пороге стоял человек в белой рубашке. Уэсли выстрелил ему в грудь и, перешагнув через упавший труп, вбежал в барак, стреляя наугад в темноту. Он не догадался, что на фоне раскрытой двери его было хорошо видно. Отсвет разгоравшегося пожара на берегу падал на окна, на пиратов, вбегавших следом за Уэсли.
Барак наполнился криками, выстрелами. Уэсли закричал, чтобы его люди зажгли свет, и в тот же момент сильный удар в голову отшвырнул его к стене. Уэсли выронил пистолет. Что происходило в темноте — он не мог разобрать. Люди дрались.
Один за другим из барака выбегали пираты и русские, и борьба продолжалась. Русские быстро пришли в себя от неожиданного выстрела Уэсли, убившего Суслина. В бараке жили раздельщики китовых туш, рабочие жиротопных печей и бондари. Вооружившись всем, что попало под руку, они отбили нападение. Пираты, быстро расстреляв патроны и ранив в темноте только двух человек, пустили в ход ножи, но русские не отступили.
Уэсли понял, что нападение не удалось, выскользнул из барака и скрылся в темноте, бросив своих матросов. Он сбился с пути и натолкнулся на небольшой домик.
…Алексеи Северов проснулся от испуганного голоса жены. Она стояла у окна и громко звала его. Красный отсвет пожарища, бушевавшего на берегу и в поселке, дрожал на ее смуглом лице. Алексей услышал далекие выстрелы: Он подбежал к окну, и на мгновение ему показалось, что он видит кошмарный сон. На берегу метались люди. Море огня заливало поселок, черную воду бухты и освещало две шхуны. Увидев их, Алексей сжал кулаки:
— Разбойники!
Через несколько секунд он был одет и с двумя пистолетами в руках выбежал из дома, приказав жене:
— Не выходи из дома. Закрой дверь на ключ!
Он побежал вниз, к берегу, мимо притаившегося Уэсли. Лиза смотрела на пожар и на бегущих людей. Когда шаги Алексея затихли в темноте, Лиза хотела закрыть дверь, как перед ней вырос Уэсли и, с силой толкнув ее в дом, захлопнул за собой дверь…
Урикан, присев с ружьем за поленницей, бил бандитов на выбор. Эвенки, разбуженные нападением, взялись за оружие. Почти у каждого порога завязывалась драка.
Пираты не ожидали такого сопротивления. Они быстро теряли свое преимущество. Оборонявшихся было больше, чем их.
Северов увидел, что от барака бегут бандиты, преследуемые полураздетыми рабочими. Алексей выстрелил в ближних к нему бегущих матросов. Один из них упал лицом на землю и больше не двинулся. Рабочие, увидев Северова, собрались около него. Только у шестерых были ружья. Алексей сказал:
— К берегу! Захватить вражеские вельботы! — Он указал на полувытащенные на песок вельботы. Около них никого не было.
Китобои бросились к ним, но их заметил кто-то из пиратов и закричал об этом своим товарищам. Среди бандитов началась паника. Обгоняя друг друга, они бежали к вельботам. Эвенки и русские начали их преследовать. Стардсон, наблюдавший с мостика за тем, что происходит на берегу, был в смятении. Он проклинал Уэсли, Дайльтона, всех. Что случится, если русские сейчас овладеют вельботами и отрежут матросам путь к шхунам? Тогда «Блэк стар» и «Орегон» станут их добычей. На каждой шхуне осталось только по два человека, да и те больные.
Стардсон облегченно вздохнул. Матросы были у вельботов, сталкивали их в воду, прыгая в них на ходу.
— Один, второй, третий… — считал Стардсон отходящие вельботы.
Вот показались двое с «Орегона». Они тащили под руки к берегу раненого, но, увидев, что вельботы отходят, бросили его и побежали к воде. Раненый пытался ползти, но сил у него не было.
— Добили бы его, ублюдки! — прошептал Стардсон. Этот раненый мог быть вылечен русскими, а потом использован как свидетель преступления.
Два вельбота были захвачены русскими. Оставшиеся на берегу пираты — их было около десятка — заметались, а затем ринулись в воду, надеясь вплавь достичь шхуны. Но только двоим удалось доплыть.
Когда первые вельботы подошли к шхунам, Стардсон увидел бегущего по берегу Уэсли, а за ним русского. Стардсон обрадовался. Он с наслаждением следил за тем, что происходило на берегу. Теперь Уэсли не выбраться.
Уэсли, воровато оглядываясь, вышел из домика. Руки у него были в крови. Он их обтер о себя и, взглянув на берег, похолодел. Вельботы с матросами отходили. Уэсли бросился бежать к ним. Его ярко осветило пламенем пожара.
Урикан, увидев его, поднял свое ружье, но курок лишь сухо щелкнул. Зарядов больше не было. Рука эвенка нащупала рукоятку ножа у пояса. Отбросив ружье, Урикан вскочил на ноги и быстро настиг врага. Тот обернулся, и эвенк узнал похитителя своей Манглы.
Кровь бросилась в голову Урикана, он взмахнул ножом, но услышал голос Северова:
— Не смей, Урикан, возьмем так!
Эвенк отшвырнул нож и протянул руки, чтобы схватить пирата. Уэсли, воспользовавшись секундами замешательства эвенка, вбежал в воду и закричал матросам:
— Подождите! Это я, Уэсли! Возьмите меня! Вернитесь!
Но в ответ послышались ругательства. Вельбот вышел из полосы света и исчез в темноте. Уэсли стоял по пояс в воде. Плавать он не умел. Сзади послышался всплеск. Уэсли обернулся в невольно попятился. К нему шел туземец, у которого он взял жену.
Урикан приближался, а Уэсли отступал, не в силах отвести свой взгляд от глаз эвенка. Вода доходила Уэсли уже до плеч, а он все продолжал пятиться. Неожиданно дно ушло из-под его ног, и Уэсли окунулся с головой, глотнув горько-соленой воды. Захлебываясь, он показался на поверхности и беспомощно забарахтался, но снова ушел в воду. Она заливала ему нос, рот, и Уэсли, пытаясь вздохнуть, глотал ее… Потом над тем местом, где он был, всплыли пузыри.
Урикан вернулся на берег и присоединился к китобоям, тушившим пожар.
Уже на рассвете, обессиленный, весь в саже, в прожженной во многих местах одежде, Алексей поднялся к своему домику. Дверь была раскрыта, и ветер швырял ее из стороны в сторону.
Алексея охватило тревожное чувство. Он вошел в коридор и крикнул:
— Лиза! Лизонька!
Никто не откликнулся. Северов вошел в кухню. Здесь все хранило следы борьбы. Табуретки были опрокинуты, сброшенная со стола посуда перебита.
— Лиза! — закричал Алексей и вбежал в столовую. Здесь также все было разбросано. — Ли… — Алексей не мог дальше говорить. В углу, на полу, в луже крови лежала его жена, неловко прижавшись головой к плечу. Платье на ней было изодрано в клочья. В боку торчал нож…
Все время перехода Олег Николаевич посвятил составлению большой и подробной докладной о положении русского китобойного промысла на Дальнем Востоке и о той борьбе, которую ведут против него иностранцы.
Часто Лигов откладывал перо и, взглянув на барельеф Марии, вырезанный гавайцами на сандаловом дереве, погружался в долгое раздумье. Только шум на палубе или сильный удар волн о борт судна возвращал его к работе.
Владивосток встретил Лигова большими изменениями. Везде виднелись строящиеся дома, кое-где были проложены деревянные тротуары. На рейде и у причалов стояло около полусотни кораблей. Военный пост Владей Востоком быстро развивался в город.
Едва «Мария» подала швартовы, как на палубу по трапу легко взбежал, точно вкатился, Ясинский. Владислав Станиславович еще более растолстел, маленькие заплывшие глазки маслянистыми шариками бегали в припухлых веках. Поглаживая свою холеную бородку, коммерсант с дружеской и несколько покровительственной улыбкой говорил:
— С благополучным прибытием, Олег Николаевич! Чем вызвано столь раннее возвращение? — Голос
