Андрей Григорьевич,— мягко настаивал Овчаренко,— противник нашу оборону обходит. Опасность серьезная...
Командир корпуса внял совету полковника. Прежде чем уехать, предупредил:
В случае чего — отходить в районы Ясная Поляна и Беленихино.
Когда генерал уехал, комбриг обратился к своему заместителю по политической части:
Георгий Степанович, каково твое слово?
Слова прежние, Кузьма Иванович,— ответил Полукаров.— Ни шагу назад. Только надо объяснить гвардейцам обстановку.
Вот это ты со своими помощниками и возьми на себя.
Подбежал крутолобый, глазастый автоматчик. Голова забинтована, сквозь повязку проступила кровь.
Товарищ полковник, вокруг нас немцы! — обтирая пилоткой пот с лица, испуганно выпалил он.
Вокруг нас, говоришь? — зло прищурившись, повторил комбриг.— А может, мы — вокруг немцев? И во обще, кто ты таков? Кто тебя послал с таким докладом?
Автоматчик стал сбивчиво объяснять. Говорил невнятно, путано, и Овчаренко понял, что солдат просто струхнул и самостоятельно рванул в тыл, так сказать, с донесением.
Вот что, братец, сейчас же бегом — в свой взвод и передай всем, что раз командир бригады на месте, значит бой продолжается.
В одном месте фашисты, действительно, обошли подразделения бригады. Овчаренко навстречу им послал роту танков. Она на некоторое время задержала противника, однако после выхода из строя нескольких ее танков тяжелые вражеские машины продолжали обходить оборону.
Уже село солнце. Багрово-дымная пелена накрыла поля. Бушевавший с раннего утра огненный смерч, унесший немало человеческих жизней, постепенно стал опадать.
Подразделения бригады оказались в полуокружении. Свободным остался единственный узкий коридор — через хутор Озеровский. С разрешения командира корпуса, полученного по рации, полковник Овчаренко снял батальоны с позиций и свел их в две колонны. Первую с танками 149-го батальона повел сам, вторую возглавил командир 152-го батальона майор Феоктистов. Впереди шла разведка — взвод танков с автоматчиками под командованием старшего лейтенанта Андроникова.
Движение колонны не было обычным маршем. На одном из участков требовалось преодолеть зону огня противника. Достигнув ее, автоматчики и пулеметчики открыли яростную стрельбу. Их тут, же поддержали танкисты, временно занявшие боевой порядок.
На этом опасном месте отличился лейтенант Красноцветов. Когда в уже изрядно потемневшее небо взлетала вражеская осветительная ракета, его танк резко останавливался. Гасла ракета — и танк срывался с места. Взвивалась еще ракета, и то место, где только что стояла боевая машина, прошивали трассы снарядов. Но Красноцветова там уже не было! И так несколько раз, пока не преодолели простреливаемый участок. Примеру находчивого лейтенанта следовали остальные командиры экипажей.
Благополучно преодолев зону огня противника, танки на большой скорости устремились дальше. Шли беспрепятственно, пока путь танкистам не преградил глубокий овраг. Майор Феоктистов и агитатор бригады майор Селезнев, ехавшие в одной машине, вместе с механиком- водителем Исаченковым осмотрели подступы к препятствию и нашли наиболее удобный спуск для танков. Спуск был, правда, крутоват, но лучшего поблизости не оказалось.
Юра, ты виртуоз по части вождения, справишься?— спросил комбат у механика-водителя.
Не стоять же здесь до утра...— своеобразно ответил Исаченков.
Со всеми предосторожностями танк спустился вниз за ним, так же благополучно, прошли остальные тридцатьчетверки.
На рассвете обе колонны вышли в назначенные районы.
Всех раненых сдали в медико-санитарный взводы. Некоторые — из тех, что пострадали при преодолении обстреливаемого участка,— еще не были перевязаны. Санитар Третьяк и его коллеги буквально разрывались на части.
Впрочем, нуждались в медицинской помощи и медики. В тяжелом состоянии, например, находилась санинструктор Катя Бирюкова. Она была ранена в момент, когда выносила из боя сержанта с раздробленными ногами. Через час после срочной операции, сделанной здесь же, в палатке, она скончалась...
5.
После частичной перегруппировки 21-я гвардейская танковая бригада вновь вступила в боевые схватки с Противником. Недалеко от села Калинин танкисты вели уряженную дуэль с его противотанковыми батареями, бой длился недолго. Враг не выдержал и начал отходить. Бригада потеряла две тридцатьчетверки, одну из которых зампотеху Катку удалось отбуксировать в район расположения ремонтников.
На исходе второго дня боев полковник Овчаренко собрал командиров подразделений на короткое совещание.
— Гитлеровцы натолкнулись на наш мощный встречный удар,— сказал он.— За два дня боев бригадой уничтожен пятьдесят один танк противника, из них более двадцати тяжелых13 . Это значит, что наши тридцатьчетверки могут бить новые хваленые танки фашистов за милую душу. Только надо проявлять максимум находчивости и смекалки.
Комбриг дал ряд неотложных указаний относительно предстоящих действий, и офицеры разделения.
На этом совещании не было майора Феоктистова. В последнем бою он получил тяжелую контузию и был отправлен в госпиталь. Командовать батальоном комбриг приказал его заместителю по политчасти капитану Михаилу Ивановичу Прядко.
Бригада была переброшена в район населенных пунктов Чапаев и Раково. Здесь в ходе тяжелых боев противнику удалось обойти позиции танкистов. До сорока тяжелых вражеских машин угрожали окончательно смять их оборону. И только благодаря решительным действиям рот лейтенантов
