Сокровища, если, конечно, они вообще существуют, найдутся, и тогда он наложит на них лапу. А Черкес останется с носом. Хазар растянул губы в презрительной усмешке. Его и без того узкие глаза превратились в щелочки.

Протянув руку к столу, он нажал на спрятанную под столешницей кнопку.

В каюту почти мгновенно вошел Миша.

– Позови профессора, Михаил, – попросил он телохранителя.

Тот молча кивнул и вышел за дверь. Вскоре дверь снова распахнулась, и на пороге, каммингсе, как он называется на море, возникла сутулая фигура Арсения Адольфовича.

– Садись, Адольф, – Хазар показал на свободное кресло. – Давай коньячку выпьем. Возьми там себе рюмку. – Он махнул в сторону шкафа.

Профессор достал себе пузатую коньячную рюмку и устроился в кресле.

Хазар наклонился к столу и налил ему.

– А что, Адольф? – После того как они выпили, Хазар снова сузил глаза. – Эта казна Митридата, она действительно существует?

– Точными сведениями на этот счет история не располагает, – уклончиво ответил профессор.

– А чем она вообще располагает, твоя история?

– Эдуард Васильевич, – официальным тоном заявил профессор, – вы не могли бы разговаривать со мной в другом тоне?

– Чего, чего? – Хазар округлил глаза.

– Я попросил бы более вежливого к себе обращения, – выдавил профессор.

– Ты чего это загоняешься, Адольф? – Хазар даже привстал с кресла и поставил рюмку на стол. – Не забывай, кто тебе дает работу и кормит тебя. А разговариваю я с тобой так, как ты того заслуживаешь.

Думаешь, я не знаю, что ты прикарманиваешь мои находки с раскопов?

Я закрываю глаза на твои шашни с секретаршей, которая отсасывает у тебя, и я еще должен с тобой вежливо базарить? Да ты меня обкрадываешь прямо на глазах!

У профессора отвисла челюсть. Он и предположить не мог, что Хазару известно о его коллекции. А он, оказывается, все знает! И про секретаршу тоже. Это было ужасно!

– Это достояние нашей страны, – пробормотал профессор.

– Кончай, Адольф, – поморщился от раздражения Хазар, – нечего из себя целку-то строить. Я пока еще из ума не выжил. Мозги будешь компостировать кому-нибудь другому, понял?

Арсений Адольфович вяло кивнул.

– Вот так-то, – Хазар вновь наполнил обе рюмки. – Ты, Адольф, не юли и будешь жить как у Христа за пазухой, – нравоучительно добавил Хазар. – Знаешь, зачем я тебя взял с собой?

Профессор отрицательно помотал головой.

– Тут у одного поца малява появилась, – начал Хазар. – Говорят, что отправлена самому Митридату.

– Эвпатору? – профессор вытянулся в струнку.

– Митридату, я тебе говорю, – повысил голос Хазар, досадуя на непонятливость профессора. – Малява на свинцовой пластинке, – пояснил он. – Как ты считаешь, может такое быть в натуре?

– В принципе? – переспросил профессор.

– В натуре, в принципе, – кивнул Хазар. – Так может или нет?

– Если это действительно так и такой документ существует на самом деле, то это редчайшее событие. Для того чтобы подтвердить его подлинность, нужно провести тщательную экспертизу, – волнуясь как мальчишка, заявил профессор. – Необходим спектральный анализ, хорошо бы провести проверку на радиоактивность...

– Ну ты загнул, Адольф, – усмехнулся Хазар. – А на глаз не можешь?

– Могу, – вздохнул профессор, – но не гарантирую.

А где эта пластина? – напряженно глядя на Хазара, спросил он.

– У Кеши, – Хазар кинул взгляд на дисплей, – у одного ныряльщика. Да ты его, наверное, видел, когда он из дома этих родственничков убегал.

– Но где он ее нашел? – не выдержал профессор.

– Откуда я знаю? – Хазар поднял рюмку, сделал маленький глоток и положил на язык дольку лимона. – Но у меня есть один фраер, который может мне эту пластину добыть. Ты сможешь ее прочитать?

– Прочитать? На древнегреческом?

– Не знаю, на каком они там писали.

– Древнегреческий я хорошо знаю, – сглотнул слюну профессор. – Когда будет послание?

– Я должен быть уверен, что ты переведешь все правильно, а не будешь крутить мне мозги.

– Ну что вы, Эдуард Васильевич, как можно?

– Можно, можно, – лениво махнул рукой Хазар. – Ладно, иди. – Он безапелляционно показал на дверь. – Завтра перетрем все подробнее.

Профессор послушно поднялся с кресла и поплелся к выходу. Перед самым его носом дверь распахнулась, и в каюту заглянул Ник.

– Шеф, – он показал назад большим пальцем, – там капитан говорит, шторм усиливается, нужно с якоря сниматься.

– Пусть снимается, – согласился Хазар, – только далеко от этого места не отходит.

Около восьми вечера, основательно поплутав по размокшим дорогам и бездорожью, Иннокентий, Галина, Валентин и Юрка достигли берегов неведомой им реки. Она была вспученной от дождя, серой, бурливой и враждебной.

Создавалось впечатление, что она течет с самих небес. Ее русло проходило меж двух скатистых подъемов, а гора, с которой в безудержном потоке свергалась ее кипучая, пузырящаяся лента, оставалась спрятанной в густой мгле цвета голубиного крыла. Русло преграждали огромные валуны, по берегам лепился зеленый кустарник. Вспененная вода, кипя белым бешенством – как будто она только и делала, что протестовала против сковывавшего ее произвола гор – на чуть более пологом участке, к которому как раз и вышли путешественники, стелилась быстрой пенной стремниной, словно принявший горизонтальное положение распластанный водопад. А спускаясь ниже, одевалась серой поволокой. Было непонятно, падает ли дождь с неба, или это река посылает вверх разгневанную энергию своих струй.

– И как нам туда перебраться? – Валентин глотал дождь. – Нужно быть сумасшедшим или каскадером.

– Река-то, видно, неглубокая, – сказал Иннокентий, всматриваясь в бурлящую воду. – К тому же есть валуны.

– А если не удержишься? – продолжал Валентин. – Как попрет – костей не сосчитаешь...

– Да что костей, – подхватил Юрка, – захлебнешься вмиг.

– Впечатление, что она неглубокая, может быть обманчивым.

– Конечно, – согласился неохотно Иннокентий, – из-за ливня она вспухла...

Он вопросительно посмотрел на Галину, потом перевел взгляд на Юрку и Валентина.

– Но вечно же торчать мы здесь не можем! – воскликнула девушка.

– Надо рискнуть, – просветлело лицо Иннокентия, – тем более у нас есть веревка.

Юрка снял рюкзак, поставил его на скользкие камни.

– А ведь еще пара дней такого дождичка – и нас ждет настоящее наводнение! – покачал он головой.

– Тем более нельзя медлить, – решительно произнес Иннокентий.

– Единственный плюс во всей этой чертовщине, – улыбнулась Галина, – что нас не будут по такой погоде искать.

– А это немаловажно, – энергично сказал Иннокентий. – Я пойду первым, кину веревку. Ты, Юрка, будешь держать тот конец, а Валька с Галиной будут перебираться, крепко за нее держась. Все понятно?

– Нет, это самоубийство, – покачал головой Валентин. – Видно же, что река поднялась! Ты что, плыть вздумал и нас за собой тащить? Ты-то, может, и выплывешь, ты – профессионал, а мы точно утонем. Зачем