танкошлема чубом, серьезно и спокойно предупреждал:
Братцы, бросай курить, идет командующий.
А «командующий» был нестрогим.
Грудь солдата — защита и крепость отечества! — щеголял он словами Петра Первого. И собственными: — «Непобедимые» фашистские вояки кажут нам, гвардейцам, хвост свой поганый.
Так точно! Только мы, товарищ командующий, быстренько насыплем им соли под этот хвост, — польщенные вниманием начальства, весело отвечали ему бойцы.
— Пропустите машину командующего,— спокойно требовал чубатый сержант,— дайте дорогу колонне танков!
Это мы мигом!..
Пока колонна теснилась вправо, «командующий» одной группе бойцов раздавал папиросы «Казбек». Вытащив из-за пазухи деревянную коробку, угощал ребят немецкими сигарами и «адъютант» Красноцветов.
Танки бригады с автоматчиками на бортах вырвались вперед. Вслед им ехали генерал Кравченко и полковник Овчаренко. Неожиданно командир корпуса приказал водителю притормозить машину.
Что за чертовщину куришь? — спросил он у одного из пехотинцев.
Сигара это, товарищ генерал,— ответил боец.
Вижу, что сигара, а не огурец. Где взял?
Угостил адъютант командующего!
Это какого еще командующего? — поднял брови Кравченко.
Не могу знать, товарищ генерал. Важный такой. И стража — три автоматчика да адъютант в чине лей тенанта. И еще сержант...
«Что за чертовщина! Когда и где проскочил этот командующий?!»— недоумевал генерал Кравченко. И только когда увидел Феоктистова при всем его снаряжении, догадался, в чем дело. Не пожелав слушать его рапорт, погрозил пальцем:
Если «командующий» завтра к десяти не будет в Белгороде — пусть пеняет на себя!
12 февраля утром танки бригады вошли в Белгород. Город выглядел пустынным. На зданиях магазинов и учреждений — немецкие вывески. Многих жителей гитлеровцы отправили в свой тыл...
…Над украинской степью — воющая, косматая февральская метель. Она слепит глаза, забивает дыхание. Лавина стальных машин неудержимо приближается к Харькову. 16 февраля, после решительного штурма, и над этим городом взвился красный флаг.
Последующий путь бригады— на Богодухов, а затем — на Ахтырку. Настроение у танкистов приподня тое, в полной мере наступательное. Правда, беспокоило то, что исправных боевых машин осталось совсем мало — всего десять, из них два — Т-70. С такой силой о дальнейшем продвижении нечего, было и думать. Поэтому в районе Большая Писаревка заняли оборону. И вовремя, потому что уже на другой день гитлеровцы предприняли мощную контратаку.
...Выглянув из башни, командир бригады поднес к глазам бинокль и начал считать вражеские танки. Сбился со счета, махнул рукой. Танки ползли со стороны Ахтырки и Богодухова.
Ну что ж, будем встречать,— вздохнув, проговорил комбриг и закрыл люк башни.
Поле боя густо покрылось разрывами снарядов и мин. Получила повреждение машина Овчаренко. Рация и пушка вышли из строя. Полковник снова выглянул из машины.
Андроников! Передай командиру роты Гнедашу кончатся бронебойные — пусть бьют осколочными по гусеницам! — крикнул он наблюдавшему рядом за полем боя лейтенанту.
Андроников со всех ног бросился выполнять приказ комбрига. И вдруг исчез в разрывах.
— Вот дурень, лезет напролом! — рассердился Овчаренко.
Около трехсот метров надо было пробежать Андропову, а он исчезал из поля зрения комбата уже более десятка раз и столько же раз показывался снова. Когда вернулся и доложил о выполненном приказании, комбриг похвалил его, но тут же и отругал:
Забубённая твоя голова! Смерти ищешь?! Ты знаешь, кто храбрый?
— Тот, кто повинуется своему командиру, товарищ полковник, — устало ответил Андроников.
Подошел еще один танк. Это командир корпуса прислал свой. Сам на чем-то попутном, лесом, поехал в направлении на Грайворон.
Танки 152-го батальона стояли зарытые в стогах сена. На них шли десятки вражеских бронированных машин.
— Подпустим поближе,— еще раз предупредил комбат Феоктистов.
Огонь открыли внезапно, почти в упор. Это позволило советским танкистам в первые же минуты боя поджечь несколько танков противника. Но стальная армада наваливалась, шла напролом.
Трудно, очень трудно держаться нашим шести танкам, из которых два легкие — Т-70...
В неравном бою геройски погибли командир роты Александр Гнедаш, командиры танков лейтенанты Федор Григорьев, Георгий Журавлев, командир взвода семидесяток лейтенант Василий Ковнеров...
Гитлеровцы, сконцентрировав большое количество танков и артиллерии, продолжали наносить удары. Тяжелые бои развернулись за Борисовку. Танковая рота старшего лейтенанта Давыденко, оборонявшая деревню, держалась стойко. Гитлеровцы предприняли маневр, чтобы окружить ее. Давыденко не разгадал намерение врага. Приказ комбрига отойти на новые огневые позиции не услышал: вышла из строя связь. Рота оказалась в кольце, и только благодаря решительным и дерзким действиям лейтенанта Андроникова танкам Давыденко удалось вырваться из окружения.
