части Бондаренко организо­вать его эвакуацию, а сам пересел на другую машину и продолжал бой. А через минуту-другую остановилась тридцатьчетверка лейтенанта Голдобина. Заметив это, командир роты Гоголев запросил:

«Сокол-три», «Сокол-три», я — «Сокол-один», доло­жите обстановку.

Но командир третьего взвода не отвечал.

Ивкин! Гони к Голдобину! — крикнул Гоголев своему механику-водителю.

Танк лейтенанта, весь закопченный, стоял метрах в пятидесяти на продолговатой, похожей на земляной вал возвышенности. Кругом все изрыто воронками, трава между ними горит.

Командир роты попробовал высунуть из башни го­лову, но над ним сразу же просвистели пули. Пришлось люк захлопнуть. Что же делать? Приехал оказать по­мощь Голдобину, а подойти нельзя.

Зинченко! — распорядился наконец старший лей­тенант Гоголев. — Осторожненько подползи к танку Голдобина и выясни обстановку. Если потребуется срочная помощь, обратись к пехотинцам. Вот они, ока­ пываются...

Ясно, товарищ старший лейтенант! — Выбравшись через люк запасного выхода, Зинченко скрылся в траве и ужом пополз к подбитому танку. Вскоре к нему при­соединился командир отделения автоматчиков Исмаил Муратов.

Доползли до танка быстро. Подняться на башню не было никакой возможности. Муратов заглянул под танк и увидел свесившуюся в люк запасного выхода го­лову в танкошлеме. Послышался хриплый, слабею­ щий голос:

—Есть тут кто свой?

Это и был лейтенант Голдобин. Он делал тщетные попытки выбраться из танка. Правой гусеницей машина заехала на лафет вражеского орудия, и эта сторона тан­ка оказалась приподнятой. Можно свободно пробраться под него. Зинченко и Муратов так и сделали. Долго во­зились, пока удалось извлечь тяжелораненого лейтенан­та. Положили на изодранный осколками танковый бре­зент.

Товарищ лейтенант, там есть еще раненые? — спросил Зинченко.

Голдобин дышал тяжело и, похоже, не слышал во­проса.

Где остальные из экипажа? — громче переспросил Зинченко.

Слышу я, не кричи... Погиб экипаж...

Волоком на танковом брезенте лейтенант Голдобин

был доставлен к танку командира роты.

Гоголев попробовал связаться с комбатом по радио. Но «Ястреб-1» молчал. Ответил «Ястреб-2»  - командир 149-го батальона:

— Грязнов дерется на скатах безымянной высоты. Три его машины вышли из строя.

Старший лейтенант связался с комбригом, доложил обстановку. Агафонов приказал:

Идите на помощь Грязнову!

И указал его координаты.

С оставшимися шестью танками командир роты по­вернул на правый фланг. Нашел отлогое место, спустил­ся в балку Сухая Мечетка и, оставив там на попечение военфельдшера Валентины Сергеевой раненого Голдо­бина, поспешил к комбату, находившемуся на безымян­ной высоте. По пути встретил Кривцова, Феоктистова и Целищева, которые остались без машин.

Сколько у тебя танков? — спросил начальник штаба батальона у Гоголева.

Шесть.

Мало, тут гитлеровцев прорва... На скатах высо­ты их танки и много противотанковых орудий.

Где комбат? — поинтересовался в свою очередь командир роты.

Вон, впереди — Кривцов показал рукой.— Его рация работает с перебоями.

Он сел на танк младшего лейтенанта Иванькова, Феоктистов — на следующую за ним машину Бугрименко. Вся шестерка вступила в бой на подступах к восточ­ным скатам. Западнее шел с группой семидесяток на­чальник штаба 149-го батальона Федянин.

Танки продвигались с большим трудом. Огонь про­тивника, казалось, достиг высщего предела. Впереди, в километре от них, изрыгая огонь из орудия, мчалась машина майора Грязнова. Когда находились в зарослях кустарника, шли беспрепятственно. Но едва выскочили на открытое место, как танк оказался в гуще разрывов. Примостившийся за башней инструктор политотдела Михаил Целищев моментально спрыгнул вниз и угодил в старую воронку от бомбы. В ней оказались командир танка младший лейтенант Мирошниченко и автоматчик ефрейтор Бобров.

Где твой танк? — спросил старший политрук у танкиста.

Вон стоит.—Мирошниченко показал на дымя­щуюся вдали тридцатьчетверку.

Что с экипажем?

Все погибли...

Несколько минут лежали молча. Потом Целищев про­тянул вперед руку.

Бобров, видишь —с боку дороги лежит указательный столб?

Вижу, товарищ комиссар.

Подползи, прочти, что на дощечке написано. Мо­жет, поставить надо.