разве что акрид не ели...

Мысли о Стрелке отвлекли отца Василия от собственных невеселых дум. Кобыла у него была что надо: ласковая, красивая и жутко хитрая, если не сказать пройдошливая. «Завтра ее и заберу! – решил священник. – Хватит бедной животине по чужим дворам мыкаться да на куркулей горбатиться! Только надо сообразить, куда сено сгрузить да кто навоз будет убирать... Ладно, Алексий поможет!»

Но следующие дни оказались настолько насыщенными, что Алексию пришлось заниматься не только кобылой. Само собой, отцу Василию пришлось идти объясняться с Медведевым, и только полная абсурдность предположения, что священник хотел зарубить главу администрации пожарным топором, заставила Медведева почесать в затылке и не торопиться с поспешными обвинениями. И можно сказать, что вопрос повис в воздухе... Само собой, что чуть позже отец Василий навестил в больнице Веру, и, само собой, он обошел наименее стойких своих прихожан в тщетной попытке разобраться, что происходит. Но, похоже, что ничего изменить он уже не мог.

«Дети Духа» сделали ход ферзем. Директора подчиненных им фирм во всеуслышание объявили, что намерены сделать всех своих единоверцев партнерами по бизнесу и выдать каждому свой пакет акций. И для Усть-Кудеяра это было как взрыв бомбы: никто и никогда не делал горожанам таких подарков. И это было только начало. Как следствие, все владельцы акций стали совладельцами предприятий с правом на участие в прибылях, и это совершенно перевернуло представление местных жителей о мироустройстве. Впервые они увидели, что могут иметь кое-что кроме прожиточного минимума. Люди не могли в это поверить, и тем не менее все это было правдой.

Буквально через три-четыре дня после этого своего решения фирмы секты стали фактическими законодателями мнений. Теперь даже Медведев, случись ему разойтись в своей оценке с сектантами, мало что мог сделать: уж слишком поднялся авторитет сектантов. Но и Медведева, похоже, устраивало все, что делали «Дети Духа».

Отец Василий звонил в секретариат патриархии, отыскал двух старых своих семинарских друзей и позвонил даже отцу Михаилу, но никто ничего советовать ему не хотел. Вроде бы как все были на его стороне, но давно погрязшие в мелких чиновничьих заботах святые отцы не хотели рисковать ничем, а любой скандал с сектой грозил обрести политические черты. И не исключено, что с международным оттенком.

– У вас же есть против них оружие, – усмехнулся в телефонную трубку отец Михаил.

– Слово божие? – спросил отец Василий.

– Вы на удивление догадливы... – с абсолютно неуместным для служителя православной церкви оскорбительным ядовитым оттенком хмыкнул далеко не глупый отец Михаил.

Вот, в общем, и все, что посоветовали усть-кудеярскому священнику. Но отец Василий не сдавался. Он ходил к прихожанам на дом, ежедневно навещал в больнице прихворнувших усть-кудеярских старушек, начал появляться в когда-то организованной с его помощью для детишек секции самбо, попытался найти спонсоров для хоть какой-нибудь благотворительной акции. Но все без толку: в широких народных массах управлялись и без него, а бизнесмены были озабочены только одним: как не оказаться на обочине жизни и вложить свободные денежки в сверхприбыльные сектантские проекты. В такой ситуации и прочел он в местном «Вестнике» об организуемом администрацией района народном гулянье.

С его точки зрения, акция была совершенно бессмысленной, и лучше бы глава района сэкономил деньги на Масленицу. Но священник знал: Медведеву здесь никто не указ. И уж тем более священник бы и не подумал идти на это, с позволения сказать, «торжество»... Если бы не медведевский помощник Вася Жуков – этот черта лысого уговорит.

Вася приперся к нему в половине двенадцатого ночи со слезной просьбой на один только день уступить Стрелку – покатать местных ребятишек на санях.

– У вас в районе что, своих лошадей нет? – не мог поверить отец Василий.

– Только по фермерским хозяйствам, ваше благословение! – бил себя в грудь Вася. – А они знаете какие жуки! Без своей выгоды шагу не ступят!

Уж кому бы это говорить, да только не Васе: выбил-таки он Стрелку у попа, хотя и с обязательством приставить к немолодой уже лошади понимающего человека. И понятно, что на следующий день, уже в обед, отец Василий побежал на праздник: смотреть, не обижают ли его любимую животину.

Он должен был сразу признать: Медведев постарался на славу. Был и бег в мешках, и бесконечная пальба дешевой китайской пиротехники, и облитые водой деревянные горки, и купание моржей, на халяву пристроившихся к тщательно оформленной православными христианами крещенской проруби, и огромное количество напитков, большей частью слабоалкогольных... но главное, был грамотно заведенный народ. Люди смеялись, живыми, истошно визжащими цепями съезжали с горок, бегали в мешках, пили пиво и тоник, а заодно пополняли карманы торговцев, а значит, и казну.

Священник обошел торжество, нашел свою кобылу и – не удержался – подошел и ласково потрепал ее за холку. Хитрющая животина, понятное дело, сразу просекла, в чем дело, заупрямилась и теперь, иначе как с хозяином, детишек возить не хотела. Отец Василий вздохнул и полез в сани.

– Ну и подлючая у вас кобыла! – не подумавши, в сердцах кинул уже изрядно наклюкавшийся извозчик и, с ходу заработав подзатыльник, обиженно хлюпнул носом. – Напрасно вы так, батюшка... я к тому говорю, что умная эта ваша Стрелка – на драном мерине к ней не подъедешь и вообще хрен чем купишь!

– Вот это другой разговор, – примирительно закивал отец Василий. – Не утаю: умная кобыла, толковая... можно сказать, другой такой во всем свете не сыщешь...

Сзади вопила от восторга не знающая, несмотря на близость к совхозам, что такое нормальная деревенская жизнь, усть-кудеярская ребятня, а священник чинно, важно осматривал окрестности, возвышаясь над толпой, как член Политбюро над первомайской демонстрацией.

– Смотри-ка! – выкрикнул извозчик. – Никак наши шанхайские с кем-то машутся!

Отец Василий вгляделся. Точно! Машутся не машутся, а кого-то невдалеке задирали, и сдавалось ему, что он увидел до боли знакомую фигуру.

– Давай к ним! – жестко распорядился он и уже через пару минут, не дожидаясь, пока сани подъедут ближе, спрыгнул и помчался сквозь толпу.

– Ну, че, слабо?! – истошно орал какой-то пьяненький мужичок. – Думаете, Маконю затромбили, так и мужиков не осталось?! Ну! Кто на меня?! Козлы драные!

Священник пробился ближе. Так и есть: местная «хулиганка», кажется, шанхайская, снова задирала сектантов. «А вот этого ты, Медведев, не учел!» – подумал он и понял, что скоро ему снова придется эту публику разнимать: мужики с обеих сторон были уже под изрядным градусом.

– А кто тебе сказал, что ты мужик?! – дерзко ответили с «той стороны».

– А у него в паспорте написано! – загоготал кто-то в поддержку.

– Да наши ваших всегда имели и всегда будут иметь! – гордо заявил мужичок и сорвал шапку с головы.

Народ засмеялся: мужик оказался лысым, как колено.

– Ты сперва лысину для страху сапожным кремом начисть! – загоготали над ним.

– Да я вас и так поимею! – не сдавался лысый.

Народ стронулся, зашевелился, как вдруг отец Василий увидел того, кого искал. Костолицый уже пробился в первые ряды и теперь жестко и последовательно успокаивал свою паству. И в этот самый миг отец Василий понял, что именно должен сделать! Прямо сейчас! Не откладывая ни на миг!

Он решительно раздвинул мужиков плечами и пружинящим шагом вышел на инстинктивно образованное противными сторонами пустое, «пограничное», пространство.

– Тихо, православные! – поднял он руку.

Шанхайские недоуменно переглянулись.

– А тебе, брат, спасибо! – кивнул он лысому. – Теперь можешь идти!

– Чего? – не понял лысый.

– Православные! – Священник поднял обе руки вверх и, картинно выбрасывая носки сапожек вперед, прошелся по кругу. – Мы – люди мирные! Сами никого не задираем, но и себя в обиду не даем!

Народ недоуменно загудел: к чему клонит поп, было неясно.