Хмурым декабрьским утром Борис последний раз приехал на завод.

Не озарило его никакое политическое прозрение, не открылось внезапно будущее — просто подошел очередной отпуск. Да и трудовую книжку он решил забрать так, на всякий случай. Ольга Ивановна, уже отошедшая от случая с самолетом, вновь превратилась в идеал чиновника и книжку просто так отдавать не хотела. Вроде и понимала все, но и ответственности лишней брать не желала. Слава богу, Борис прекрасно знал начальника отдела кадров, и через десять минут книжка была у него на руках.

— Что, взяли? — как ни в чем ни бывало, спросила в коридоре Ольга Ивановна. — Ну и правильно — кто его знает, что дальше будет.

Борис по привычке зашел в цех попрощаться, там еще оставалось человек десять. Делать им было нечего — цех давно стоял — и народ откровенно маялся. Теперь не было даже привычного за последнюю неделю сомнительного развлечения — залезать на колонну и следить за самолетами. Министр обороны, наконец, вспомнил, что самолеты были не турецкие, а все-таки российские. Сделал он это мимоходом, никаких пресс-конференций на это раз не собиралось, и телевидение об этом не трубило ежечасно, что тоже можно понять — ну что тут такого. Подумаешь, не разобрался сразу: самолетов-то много — за всеми не уследишь. А что знаков отличия не было — так их, наверное, просто не успели нанести. После покраски.

Почти все оставшиеся в цехе мужчины сидели в курилке и, судя по дыму, сидели здесь давно и прочно. Бориса никто не заметил: спор был в самом разгаре, и спор нешуточный.

— Да я тебе и сотый раз скажу — это невозможно! — горячился полный мужчина. — Невозможно!

— Как же невозможно, когда все видели? — ехидно спросил лысый слесарь, которого, не смотря на почти пятьдесят лет, все звали Володей.

— Что видели?

— Ну не тебя же? — Володя довольно усмехнулся. — Танки видели с оторванными башнями.

— И что? Что из этого следует? — упрямо спросил полный.

Борис закурил сигарету, присел на краешек лавки. Этот спор он слышал уже несколько дней, он даже знал, что будет дальше. Сейчас Володя скажет про прокурора.

— Вот прокурор! — объявил Володя. В курилке засмеялись. — Что следует, что следует! Что их подбили, следует, что же еще.

— А из чего?

— Из рогатки! Из гранатомета, из чего же еще!

— А башня почему отлетела?

— Почему, почему.… По кочану! Потому что снаряды сдетонировали.

— Боекомплект.

— Вот зануда! Ну, пусть боекомлект.

— Сдетонировал?

— Сдетонировал!

— От РПГ?

— От КПСС! — захохотал Володя. — Конечно от РПГ!

— А я тебе говорю — это невозможно! — повторил полный. — Чтоб сдетонировал боекомплект заряд нужен гораздо больший, чем у разового штатного выстрела из РПГ. Да и не пробьет он броню.

— Слушай, слушай, Володя, — вмешался подзадоривая еще один. — Петрович знает, он до капитана дослужился. А ты в стройбате ничего, кроме лопаты не видел.

В курилке засмеялись. Володя порозовел.

— Из чего же их по-твоему подбили? Из пушек? А ты передачи видел, где чечены показывали, куда надо стрелять, чтоб и броню пробить и боекомплект подорвать? Капитан хренов!

— Пусть они там хоть что показывают! — отрубил Петрович. — Есть законы физики, термодинамики, и их не изменить. Бортовую броню Т-80 РПГ-7в штатным выстрелом не берет даже без фальшборта.

— Значит, невозможно?

— Невозможно!

— И нам все померещилось?

— Володя, ты что осел? — побагровел Петрович. — Я же тебе русским языком говорю — штатным выстрелом не пробить. А вот модифицированным, наверное, можно. Понял?

Володя только этого и ждал.

— И где же их мо-ди-фи-ци-ро-вали? Не иначе в секретных лабораториях завода «Красный Молот»? А чего, автомат «Борз» заделали же. Из него даже из-за угла стрелять можно. А знаете почему? Потому что дуло кривое. Ой, извините товарищ капитан — ствол!

— Ты точно дурак, Володя! На каком «Красном Молоте»? Все лаборатории сейчас за океаном!

— Ну, ты Петрович даешь! По-твоему Дудаеву американцы секретное оружие поставляют? А мы, придурки, думали, это ему Грачев оставил.

В курилке вновь с удовольствием засмеялись. Петрович обиженно замолчал, раскуривая погасшую самокрутку.

— Петрович, а скажи свою теорию, — требуя продолжения вмешался низенький мужичок с красными воспаленными глазами.

Петрович молчал.

— Ну, скажи, Петрович! Просвети нас, неучей. Вон и Борис Алексеевич послушает.

Петрович сопел, выпуская едкий дым.

— Не хочет, — объявил Володя. — Ничего мы сами скажем. Петюнь, давай — у тебя память хорошая.

Молчащий до того молодой парень сделал серьезное лицо и басом, подделываясь под Петровича, выдал:

— «Это возможно только в одном случае — если попасть сзади на башне в открытый люк выброса гильз, и чтобы заряд был приличный и чтобы БК сдетонировал. Или попасть в ствол орудия танка при открытом казеннике с теми же условиями». Короче, в дуло ему попасть нужно! — под хохот объяснил уже своим голосом.

— Теоретически! — заорал Петрович, и курилка грохнула еще сильнее. — Я говорил — теоретически! Да что вы понимаете! Салаги!

Борис тихонько вышел из курилки. Здесь конечно было интересно, но ему предстояло сделать одно очень важное дело или хотя бы попытаться. А для этого нужна была не цеховая курилка, а заводоуправление. До проходной идти минут десять, и за все время Борис не встретил ни одного человека. Цеха стояли пустые и унылые, кое-где уже были сняты окна — с завода тянули все, что можно. Зато над проходной по-прежнему красовался плакат: «Вы славно потрудились — можно и отдохнуть!»

Борис намеревался попробовать получить деньги. В кассу идти было абсолютно бесполезно: там давно висело объявление «Денег нет». Впрочем, в кассу Борис идти и не собирался, он собирался идти к директору. Когда-то они учились в одной группе института и сохранили очень хорошие отношения. Борис ими иногда пользовался. Собирался воспользоваться и сейчас.

— Здравствуй, Боря! — директор встал, протянул руку. — Присаживайся. Как дела? Чаю хочешь?

— Привет, Али! Спасибо, не хочу. Вот в отпуск собрался. — Борис выжидательно уставился на Алихана.

— В отпуск? Это хорошо. На море поедешь?

— Ага! На Канары! Вот только…

Алихан достал пачку «Мальборо», закурил, подвинул Борису. После дешевого табака сигарета