В комнате, несмотря на яркое солнце, потемнело, остро запахло тревогой. Невозможно было сидеть на месте, хотелось что-нибудь делать, куда-то бежать.

Бежать было некуда.

Борис отошел к окну, закурил.

Под декабрьским солнцем блестели стандартные пятиэтажки микрорайона, ощетинившись антеннами. По крыше соседней бегали пацаны, вспугивая сидящих на антеннах грачей. Грачи ругались, меняли одну антенну на другую, но улетать не желали. Еще бы — внизу, до самой аптеки, тянулась стихийная мусорка, гниющая и зловонная. Кто же добровольно покинет такое райское место? Дураков нет.

За пятиэтажками темнели покрытые желтой травой холмы. Морозный воздух был чист и прозрачен.

Вот так же хорошо было видно и тогда, то ли неделю, то ли месяц назад — как же тянется время. Только была ночь, темная безлунная ночь, и в пятиэтажках не светилось почти ни одного окна. Борис тоже стоял у окна, рядом, прижавшись к плечу, замерла Ирина. Впереди, почти улегшись на подоконник — только что проснувшийся Славик.

Бомбили Ханкалу.

Сначала в тишине раздавался далекий, быстро нарастающий шум. Шум рос, переходил сначала в тревожный гул, затем в грохот, и, когда казалось, что от этого грохота вот-вот полопаются стекла, с востока выныривал самолет. Маленький, еле светящийся в темном небе. Самолет снижал высоту, что-то ронял и резко уходил вверх и вбок. А через мгновение на земле бесшумно расцветал громадный огненный цветок. Еще через короткий — меньше удара сердца — миг воздух разрывал грохот взрыва, и дребезжало, жалуясь, плохо закрепленное стекло.

Самолеты возвращались быстро, через пару минут, и вновь расцветал очередной смертельно красивый цветок, и вновь жалобно дребезжало стекло.

Зрелище завораживало, не давало возможности отвести взгляд. Так, наверное, кролик смотрит на удава, такого ловкого, красивого, безжалостного.

Напоследок самолеты сбросили что-то новое — Борис явно видел, как от брюха стремительной птицы отделяется и летит вниз то ли контейнер, то ли бочка. На этот раз грохота было поменьше, зато цветок получился особенно красивым. Огромный, яркий — холмы осветились до самого микрорайона. Черно- красный дым стремительно закручивался, превращаясь в громадный гриб, и на город вновь опустилась тишина.

Черный силуэт мелькнул перед стеклом, и Борис в панике отпрянул. Нет, это был не самолет — это спикировал на мусорку грач.

Ирина узнала новость от Славика. Народу на работу пришло как никогда мало, некоторые отделы вообще оказались почти пустыми. У них-то еще более-менее: кроме Ирины пришли Мадина с Ольгой, и через час появился Руслан. Руководства не было.

— Ну что, плакаты писать будем?

— Оленька, никогда не торопись выполнять распоряжение начальства, — дурашливым голосом произнес Руслан. — Ибо не исключено, что последует другое — противоположное.

— Тебе легко говорить, ты…

— Чечен, да? Эх, Ольга Петровна, Ольга Петровна. Хочешь, я с тобой один плакат держать буду? Так и увидят во всем мире — чеченец и русская, оба молодые и красивые. Мир, дружба, любовь! Хочешь? Клянусь!

— Да ну тебя!

Тяжелая дверь резко распахнулась, в кабинет, поднимая ветер, влетел Славик.

— А вы что сидите до сих…

— Слава! Что случилось? Почему не в школе? И кто тебе разрешал ходить одному?!

— Так мам! Вы что, не знаете? Всех отпустили! Занятий больше не будет! Не знаете?

— Не тараторь, — поморщилась Ирина. — Толком скажи: что случилось?

— Я же и говорю! — вытаращил глаза Славик. — Всех отпустили. Совсем. Потому что началась война. А вы не знаете, да?

В кабинете повисла тишина. Казалось, ее можно было пощупать, потрогать руками.

Если обжечься не страшно.

Руслан посмотрел на часы, стремительно встал, уронив стул, включил радио.

— … кабря 1994 года, на территорию Чеченской Республики введены подразделения войск Министерства внутренних дел и Министерства обороны Российской Федерации. Действия правительства вызваны угрозой целостности России, безопасности ее граждан, как в Чечне, так и за ее пределами, возможностью дестабилизации политической и экономической ситуации…

— Вот! А я что говорил! — гордо произнес Славик и осекся, увидев мамино лицо.

Приемник кашлянул помехами и торжественным голосом продолжил:

— Наша цель состоит в том, чтобы найти политическое решение проблем одного из субъектов Российской Федерации — Чеченской Республики, защитить ее граждан от вооруженного экстремизма. Но сейчас мирным переговорам, свободному волеизъявлению чеченского народа препятствует нависшая опасность полномасштабной гражданской войны в Чеченской Республике…

Руслан убавил громкость, поднял стул. Все молчали. В окно ярко светило солнце, играя бликами на бицепсах глянцевого Ван Дама.

— И что теперь? — ни к кому не обращаясь, спросила Ольга.

— По домам расходиться! — Руслан встал, начал что-то собирать со стола.

— Нет.… Но… должно же быть какое-то распоряжение, — неуверенно сказала Ирина.

— Какое распоряжение, Ирина Николавна! — Руслан уже надевал пальто. — Какие же вы все-таки… Счастливо оставаться!

Хлопнула дверь.

— Ирина Николаевна, — нервно произнесла Мадина, — Вы бы к Мусаеву сходили, что ли… Я видела, он приехал.

Дверь в небольшой уютный кабинет была распахнута настежь. Заместитель, не сняв плаща, развалился в кресле и сосредоточенно следил за солнечным зайчиком на потолке.

— Алхазур…

— Ира? Заходи, садись, — опять уставился на потолок. — Дверь закрой. Знаешь уже?

— Алхазур, люди спрашивают, что делать?

— Спрашивают… спрашивают… спрашивают… Кто спрашивает, Ира? — резко выпрямился на кресле, уставился на Ирину немигающими глазами. — Что спрашивает? И почему ты думаешь, чтоязнаю ответ? А?

— Ну, как…

— А, ты насчет работы? — криво улыбнулся Алхазур, а в глазах лед. — Идите-ка вы домой, Ирина Николаевна. Все идите. И больше не приходите. Все, свободна — я занят!

Ира молча встала, поправила стул, открыла дверь.

— Ира…

Остановилась, обернулась через плечо.

— Помнишь в командировке? Как ты меня отбрила… Ладно, пока! — и ухмыльнулся: — «Повезло» вам — плакаты писать не надо.

Мадина и Ольга сидели уже одетыми, Славик что-то рисовал.

— Сказали всем по домам — работа прекращается на неопределенное время. Трудовые все забрали?

Сначала зашли к родителям: Славик ныл, что бабушка не знает, пойдет встречать из школы, испугается.

Родители смотрели телевизор. По бесконечной равнине сквозь дым медленно, но неуклонно ползла бронированная змея. Время от времени на змею налетали маленькие, как комары, люди. Змея ненадолго останавливалась, отмахивалась и ползла дальше.