— Ну, как — надеешься выиграть?

Борис обернулся.

«Czy warto bylo kochac nas?..»[3] — запело в голове почти забытое.

Черные прямые волосы до плеч, серо-голубые глаза и такая знакомая улыбка — независимая и немного, чуть-чуть, насмешливая. Короткое платье, тонкие руки, открытые до плеч.

— Что, не узнаешь? Так постарела?

Как же можно не узнать, как же можно? Постарела? Почему постарела? А, это она шутит.… Надо что-нибудь говорить… Сердце вдруг сошло с ума, сейчас лопнет, лопнет.… Не может быть! Столько лет… «Czy warto bylo kochac nas?..»

— Нет, ну это, в конце концов, невежливо, — в глазах заплясали смеющиеся искорки. — Девушка, нарушая нормы приличия, обращается к старому знакомому, а он молчит.

— Ира…

— Слава богу! Значит все-таки не немой, а то я их языка не знаю. Узнал?

Что-то жжет… Борис поднял руку, удивленно уставился на догоравший окурок, погасил, сжав пальцы. Резкая боль, черный пепел на коже. Машинально сунул палец в рот, как в зеркале увидел себя в ставших почти голубыми глазах. Испачкался? Судорожно полез за платком. Чертовы джинсы, до чего же узки карманы! Вытащил платок — на землю упала зажигалка — провел по губам.

Ира засмеялась.

Протянула руку. Что… что она хочет?

— Давай помогу, а то ты стал, как индеец в боевой раскраске. Да не бойся ты, не съем!

Тонкая рука взяла платок, требовательно поднесла к губам Бориса. Надо намочить? Платок тонкий, ему не скрыть прохладных пальцев. Как хорошо. Как будто током покалывает…. Борис глянул в уже совсем голубые глаза, решился, испугался, снова решился.

— А я тебя не забывал… Ира.

— Ну вот, теперь ты снова красивый. — Ира протянула платок. — Не забывал? Ни на минутку? Все это время?

Борис осторожно потянул платок, коснулся тонких пальцев — теперь уже ощутимо ударило током. Ира отдернула руку.

— Ой! Ты зачем бьешься?

— Я не специально… — виновато сказал Борис. — Это статическое электричество…

— Да? Слава богу! А то вдруг ты, как скат. Бац жертву током — и ври ей тогда, что хочешь, — Ира тряхнула головой.

— Я не вру…

Черный водопад волос взметнулся — глаз не отвести — и опустился на то же самое место. Смеющийся и требовательный взгляд то ли синих, то ли серых глаз.

— Не вру. Я же не говорил, что ни на минуту, — что-то он не то говорит. — Я тебя тогда сразу заметил, в первый же день. Заметил и …

Ира смотрела на него, почти не смеясь, ждала — Борис молчал, проклиная себя. Вздохнула, улыбнулась немного насмешливо.

— Заметил и… Что?

— Ты была такая независимая, так умела ответить.… Была такая…

— Язва?

— Насмешливая, — вздохнул Борис. — И потом, ты так быстро уехала…

— Ну, да, — усмехнулась Ира, — три недели это так быстро.

— Две с половиной, даже меньше.… А почему ты уехала? Что-то случилось?

Ирина помолчала, оглянулась по сторонам. Улица стремительно пустела, все дернулись в сторону дверей магазина: похоже, начинался розыгрыш.

— Мама умерла.

— Извини… — испугался Борис.

Толпа у дверей разрасталась и разрасталась, всем хотелось побыстрее услышать номер — свой номер. Борис молчал, не зная, что же теперь говорить.

— Ничего, — Ира снова тряхнула головой, улыбнулась. — Насмешливая, значит? Вот оно что.… А я все не могла взять в толк, все ждала, решится ли на что-нибудь этот мальчик?

— Ты? Ждала?

— Я, — подтвердила Ира. — Ждала. Удивлен?

— Я думал, ты меня вообще не замечаешь.

— Тебя трудно было не заметить. Такие редкие волосы.

— Почему редкие? — удивился Борис. — Нормальные. Ну не густые конечно…

— Господи, Боря! — засмеялась Ира. — Ты что, в самом деле? Цвет редкий — пепельный. Цвет, а не волосы! С тобой не соскучишься!

Цвет? Какой еще цвет?.. Снова заколотилось сердце. Она помнит имя. Ждала? Назвала по имени! Борис снова вытащил платок, промокнул лоб. Ждала!

— Ира… — как же приятно звучит ее имя, — Ира, знаешь, я потом несколько раз к твоей школе подходил. Думал встречу.… Специально с занятий хилял, чтоб успеть.

— Да ты что? — опять засмеялась Ирина, и Борис сразу подумал, что сморозил глупость. — Несколько — это сколько? Два?

— Пять, — вздохнул Борис.

— Ого! Почти подвиг! Надеюсь, пропуск занятий не повлиял на успеваемость? А потом?

— Потом я заболел, а потом… потом…

— Ясно, замнем. Так как насчет успеваемости — поступлению не помешало? Ты вроде в «Нефтяной» собирался?

— Не помешало, поступил, — надо же, помнит. — Окончил четыре года назад, сейчас на заводе. А ты?

С противоположной стороны раздался восторженный вопль: кто-то стал счастливым обладателем подписки. Ира оглянулась, мотнув черной гривой — у Бори опять сперло дыхание — деловито спросила:

— Ты как, собираешься здесь ждать, когда разойдутся? Или тоже полезешь?

— Да нет, туда еще часа два не пробраться.

— Тогда, что будем делать?

— Мы? — обрадовался Борис. — А что ты хочешь?

— Боря! Может, решение примет мужчина?

— Тогда.… Тогда пойдем, погуляем.

— Отличное предложение! — улыбнулась Ирина. — Пойдем… Зажигалку подними.

Полуденное солнце палило немилосердно, от нагретого асфальта поднималось марево, хотелось нырнуть куда-нибудь в бассейн. Или хотя бы в тень. Проспект Революции в сторону «Аракеловского» не привлекал: липы, посаженные не так давно вместо старых роскошных деревьев, тени почти не давали.

Перешли пустынный проспект. Тонкие каблучки оставляли в разогревшемся асфальте маленькие ямочки — как у птицы, подумал Борис. Небольшой сквер встретил прохладой, летали пчелы над цветами, носились дети, и уродливой громадой возвышалась в центре городская Доска Почета.

Все лавки были заняты.

Замедлив шаг, молча прошли через сквер, не сговариваясь, перешли дорогу и нырнули в другой сквер — большой и тенистый.

— А вот там я работаю, — показала налево Ира.

— Где, — Борис проводил руку взглядом, — в библиотеке Гайдара? Или в детском саду?

— Ого! — засмеялась она. — Растешь! Нет, в Управлении статистики — вон там. Уже два года, после института.

— А где ты учила…

Ира схватила Бориса за руку, потянула.

— Идем быстрей, лавочка освободилась. Эх, не успели… — бросила руку. — В Ростове, в РИНХе.