаном.

Чилдерман оперся на перила прогулочной палубы «Могола», рассматривая горгулий. Шквальный ветер, вырывающийся из-под города, нещадно трепал его широкополую шляпу и просторный плащ. Он с огромным удовольствием сдул бы в океан и покоящийся у ног Чилдермана саквояж, но тот оказался слишком тяжел для своего размера. Бесчисленное количество багажных наклеек на нем убедительно свидетельствовало, что саквояж и его хозяин регулярно пускались в путешествия между ковчегами.

Команда «Могола» по мере приближения к массивному диску Урука засуетилась, стравливая газ из баллонов воздушного корабля. Капитан, очевидно, просчитался с высотой и ветром, и теперь, вместо того