неспокойное, предпочитаю быть ко всему готовым. Да и охраной себя обременять тоже не очень хочется. Тупые ведь они все, дурни.

Валентин с опаской взял в руки оружие. «Глок» весил гораздо меньше обычных пистолетов и, насколько он знал, обладал меньшей отдачей при стрельбе. Его боезапас составляли целых семнадцать патронов, что было куда более удобно, чем у других пистолетов.

– А ты чего так напрягся или обращаться с ним не умеешь? – задорно полюбопытствовал Руслан Владимирович. – Вот уж ни за что не поверю, что настоящий мужчина боится пушки.

– Я не боюсь, просто не доверяю я этим штукам. – Грачев покрутил «глок» в руке. – Ведь если есть оружие, оно обязательно должно выстрелить. А насилие порождает насилие.

– Ну так ведь во многих случаях оно оправдано, – как-то интригующе хитро заметил тот и, сев за руль, захлопнул дверцу.

Валентин тоже сел, припоминая предупреждения друзей относительно какой-то проверки, и немного напрягся. Стало очевидно, что все должно было произойти именно сегодня. Как бы не оплошать.

«Кружечки пива» закончились далеко за полночь, причем если изначально речь и шла о пиве, то впоследствии о нем и не вспоминалось. Антипов все время заказывал коньяк, причем весьма хороший, как мог судить Валентин по плавающим силуэтам у него перед глазами. Отказаться от выпивки было почти невозможно, Руслан грозил обидеться, ворчал по поводу нежелания укрепить дружбу, поддержать компанию и так далее в том же духе. Одним словом, и самого себя, и Валентина он накачал до крайней точки. И, кажется, сегодня и не думал с этим завязывать.

– Лично я считаю, – язык у Руслана уже вовсю заплетался, – что журналист должен быть... э-ээ... лично заи... заинтересован в качестве своей работы и-и... творчески, да, твор-ррчески подходить к ее подготовке и проведению. У него, – Антипов ткнул вилкой в овощную нарезку, стоящую по центру стола, и, подцепив тонюсенький кусочек огурца, замахал им перед собственным лицом, – должен быть охотничий азарт, как будто он охотится не за человеком, а за хищником. Хищ-щником! Ты меня понимаешь?

Валентин кивнул, хотя до него смутно долетал смысл всего сказанного. В голове варилась какая-то каша, свойственная, наверное, большинству непьющих людей, которые вдруг однажды решают как следует надраться. Ощущения были не из приятных. В животе что-то бурчало, руки-ноги не слушались, взгляд не фокусировался на том, на чем нужно. Так и до белой горячки недалеко. А Руслан все продолжал разглагольствовать.

Вскоре под все эти байки о работе журналиста Валентин начал подремывать, лишь изредка размыкая веки и чисто механически кивая. Антипов, по-видимому, тоже утомился и, замолчав, уставился в сторону сцены, где с самого их прихода выплясывали какие-то шваброподобные девахи с силиконовыми сиськами. Сидел он так долго, периодически отвлекаясь от зрелища только для того, чтобы глянуть на часы. Потом вдруг встряхнулся и стал расталкивать Валентина.

– Все, брат, пора нам. Д-домой надо!

Грачев согласно кивнул, не имея при этом никакого желания подниматься с удобного стула. Но сделать это все же пришлось, и вот они уже, виляя от стола к столу и едва их не опрокидывая, поплыли в направлении двери.

С трудом вывалившись из питейного заведения, мужчины в обнимку, отскакивая то от одной стены, то от другой, словно баскетбольные мячи, доползли до машины. Когда же Антипов велел в нее загружаться, Валентин вяло попытался отговорить его от поездки по городу в таком состоянии, но все оказалось безуспешно. То ли он был не убедителен, то ли... Короче, друг до друга им в таком состоянии было не докричаться.

– Знал бы ты, Валюха, какие я выкрутасы на этом тарантасе выписываю. Я ж, ик... асс-с-с! – Затянувшаяся «с» длинным эхом повисла где-то в воздухе, потом оборвалась громким «иком» и растворилась. – Не д-дррейфь! – попытался подбодрить его пьяный Антипов. – Доставлю без единой царапины. Диктуй адрес.

– Астраханское шоссе, – тихо произнес Валек. – Общежитие. Номер не помню.

– А и не нужен он, ик... нам.

Антипов довольно ловко вырулил с узкой улочки на основную дорогу и, врубив на всю громкость музыку, покачивая головой в такт мелодии, понесся, как морской ураган навстречу пустынной буре. Будь Валентин трезвее, он непременно бы испугался, но сейчас собственное дальнейшее существование волновало его мало. Он хотел только одного – спать.

Машина мчалась по дороге. Грачев не следил за направлением пути, тем более что всматриваться в смутно различимый пейзаж за тонированными стеклами было сложно. Он просто клевал носом, мечтая поскорее оказаться в мягкой постельке. Тело пребывало в расслабленности, мысли в тумане.

Внезапно раздался рев тормозов, машина резко остановилась, и Валентин припечатался лицом к лобовому стеклу. Стекло оказалось крепким и даже не треснуло в отличие от головы Грачева, которому показалось, что она, словно арбуз, раскололась на две части. Он даже не сразу понял, что стряслось, и, оторвав физиономию от стекла, с удивлением повернул ее к Антипову.

А тот, даже не видя этого, раздраженно ударил рукой по рулю, в порыве страсти выпалив:

– Ссука! Пидор безглазый, куда прешь!

Спешно выскочив из машины, он принялся активно размахивать руками и что-то орать. Валентин встряхнулся и сосредоточенно посмотрел вперед. Прямо напротив их машины стояла еще одна, чуть более яркая, а рядом с ней, судя по всему, ее хозяин. И он также был не в восторге от случившегося. Похоже, что кто-то кого-то то ли подрезал, то ли черканул – именно этот момент Валентин благополучно проспал, а потому всех тонкостей ситуации не знал.

С каждой минутой возмущение водителей становилось все более громким и уже отчетливо раздавалось и в салоне. Скандал разгорался и не думал утихать, тем более что оба водилы оказались изрядно пьяны. Желая поскорее все уладить и продолжить поездку, Грачев не спеша приоткрыл дверь со своей стороны и тоже вышел из машины. Перед глазами вновь все поплыло, и ему потребовалось несколько минут, чтобы окончательно собраться. Когда же он сумел справиться с собственным организмом, ему удалось рассмотреть хозяина второй машины. Каково же было его удивление, когда он вдруг осознал, что этот человек ему хорошо знаком. Валентин даже рот открыл и так и замер, созерцая громкоголосый поединок двух друзей зеленого змия. Каждый старался вопить сильнее другого, видимо, надеясь запугать супостата уже одной только мощью своего голоса, да только где им до Ашота Ваграмовича – слабаки.

– Греби к параше, фуфел ржавый, – вопил Антипов, раздраженно пиная колесо преградившей ему дорогу машины. – Уматывай, пока я тебе все рога не поотшибал.

– Сами тащитесь отсюда к чертям собачьим, – не менее яростно откликнулся на это другой, в котором Валентин узнал того самого Пруткова, за которым весь день сегодня вел наблюдение. – И язык свой паршивый свяжи трубочкой и в задний проход засунь. Ты покойник, урод!

– Это ты мне так сказал? Это ты меня сейчас послал? – Антипов было двинулся на обидчика, но в руках последнего внезапно появился пистолет. Это заставило его замереть и остановиться.

– Ну что, что?... – радовался тот. – Обделался? Ну давай, сунься, червяк тифозный. Я тебе мозги-то до задней точки протолкну, уродец.

– Э, э, мужики, вы чего тут за сыр-бор устроили, – подал наконец голос Валентин. – Ты пушку-то убери, не на стрельбище. Тоже мне, проблема, черканули его. Загонишь в ремонт, завтра будет как новая.

– А это чмо еще чего там вякает? – озлобленно покосился на Грачева грубиян. – Те чего, тоже мозги почесать изнутри захотелось? Так я вам сейчас обоим устрою...

– А ты не угрожай, не боюсь я тебя, – гордо выпятил грудь колесом Антипов. – Думаешь, ты один такой крутой перец? Да ты лох педальный. Крутые братки на таких консервных банках не ездят, пидор.

– Че-его?

Оскорбленный окончательно разозлился, побагровел и решительно нацелил пушку на нового начальника Грачева.

– Не сметь! – взревел, в свою очередь, теперь и Грачев, понимая, что тот может выстрелить, и выхватил из-за пояса презентованный ранее «глок». Рука с пистолетом в считаные минуты взметнулась в воздух, зависла, нацеленная на мужчину, и в ту же минуту прогремел выстрел.

Гулкое эхо прокатилось по округе. Лицо Пруткова странно исказилось, глаза застыли в страшном