– Принесите чаю горячего две чашки, быстро, – скомандовал Васильев приведшим Батю вертухаям. Они скрылись за дверью, а начальник лагеря открыл ящик стола и вытащил большую коробку шоколадных конфет и пачку печенья.

– Ешь, – предложил он, открывая коробку.

Смотрящий даже не пошевелился. Брать еду, кроме законной пайки, из рук мента было западло.

– Что, не будешь? – искренне удивился начальник. – Ты что, Батя! Ты ж на скелет похож! Ешь!

– Западло, – коротко ответил смотрящий. – Ты же знаешь наши законы, начальник. И за чаем ты своих шестерок зря послал.

– Ладно тебе! Ты почти две недели в ШИЗО сидел! И никто тебя сейчас не увидит!

Батя промолчал.

– Ладно, чаю не будешь, может, тебе спирта налить? Согреешься... – Васильев натянуто улыбнулся. Он предлагал Бате еду и прочее без какой-то конкретной цели, просто чтобы наладить с блатарем контакт. И совершенно не ожидал, что истощенный старик откажется.

– Не ломай комедию, гражданин начальник, – спокойно ответил Батя. – Говори лучше, что надо. Не просто ж так ты среди ночи встал и меня сюда приволочь приказал.

– Как будто сам не понимаешь! – резко ответил Васильев. Но тут же, вспомнив, что ситуация не самая подходящая, сбавил тон. – Ты наверняка уже в курсе, что твои кореша взбунтовались.

– И что?

– Как – что? Успокой их. Ты единственный, кого они послушаются. Пусть расходятся по баракам. А того вертухая, который с вышки огонь открыл, я своими руками – слово офицера! – Васильев схватился за пустую кобуру.

– С чего ты взял, что они меня послушаются?

– Как с чего? Ты же смотрящий! Да не только по этой зоне – по всей области! И авторитет у тебя такой, что никто против не пойдет! Батя, – самым проникновенным голосом, на какой только был способен, сказал Васильев, – я обещаю: если люди разойдутся по баракам, никто их не тронет. А насчет «сук», которых они перемочили... Я по документам оформлю, что у них между собой драка была. Только пусть заложника отпустят!

– А они что, заложника взяли? – Первый раз за весь разговор Батя слегка улыбнулся. – Молодцы, пацаны! Не ожидал!

Васильев мысленно обругал себя последними словами: надо же было так проговориться! Но тут же решил сделать хорошую мину при плохой игре:

– Видишь, Батя, я с тобой полностью откровенен. Давай на мировую – конфликт и вам невыгоден, и мне.

– Где ж ты раньше был такой умный, гражданин начальник, – хмыкнул Батя. – Поздно теперь. Не надо было выпускать джинна из бутылки. Я тебя честно предупреждал. Ты ведь «грузняк» получить хотел?

– Ну? – напряженно отозвался Васильев.

– Получишь. Только в такой форме, что о-о-очень об этом пожалеешь.

Дверь открылась, и на пороге кабинета появился вертухай с двумя чашками чаю. Он поставил их на стол и, повинуясь жесту Васильева, тут же вышел.

– Ну, ты чаю не хочешь, а я попью, – с показной беззаботностью сказал «хозяин», придвигая к себе одну из чашек и делая маленький глоток. При этом он исподлобья наблюдал за Батей – ну не из железа же он сделан, этот проклятый блатарь! Не может он сейчас не хотеть выпить горячего и съесть что-нибудь калорийное, не может не бояться возвращения в ШИЗО! Но Батя, казалось, вообще не смотрел на Васильева, он опустил глаза и сидел так, словно был в комнате один.

Медленно, напоказ сжевав печенье из пачки и запив его чаем, Васильев снова заговорил:

– Батя, я же знаю: ты – умный человек. Ты прекрасно понимаешь, что я ведь тоже могу кое-какие меры принять. Лучше бы нам с тобой договориться, но если нет... У меня и другой выход есть. Я могу вызвать спецназ внутренних войск из Магадана. Не буду врать – я не хочу этого делать. Но посуди сам: я в этом случае максимум вылечу в отставку, а что с твоими корешами будет? Ты понимаешь, спецназ есть спецназ, им по фигу. Будет кровь, невинные жертвы. А ведь арестантов ждут дома мамы, дети и жены. Если не дождутся, это будет на твоей совести! Ты же знаешь, я могу это устроить!

Васильев умело давил на эмоции, но Батя был опытен. По многим мелким признакам он видел, что «хозяин« боится. А когда противник боится, это значит, что выигрыш уже твой.

– Давай сделаем так, – задумчиво сказал Батя. – Ты обещаешь, что никаких войск тут не будет. А я постараюсь развести рамсы краями. Только края будут ближе ко мне, чем к тебе.

Фраза эта была сказана с явным подтекстом, однако Васильев этого не заметил.

– Ладно. Ночь досидишь, а утром я тебя выпущу, – ответил он. – Сидеть будешь не в ШИЗО, не беспокойся. Заодно и отогреешься.

Васильев вызвал конвой, отдал вертухаям приказ, и Батю увели. А Васильев оперся подбородком о сцепленные в замок руки и снова задумался. В его решении не отпускать Батю прямо сейчас, а придержать до утра не все было так просто. Васильев очень не хотел лишаться ценного пленника и старался по возможности оттянуть этот момент. Тем более что туманное обещание смотрящего – дело не очень-то надежное. А если его отпустить, то зэки получат умного, хитрого и пользующегося среди них непререкаемым авторитетом вождя – это факт.

«Посмотрим, что к утру будет, – подумал он. – Может, зэки что новое скажут – или Еременцев с ними как-нибудь договорится, или сами что решат. Им ведь там, кроме всего прочего, еще и жрать нечего. Оголодают – поумнеют. Эх, елки-палки... Вот влип я. Может, не мучиться, а просто вызвать войска из Магадана, и пусть эти блатари с ними разбираются?»

В северных городах аэропорты очень напоминают железнодорожные вокзалы европейской части России. На материке основной вид транспорта для собравшихся ехать в другой населенный пункт – поезд, на севере – самолет. На большей части северо-востока страны железнодорожных линий просто не проложено – это невыгодно. Сложности работы по прокладке путей плюс постоянные снегопады, продолжающиеся большую часть года, – все это делает железную дорогу нерентабельной. И место поездов занимают самолеты или вертолеты. Заработки на севере вполне позволяют даже не самым обеспеченным людям пользоваться услугами воздушного транспорта, если нужно поехать куда-нибудь дальше, чем в расположенный километрах в сорока ближайший поселок.

Не стал исключением из общего правила и магаданский аэропорт. С утра до вечера его заполняла шумная разномастная толпа, состоящая из старателей, зимовщиков, бывших зэков, отправляющихся на материк, нефтяников, промысловиков, геологов и прочей публики. У входа на летное поле на корточках сидело полтора десятка молодых ребят в камуфляжных куртках и штанах, и кряжистый черноусый мужик лет тридцати, сержант погранвойск, сопровождал по домам комиссованных по состоянию здоровья моряков Северного пограничного флота.

Недалеко от них устроилась небольшая компания геологов – эти, наоборот, только что прилетели в Магадан и теперь дожидались вертолета, который должен был доставить их на место работы. Рядом с геологами лежала, опустив голову на передние лапы, крупная серая собака, по виду которой было ясно, что какой-то не очень дальний ее предок был волком. Намордника на собаке не было, но никого из окружающих это не смущало. Все знали, что у геологов собаки всегда умные, зря никого не тронут.

Чуть в стороне прогуливались трое ментов, внимательно присматривающихся ко всем появляющимся рядом с летным полем людям. Это был усиленный наряд ППС, в задачу которого входило отслеживать, не появился ли в аэропорту кто-нибудь из длинного списка находящихся в розыске преступников или беглых зэков. В общем, магаданский аэропорт ничуть не напоминал своих чистых и ухоженных европейских собратьев. Было в нем что-то, неуловимо напоминающее шумный азиатский рынок, с поправкой на то, что тут ничего не продавали. Ну и на погоду, естественно. Минус двадцать пять. Для Магадана это совершенно нормальная температура воздуха в октябре.

– Произвел посадку самолет «Ил-86», прибывший из Москвы, выход пассажиров через второй терминал... – разнесся над аэропортом громкий голос диктора, не слишком разборчивый из-за плохих динамиков. Большинство ожидающих не обратило на сообщение никакого внимания. Только несколько человек куда-то заторопились – видимо, встречать.